и японской кухни. Я уплетал их и радовался, глядя на то, как эти жалкие твари вокруг заискивающе смотрят в мою тарелку! Глядите на меня и давитесь слюной, жрите свою несъедобную пищу из пластиковых коробочек! Только я догадался заказать себе индивидуальное питание на борт! Да, я достоин ваших взглядов, ведь я – Феликс Абрамович Серебрянников, самый популярный артист России! Даже не хочу перечислять все свои регалии – «Народный Артист», «Заслуженный Артист Республики», трижды лауреат «ПАМК», обладатель девяти «Платиновых пластинок» и бог его знает, каких наград еще. Как говорится и мэтрами обласкан, ведь ПАМК – Премия Ассоциации Музыкальных Критиков, и публика простая, которая в «Платиновой пластинке» звонит и эсэмски шлет, любит меня. И все это я, Феликс Абрамович Серебрянников, слишком сильно для одного человека, даже для меня!
Господи, ну как же орут эти придурки вокруг!!! Я просто не могу больше терпеть!!!!
– ТАК!!! – Вскочил я с кресла и заорал на молодежь сидящую слева от меня. – ЗАТКНЕТЕСЬ ВЫ ИЛИ НЕТ?!!!
– Простите, Феликс Абрамович, мы больше не будем…
Щас, не будут они, как же. Уроды! Расставили ноги, дали Бессонову и думают, что теперь офигенные пивцы. Именно что пивцы – пробились из своего села на «Кузню талантов», а теперь лишь бы вискарь халявный в самолете жрать. О! Надо, кстати, на обратном пути не забыть купить кумыса – не той дешевки завезенной, что в «Панораме вкуса» под видом деликатеса продают, а настоящего, киргизского, прямо из деревни, кувшинчик. Ванечка мой кумыс любит, да я и сам люблю – алкоголь хорошо запивать…
Уши после сна воспринимали все звуки как мерный гул. Катя со скуки играла с Алисой в нарды, хриплоголосая Волоскова поучала молодежь – можно подумать, что она сама хоть раз в жизни без фанеры спела. Музыканты из группы «Азарт» глушили коньяк. Вглядываясь в молодое, но уже покрытое морщинами лицо солиста «Азарта», Николая Австревича, я вспоминал недавнюю историю, как он почти не пил, ибо полгода лежал в очень модной французской клинике, борясь с алкогольной зависимостью. Однако, похоже, даже дорогущие капельницы, стоимостью тысяча евро за штуку, не помогли ему – в последние недели Австревич стремительно возвращался в объятия зеленого змия.
Мой старый приятель Робик Киносян, народный артист Армении, сосисочными пальцами гладил бедра какой-то омерзительной деревенской девки. Латышская звезда Инга Симоянова манерно рассказывала про будущую презентацию и новый клип. Периодически доносились ее восторженные возгласы вроде «Нью- Йорк! Бронкс! Настоящий детектив в стиле Агаты Кристи!». Сидящий рядом с ней престарелый мэтр Луговой, дебютировавший еще в 1970 году во Дворце Музыкантов имени Ленина, благостно кивал и слушал, покручивая на запястье платиновую головку часов «Роллекс».
Остальные пили… О эта божественная амброзия, попадающая в их уста. Пили все – молодые и старые. Старички сцены, сидящие впереди, отечески поглядывали на молодежь. Заслуженный артист «всего, что только можно» Вайтман рассказывал «королю романсов» Малинову про новые зубы, потом про швейцарский SPA – какой-то невероятно популярный в Европе омолаживающий курорт. Оба они смеялись, вспоминая свои старые награды и премии – какие-то там, ленинские, сталинские, времен царя Николая Второго и т. д… «Вот помню я при Андропове…» – или когда он там на сцену взошел. О боже, смешные нелепые динозавры, давно отжившие свой век.
Молодежь же гуляла с полным отрывом. И эти сволочи как раз бесили меня больше всего. Откуда у них столько прыти, столько энергии, чтобы творить весь этот беспредел? Своими воплями они буквально заполнили весь самолет. Когда какой-то нетрезвый юнец в спортивном костюме PUMA VIP случайно задел мое кресло, промчавшись мимо, я чуть не съездил ему в порыве гнева в ухо, однако когда он улыбнулся и извинился, мне даже стало не по себе. Я даже испытал толику стыда. «Да ладно, все нормально», – сказал я. Настроение стремительно портилось, я чувствовал себя тряпкой, пустым местом, а молодежь орала все громче, громче. Больше всего веселились «Мотыльки». Этот популярный мальчиковый квартет появился в 1992 году. Три мультиплатиновых альбома «Полет», «В поисках любви» и «Звуки» принесли им всенародную славу. Эта слава-то, чуть и не погубила их, когда группа систематически начала выходить на сцену в жопу пьяными или обдолбанными, а концертов становилось все меньше и меньше. После того, как на место их бывшего продюсера Игоря Ложкина, покончившего жизнь самоубийством, встал Семен Леонов, группа образумилась, перестала так страшно бухать и вновь вернулась на большую сцену, вернув себе славу хитами «Бабочка» и тупейшей, по моему мнению – «Ту-ру-ру-ру». И вот сейчас они видимо снова были в развязке…
Нет. Надо что-то делать, принял я решение – пора успокоиться и куда-то отсюда выйти…
Звездам всегда разрешено больше, чем простым людям. Я знал, что во время заказных «звездных» чартерных рейсов многие из артистов выходили в кабину к пилотам и просили «порулить». Артисты получали прилив адреналина, таким образом возвышаясь в глазах своих коллег. Они любили рассказывать: «Летел я тут с Доброхваловым, теща моя обожает его, особенно эту его песню медленную «Невообразимая женщина», так вот, дали ему порулить – полный мудак, даже диск не подарил со своими последними хитами». Или: «Летели тут с Юлей из «Серебряной сказки», так она и на плакате автограф поставила и диск для жены подарила. Классная телка, и грудь у нее не хуже, чем по ящику – ВООООООО!!!!!»
Вот и я решил дать возможность пилотам похвастаться знакомством со мной. Я встал с кресла и направился к кабине. По пути мне улыбались все эти животные в первом классе, я презрительно смотрел на них. Я быстро дошел до двери, вошел внутрь и обратился к летчикам:
– Ребят, а можно мне за штурвалом посидеть?
– Конечно, Феликс Абрамович. – Заулыбался молодой летчик. – Как же мы отказать вам можем?
– «Еще бы». – Подумал я. – «Попробовал бы ты мне отказать!».
Через мгновение я уже был за штурвалом. Господи, какое же прекрасное это ощущение! Я управлял самолетом, а передо мной на многие километры простиралось лишь бескрайнее синее небо, лишь изредка нарушаемое мутью облаков. Все было передо мной как на ладони. И где-то тут, в этой синеве, парил наш самолет – звездный лайнер несущий к слушателям весь спектр звезд от небольших до самых великих. Зажмурившись, я представлял себя кем-то вроде Демиурга. Все собравшиеся в салоне – мои рабы. Могу повернуть налево – они полетят налево, сверну направо – направо полетят. А еще я мог одним неловким движением свалить самолет в штопор и угробить их всех. Последняя идея чертовски мне понравилась, но жаль, что в самолете был и я, а умирать заурядной смертью вместе со всеми этими ничтожествами мне вовсе не хотелось.
Тогда я придумал другой трюк…
Я слышал от знакомых летчиков такую штуку, что, если разогнать воздушный лайнер до скорости 1050– 1100 километров в час, самолет проходит звуковой барьер, после чего все сидящие в салоне получают мощный хлопок по ушам. Не опасный для жизни, но на самом деле, очень сильный. Говорят, что у людей со слабыми кровеносными сосудами может даже пойти кровь из носа или ушей…
Этот эксперимент показался мне очень интересным.
– Как тут набрать скорость? – спросил я у пилота. – Хочу, кхе-кхе, – закашлялся я, – посудину эту немного разогнать.
Молодой парень смутился.
– Вообще-то, вы знаете, Феликс Абрамович, это не очень хорошо. Нормы безопасности не рекомендуют!
– Правда?! – Для виду расстроился я. – Какая жалость! С детства мечтал летать. Дайте хоть сейчас исполню свою мечту!
Пилот покачал головой, но показал на рычаги скорости, предварительно пригласив своего напарника сесть рядом.
О, боже, получилось!
Штурвал самолета держался в моих руках уверенно. Датчик скорости показывал 950 км. Выдвигая ручку от себя, я вспоминал старые фильмы про летчиков и уверенно разгонялся. Быстрее-быстрее, еще быстрее – черт!!! Я даже не заметил, как пересек этот рубеж! В ушах неожиданно треснуло, в глазах потемнело – полный пиздец, толчок!
Ох, по-моему у меня даже закружилась голова. Какой кайф. В чемоданчике, по-моему, был корвалол.
Пилоты, естественно, перепугались. Я сделал совершенно невинное лицо:
– Ой, а что случилось?
