женится на юной принцессе, вашей кузине: самый удачливый лорд будет супругом и повелителем той, которую самые строгие судьи признали украшением земли, моделью неба и королевой красоты.
— Пускай боги поторопят этот день, — сказал Газларк. — Потому что она действительно славная девушка, а Демоны — мои лучшие друзья. Если бы они не поддержали нас тогда, в дни волнений, где бы был я и все мое королевство сейчас, и где бы был ты и вся твоя семья? — Король слегка нахмурил лоб, вспоминая прошлое. Какое-то время он молчал, потом опять заговорил: — Я должен сделать что-нибудь достойное: все эти глупые набеги, добыча из Неврии, охота за дьяволами Эсамосианских Болот, все это игрушки, недостойные нашего великого имени и славы среди других народов. Все славят Демонов, прогнавших с лица земли Вурдалаков, и я должен сделать что-нибудь похожее, что-нибудь такое, что поразит и восхитит мир, иначе я останусь никому не ведомым.
Тешмар, не отвечая, посмотрел на южный горизонт и указал на него рукой: — О король, там плывет большой корабль. И, как мне кажется, очень странный.
Газларк какое-то мгновение пристально всматривался в судно, потом резко повернул руль и направился к нему. Больше он не говорил, но внимательно глядел, и чем ближе становился незнакомый корабль, тем все новые и новые особенности замечал король. Шелковый парус, разодранный в клочья, свисал с главной мачты; судно еле двигалось, как будто шло в темноте на ощупь; еще немного, и, уступая силе ветра, оно поплывет кормой вперед. Оно шло по морю так, как идет тот, кто оглушен ударом по голове, и было непонятно, в какой порт оно плывет и каким курсом. Обожженное огнем какой-то гигантской свечи казалось оно, все черное от сажи и пепла. Разбиты были гордая голова на носу, высокий бак и изящная корма, разбиты и сожжены, и дотла сгорели высокие сидения на корме. Корабль тек, и горсточка уцелевших моряков только и делала, что вычерпывала воду, чтобы сохранить его на плаву. Из его пятидесяти весел осталась только половина; остальные уплыли или были сломаны, и под скамьями для гребцов лежали матросы, раненые или убитые.
И заметил Король Газларк, что на корме стоит Лорд Джусс и держит в руках руль, а рядом с ним Спитфайр и Брандох Даха. Их украшенные драгоценными камнями руки, оружие и богатая одежда были черными от сажи, их застывшие лица не отражали ничего, но было видно, что они с трудом сдерживают изумление, печаль и гнев.
Когда они сблизились, Газларк окликнул их. Ничего они не ответили ему, только посмотрели чужими глазами. Но они остановили корабль, и Газларк приказал остановиться, вошел на борт, поднялся на корму, приветствовал их и сказал: — Хорошо встретить друга в тяжелый час. Что случилось?
Лорд Джусс хотел было ответить, но слова не вышли из его рта. Но он пожал руку Газларка обеими руками, застонал и опустился на палубу, отвернув лицо. И сказал Газларк: — О Джусс, ты так много раз приходил мне на помощь и спасал меня от множества бед, не дашь ли ты мне помочь тебе?
Но Джусс ответил тонким странным голосом, так непохожим на его: — Мне, так ты сказал, Газларк? Разве то, что в этом мире было мое, в одно мгновение не исчезло вместе с ним, моим братом, который был моим сердцем, мощью моей руки, главной цитаделью моих владений? — И он разразился глубокими рыданиями.
Кольца, надетые на пальцы Короля Газларка, глубоко вонзились в плоть, когда их сжали сильные руки Лорда Джусса. Но король даже не ощутил боли, настолько его потрясла потеря друга и горькое зрелище трех великих лордов Демонландии, плачущих как перепуганные женщины, и вид усталой команды, моряков и латников, плачущих и стонавших рядом с ними. И увидел Газларк, что их величественные души потрясены этим ужасным событием, посмотрел на хаос, царивший на палубе, и, хотя подробности еще были темны для него, его сердце содрогнулась от темного ужаса.
Много вопросов пришлось ему задать, пока, наконец, не узнал он то, что произошло: день назад, в полдень, на таком же летнем море, они услышали звук, как будто хлопали крылья, протянувшиеся от одного края небес до другого, и до этого спокойное море в одно мгновение забурлило, поднялось и опустилось вниз, и стало бросаться на корабль, но не смогло потопить его. На них обрушился гром, небеса потемнели, их окружил ночной мрак, и в этой ночи засверкал дикий огонь. Внезапно все кончилось, темнота поднялась, бушевавшее море успокоилось, и никого не было видно на его бескрайней поверхности. — Нет ничего более определенного, — сказал Джусс, — чем то, что это был посланник Короля Гориса XII, которого пророки именуют величейшим некромантом из тех, которые видел этот мир. И это его месть за то горе, которые мы причинили ему на Островах Фолиотов. Против этого создания есть у меня талисман — камень безоар, который вырастает в желудке петуха, вылупившегося из яйца безлунной ночью, когда на Сатурне горит знак человека и на небо восходит властелин третьего дома. Нас сильно потрепало, но талисман спас нас от гибели, всех, кроме Голдри. Он, по какой-то проклятой случайности, или не надел цепь, которую я дал ему, или эта цепь порвалась, когда корабль начал погружаться, или он потерял ее. Но когда день опять сменил мрак, на корме, где прежде стояло четверо, осталось трое. Более я не знаю ничего.
— О Газларк, — сказал Спитфайр, — наш брат украден у нас, и мы должны найти его и освободить.
Но Джусс застонал и сказал: — В какой звезде недосягаемого неба хочешь ты начать поиски? Или, может быть, ты хочешь искать в одном из тех тайных океанских потоков, где последние зеленые лучи гаснут во влажной тьме?
Газларк какое-то время молчал. Потом сказал: — Я думаю, что, скорее всего, Горис унес Голдри Блазко в Карсё, где запер его в темнице. Надо немедленно плыть туда и вызволить его.
Джусс не ответил. Но Газларк схватил его руку и сказал: — Во имя нашей давней любви и тех ушедших дней, когда ты часто спасал Гоблинландию, спорю я с тобой. Выслушай мой совет. Когда я плыл с востока через Ринатский пролив, я видел могучий флот из сорока кораблей, плывущий на восток к Бештрианскому морю. Они не заметили нас, ибо мы лежали в дрейфе за Эллинскими островами, и были сумерки. Позже мы ненадолго остановились в Норваспе в Пиксиландии, и узнали, что это Лаксус вел весь флот Ведьмландии, собираясь ограбить мирные города побережья Бештриана. Если бы я со своими семью кораблями повстречался с этими злодеями в открытом море, это была бы встреча антилопы с разъяренным львом. Но теперь, смотри, как широко распахнулись двери перед нашими желаниями. Лаксус и его могучий флот грабят восток. Я бы очень удивился, если бы сейчас в Карсё оказалось больше девяти или десяти дюжин вооруженных бойцов. А у меня здесь пять сотен. Никогда не было более прекрасной возможности напасть на Ведьмландию, пока ее когти спрятаны под столом, и расцарапать ей лицо прежде, чем она достанет их оттуда. — И Газларк громко рассмеялся, предчувствуя радость битвы, и крикнул: — О Джусс, нравится ли тебе мой совет?
— Газларк, — сказал Лорд Джусс, — я всегда любил тебя за благородство и открытость. Вот и сейчас благородно, с открытыми сердцем и рукой, дал ты свой совет. Тем не менее невозможно таким образом победить Ведьмландию, но только после долгих дней подготовки, разработав планы и построив новые корабли, и собрав вместе сильных союзников. Именно так мы и сделали в последний раз, собираясь сражаться с Вурдалаками.
И что бы ни говорил Газларк, он не сумел подвинуть мнение Лорда Джусс ни на йоту.
Но Спитфайр сел рядом со своим братом и тихонько сказал ему: — Родич, что беспокоит тебя? Разве храбрые сердца и быстрые решения исчезли из Демонландии, разве от нее осталось только бесполезная сухая шкура? Ты никогда не был таким нерешительным, и, если Король Ведьмландии наблюдает за нами, он решит, что нами овладел постыдный страх, из-за которого мы, несмотря на благоприятный случай и неравенство в силах, уклоняемся от удара по нему.
Джусс ответил на ухо брату: — Так и есть, но я очень сомневаюсь в стойкости Гоблинов. Пламя их доблести слишком похоже на огонь среди сухих листьев, и глупо надеяться на то, что оно будет долго гореть. Так что не думаю, что они в состоянии нанести удар по Карсё. Да и вообще, только безумная фантазия могла сочинить сказку о том, что Голдри переправили в Карсё.
Но Спитфайр выругался, вскочил на ноги и прокричал: — О Газларк. Тебе лучше всего плыть домой, в Гоблинландию. Но мы открыто поплывем в Карсё и там будем умолять великого Короля об аудиенции, попросим дать нам поцеловать его ноги и признаем нашим Королем, а он, надеюсь, отнесется к нам, как к нашалившим детям. И тогда он, быть может, отдаст нам нашего брата, которого он справедливо отшлепал, простит нас и отправит домой в Демонландию, где нам придется лебезить перед Корсусом, злым Кориниусом или любым другим, кого он посадит в Гелинге вице-королем. Потому что с потерей Голдри в Демонландии не осталось настоящих мужчин, а мы все, оставшиеся, сосунки, достойные только насмешек и
