– Кто пришел, чтобы нарушить покой дремлющего бога Дракона энгараков? – раздался из-за двери приглушенный голос.
– Я Уртаг, Верховный жрец Камата. – Голос гролима дрожал от ужаса. – Как приказано, я доставил пленных апостолу Торака.
Наступила тишина, а затем раздалось громыхание тяжелой цепи, за которым последовал скрежет огромной задвижки. Дверь медленно, со скрипом, открылась.
Се'Недра разинула рот. В дверном проеме стоял Белгарат! Прошла целая минута, прежде чем ее удивленные глаза начали находить некоторые различия, которые сказали ей, что седой человек, стоявший перед ней, на самом деле не старый чародей, а кто-то, столь похожий на него, что они легко могли бы сойти за братьев. Сколь бы ни были малозаметны эти различия, они тем не менее ощущались очень сильно. Во взгляде человека, стоявшего в дверном проеме, сочетались и печаль, и ужас, и ненависть к себе, но все затмевало всепоглощающее обожание этого человека, испытываемое им к своему страшному господину.
– Приветствую тебя у гробницы одноглазого бога, Полгара. – Такими словами он встретил чародейку.
– Прошло много времени, Белзидар, – отвечала она со странным безразличием в голосе.
– У меня нет больше права носить это имя, – сказал он, но в его тоне чувствовалось некоторое сожаление.
– Это было твое решение, Зидар. Он пожал плечами.
– Возможно, а возможно, и нет. Может быть, то, что я делаю, тоже необходимо. – Зидар толкнул дверь, чтобы распахнуть ее пошире. – Входите же, если желаете. Этот склеп обитаем, хоть и не пригляден на вид. – Затем он взглянул на Уртага. – Ты исполнил свою службу, Уртаг, Верховный жрец Торака, а каждая служба должна быть вознаграждена. Входи. – Зидар повернулся и ввел их в находившуюся за дверью сводчатую залу. Стены ее были сложены из огромных каменных блоков, а потолок поддерживали огромные железные арки. Пылающие по углам жаровни чуть разгоняли царивший здесь холод, казалось, исходящий от камня и железа. В середине комнаты стояли стол и несколько стульев, а у стены лежали куча беспорядочно сброшенных друг на друга тюфяков и целая кипа серых шерстяных одеял.
Зидар немного задержался у стола, чтобы взять одну из стоявших там свечей, а потом провел их по полированному каменному полу к сводчатому алькову, помещавшемуся в дальней стене.
– Твоя награда, Уртаг, – сказал он гролиму. – Подойди и узри лицо твоего бога. – Зидар поднял свечу.
В алькове в каменном саркофаге лежала огромная фигура, облаченная в черные одежды и укрытая черным покрывалом. Лицо скрывала блестящая стальная маска, глазницы которой были закрыты.
Уртаг лишь раз с ужасом взглянул на эту фигуру и тут же распростерся на полу.
Затем послышался резкий, скрежещущий звук, и фигура, лежавшая в алькове, слегка шевельнулась. Се'Недра, охваченная страшным волнением, смотрела, как огромное стальное лицо неторопливо повернулось к ним. На какой то момент открылась левая глазница. Черный провал на мгновение озарила зловещая искра мертвенного пламени. Стальная маска вдруг ожила, как будто это было лицо из плоти, и на ней появилась гримаса презрения к распростершемуся на каменных плитах жрецу, а блестящие губы принялись что-то глухо шептать.
Уртаг смотрел жадным взглядом, подняв лицо, на котором вдруг отразилось крайнее изумление, и стал прислушиваться к монотонному бормотанию, которое в этом темном склепе мог ясно различить только он один. Лицо Верховного жреца все больше бледнело и искажалось несказанным ужасом. Слова звучали невнятно, но интонации казались угрожающими. В отчаянии Се'Недра заткнула уши.
В конце концов Уртаг завопил и вскочил на ноги. Лицо его стало белее снега, а глаза вылезли из орбит. С безумным криком Уртаг устремился вон, и его вопли эхом прокатились по железной лестнице.
Глава 20
Шепот начался почти сразу же, как только Белгарат, Силк и Гарион достигли берегов Маллории. Сначала неразборчивый, будто легкий свист, он постоянно звучал в ушах Гариона. Но в последующие дни, когда они неуклонно продвигались на юг, Гарион начал различать отдельные слова: дом, мать, любовь и смерть и другие – из тех, что сразу привлекают внимание.
В отличие от Мориндленда, который они только что покинули, северная часть Маллории была страной пологих холмов, покрытых густой темно-зеленой травой.
Время от времени им попадались безымянные речки, несшие свои бурные воды под покровом серого неба. Казалось, солнце не появлялось здесь вот уже несколько недель. Стояла сухая, пасмурная погода. Холодный ветер с Восточного моря, несущий с собой запахи полярных льдов, постоянно дул им в спину, когда они продвигались на юг.
Белгарат стал крайне осторожен. Не было и признаков той рассеянности, которая отличала его в более цивилизованных частях света, и Гарион мог ощущать неуловимую энергию разума старика, которую он направлял вперед в поисках любой скрытой опасности. Эти посылы были настолько незаметными, что их легко можно было принять за звуки ветра, колышущего высокую траву.
Силк тоже ехал настороже, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, а иногда, казалось, и понюхать воздух. Он даже слезал с седла и прикладывал ухо к земле, чтобы убедиться, не слышен ли приглушенный топот приближающихся невидимых лошадей.
– Нервная работенка, – сказал маленький драсниец, снова садясь в седло после такой остановки.
– Лучше быть слишком осторожным, чем нарваться на неприятности, – ответил Белгарат. – Слышал что-нибудь?
– Думаю, слышал, как там шевелится червяк, – весело ответил Силк. – Он, однако, ничего мне не сказал. Ты же знаешь, какие они, эти червяки.
– И ты обращаешь на них внимание?
– Но ты же спросил?
– Ох, заткнись!
– Гарион, ты же слышал, как он спрашивал меня?
– У тебя, наверное, самый противный характер на свете, – сказал Белгарат маленькому воришке.
– Знаю, – ответил Силк, – потому-то я так и поступаю. Возмутительно, правда? А сколько нам еще нужно проехать, чтобы добраться до леса?
– Еще несколько дней. Мы все еще находимся очень далеко на севере. Здесь зима слишком длинная, а лето слишком короткое, чтобы росли деревья.
– Скучноватое место, не так ли? – заметил Силк, оглядываясь на море травы и холмы, похожие друг на друга.
– При нынешних обстоятельствах я могу немного и поскучать. Пожалуй, другие варианты не этакие при ятные.
– Могу с этим только согласиться.
И они продолжали ехать верхом по серо-зеленой траве, которая была лошадям по колено.
Шепот в голове Гариона зазвучал снова.
«Слушай меня, Дитя Света», – эти слова совершенно ясно прозвучали сквозь невнятное посвистывание, и была в этом обращении такая непреклонная воля, что Гарион сосредоточился, пытаясь лучше расслышать.
– Я не стал бы этого делать, – сказал ему знакомый бесстрастный голос.
– Что именно?
– Не делай того, что он тебе говорит.
– Кто он?
– Торак, конечно. А ты думал кто?
– Он проснулся?
– Нет еще. По крайней мере не совсем. И потом, он же никогда не засыпал совсем.
– Что он пытается сделать?
– Он пытается уговорить тебя не убивать его.
– Но он не боится меня, да?
– Конечно, боится. О том, что произойдет, он знает не больше, чем ты, и он так же боится тебя, как и
