Ему показалось, что человек бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Ему показалось затем, что человек этот поскакал на восток, в огонь, и там исчез.
Затем он лег на кровать и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Он поехал и рассказал ему, но тот ответил, что он видел призрак, и это не к добру»[5] .
Некоторое время они молчали, а потом Лессингем вдруг сказал:
— Что, если нам сегодня лечь спать в восточном крыле?
— Где, в Комнате Лотосов?
— Да.
— Мне сегодня не хочется, милый, — ответила она.
— Тогда я пойду один, хорошо? Я вернусь к завтраку. Мне нравится, когда моя госпожа со мной; мы можем попробовать снова, когда следующая луна пойдет на ущерб. Моя лапочка не боится за меня, правда?
— Нет! — рассмеявшись, отозвалась она, но глаза ее слегка расширились. Некоторое время она перебирала пальцами цепочку его часов, а потом сказала:
— Мне бы хотелось, чтобы ты отправился туда попозже и взял меня с собой. Все это кажется таким странным: и Дом и… и мне это нравится. Но ведь, когда ты уходишь в Комнату Лотосов, это может длиться много лет, пусть даже и заканчивается на следующее утро. Мне бы хотелось пойти с тобой вместе. Если что-нибудь случится, нам обоим будет крышка, и тогда это будет уже не так важно.
— Обоим будет что? — переспросил Лессингем, — Боюсь, твоя манера выражаться оставляет желать лучшего.
— Сам же меня и научил! — воскликнула она, и оба рассмеялись.
Они сидели на крыльце, пока тени не укрыли лужайку и деревья в саду, а скалистый склон горы не заалел в вечерних лучах.
— Хочешь пройтись немного по холмам? — предложил он, — Сегодня вечером можно будет увидеть Меркурий. Мы сможем взглянуть на него сразу после заката.
Чуть позже, когда летучие мыши начали охоту, они стояли на склоне холма и наблюдали за тусклой планетой, показавшейся, наконец, на западе, у самого горизонта, меж закатом и ночной тьмой.
— Мне кажется, будто Меркурий зовет меня сегодня, Мэри, — сказал он, — Нет смысла мне пытаться уснуть где-либо кроме Комнаты Лотосов.
Он почувствовал, как напряглась ее рука.
— Меркурий? Это иной мир. Он чересчур далеко.
— Нет ничего
Когда сумерки сгустились, они повернули обратно. Когда они стояли в тени арки ворот, ведущих с холмов в сад, из дома донеслись тихие чистые звуки спинета.
— Послушай, — она подняла палец, — Твоя дочь играет
Они постояли, слушая музыку.
— Ей нравится играть, — прошептал он, — Как хорошо, что мы научили ее играть. — Потом он зашептал снова: —
Той ночью Лессингем лег спать один в Комнате Лотосов. Ее окна были обращены на восток, к спящим лесам и голым склонам Иллгилл Хед[7]. Он спал тихо и крепко, ибо это был Полуденный Дом, Дом Мира.
Глухой ночью, когда ущербная луна выглянула из-за горы, он внезапно проснулся. Серебристые лучи лились из открытого окна на фигурку, сидевшую в ногах его постели — маленькую черную птичку с круглой головой, крохотным клювом, длинными заостренными крыльями и глазами, сияющими, словно две звезды.
— Время пришло, — промолвила птаха.
Лессингем поднялся, закутался в огромный плащ, сложенный на стуле возле кровати, и сказал:
— Я готов, мой маленький стриж.
Ибо это был Дом Зова Сердца.
Звездное сияние глаз стрижа заполнило всю комнату. Комната была старая; на стенах, на кровати и стульях, на стропилах были вырезаны лотосы, и в этом колдовском свете они колыхались, словно лилии на ленивых речных волнах. Он подошел к окну, и маленький стриж устроился на его плече. У окна парила в воздухе колесница цвета лунного ореола, и странное существо было впряжено в нее. Оно было похоже на коня, но с крыльями, как у орла, а передние ноги его были одеты в перья и вооружены орлиными когтями вместо копыт. Лессингем забрался в колесницу, а стриж уселся у него на коленях.
Взмахнув крыльями, дикий скакун рванулся в небеса. Ночь вокруг, казалось, вскипела мириадами пузырьков, словно они нырнули с крутого утеса в глубокий омут под горным водопадом. Скорость поглотила время, мир закружился, и через миг странный скакун, раскрыв свои радужные крылья, начал спускаться сквозь ночь к огромному острову, дремлющему в сонных морях, и окружающим его островам помельче — к многоводной стране скалистых гор и холмистых пастбищ, сияющей в свете луны.
Они опустились на землю у ворот, охраняемых золотыми изваяниями львов. Лессингем вышел из колесницы, и маленький стриж закружился возле него, указывая ему усаженную тисами аллею, ведущую прочь от ворот. Словно во сне он последовал за ним.
I
Замок лорда Юсса
Звезды на востоке начинали тускнеть в лучах рассвета, когда Лессингем шагал за своим провожатым по травянистой дорожке меж шеренг тенистых ирландских тисов, застывшим во мраке подобно таинственным солдатам, изготовившимся к битве. Трава была омыта ночной росой, а огромные белые лилии, дремавшие в тени тисов, насыщали воздух сада своим ароматом. Лессингем не чувствовал земли под ногами, и, когда он протянул руку, чтобы коснуться дерева, та прошла сквозь ветви и листву, будто они были не более материальны, чем лунный свет.
Маленький стриж, усевшийся ему на плечо, усмехнулся у него над ухом.
— Дитя Земли, — сказал он, — Мыслишь, будто мы попали в страну снов?
Лессингем ничего не ответил, и стриж продолжил:
— Это не сон. Ты первым из детей человеческих попал на Меркурий, где мы с тобой постранствуем немного, дабы ты увидел земли и океаны, леса, равнины и древние горы, города и дворцы сего мира, Меркурия, а также деяния живущих здесь. Но ты не сможешь коснуться чего-либо, как не сможешь и быть увиденным или услышанным здешними жителями, хотя бы ты сорвал голос от крика. Ибо мы с тобою здесь неосязаемы и невидимы, будто два призрака.
Они уже достигли мраморных ступеней, что вели от тисовой аллеи к террасе напротив огромных ворот замка.
— Нет нужды отпирать врата для нас с тобой, — промолвил стриж, и они прошли под темной аркой через эти украшенные странными символами древние ворота, прямо сквозь запертые массивные деревянные и испещренные серебряными заклепками двери, во внутренний двор.
— Сейчас мы направляемся в приемный зал, где задержимся на некоторое время. Утро пламенеет высоко в небесах, и вскоре замок будет полон людей, а в Демонланде не принято долго нежиться в постели
