засилья иностранцев в российской Академии наук, стремившихся преградить дорогу в науку русским ученым, Якоби решительно стоит за развитие русских научных кадров, «чтобы Россия могла в этом отношении, не прибегая к помощи заграничной техники, сама стать научным и промышленным центром, к которому остальные народы и страны должны были бы обращаться как к источнику научных путей и практических применений».
В эту борьбу с иностранным засильем в России и в области науки, и в области промышленности вскоре придется вступить многим молодым электротехникам — последователям и ученикам Якоби, среди них будет и Александр Лодыгин.
…Три первых изобретения не дали Лодыгину ни гроша — одни расходы. Даже не осталось патентов (их называли тогда привилегиями) «на память»: на электролет и водолазный аппарат по законам империи, как на военные изобретения, они не выдавались в целях сохранения тайны, а на первую в мире электропечь брать не стал сам.
Причину легко объяснить — за получение привилегии, как уже говорилось, платить должен сам изобретатель. Если она бралась на 3 года — то 300 рублей, на 5 — 500 рублей, а на 10 — 1500! (Цены даны по первому закону о привилегиях от 17 июня 1812 года.) Кроме того, изобретатель должен был ежегодно вносить большую пошлину. Нужны либо свои большие средства, либо богатые компаньоны.
Безденежные изобретатели либо не могли оплатить привилегию, либо вскоре теряли на нее право; таким образом, закон о привилегиях, призванный охранять приоритет страны, в действительности обкрадывал изобретателей.
С этим много раз столкнется в своей жизни Александр Лодыгин.
…Его электрические изобретения не остались тайной для газового общества «Сириус», где изобретатель работал механиком. Человека, работавшего на конкурента газа — электричество, попросили уйти.
Но Александр Николаевич смог за это время не только задумать, но и создать свою систему электрического освещения — четвертое свое изобретение. Именно это, четвертое, привлекло в нему внимание многих.
В эти годы у Лодыгина появляются новые товарищи, увлеченные, как и он, молодой электрической техникой и изобретательством, с которыми именно поэтому отношения складываются сложные и не всегда понятные через столь долгие годы исследователю, не имеющему достоверных фактов и мемуарных источников. Ахилл Хотинский, Василий Дидрихсон, Николай Булыгин, Владимир Висковатов, Владимир Флоренсов… Кто они?
Впервые фамилия Хотинского появилась на чертеже «Системы электроотопления», поданном Лодыгиным в Департамент мануфактуры и торговли: «чертил Хотинский».
В 1873 году, в ноябре, Ахилл Матвеевич подает в Морское министерство свой проект водолазного аппарата, уже зная, что Лодыгин получил приглашение проводить опыты в Академии наук «на свои средства», которых у него нет.
Мичману Хотинскому проще — он на службе, он свой. Ему средства обещают отпустить. Но вдруг в марте 1874 года он пишет, что представленный 27 ноября 1873 года проект водолазного аппарата желает получить обратно из ученого отделения и ничем не объясняет свою просьбу. Еще через полтора года он вновь обращается с рапортом, в котором мотивирует просьбу о возвращении проекта: «для некоторых усовершенствований…Теперь пришел к лучшим результатам, осмеливаясь вновь обратиться с просьбой рассмотреть проект двух водолазных аппаратов». Он просит для работ 300 рублей…
Первый аппарат состоит из дыхательного устройства и озонирующего сберегателя. Мичман сообщает, что, «поглощая углекислый газ натриевого известью и озонируя воздух смолистыми или эфирными маслами, можно возобновить вдыхаемый воздух от 1/6 до 1/8 вздоха свежего воздуха, и, следовательно, то же количество запаса воздуха может хватить на время в 6 и 8 раз больше…».
В аппарат мичмана входит «одежда из двойной тонкой материи, пропитанной резиной. Она облегает тело водолаза с головы до ног почти в обтяжку… Клапаны для спуска воздуха и наполнения сжатым… Полумаска из листовой меди с иллюминаторами для глаз».
Дыхательная смесь — пятая часть кислорода плюс четыре пятых азота.
Второй вариант аппарата Хотинского — на сжатом воздухе.
Вице-адмирал Зеленой и другие члены морского технического комитета решают, что «идея остроумна и что устройство особого резервуара с кислородом и сжатым воздухом делают водолаза вполне самостоятельным в воде».
Комитет решает выдать на опыт 300 просимых рублей. Через год требует отчета в истраченной сумме.
Хотинский докладывает, что «отдал в начале 1876 года изготовление рабочих чертежей… на резиновую мануфактуру и механику Дидрихсону, так как сам сдавал в это время экзамены на минного офицера». Далее задержку с работами над водолазным аппаратом Хотинский объясняет тем, что «в октябре его Императорское Высочество обратил внимание на предложенной мной способ подводного и надводного освещения и приказал разрешить этот вопрос… Разработка по фонарю закончена… для освещения пути на паровом катере «Птичка». (Последняя записка помечена апрелем 1877 года, когда прошло четыре года со дня публичной демонстрации Лодыгиным ламп для подводных работ.) Но Хотинский для этой же цели разработал лампу собственной конструкции!
К докладной записке Ахилл Матвеевич приложил счет от К. Дидрихсона (ул. Казанская, близ Нового переулка, дом Бихнера, № 33) на изготовленный резервуар для сжатого газа (75 руб.), регулятор давления газа (30 руб.).
Поэтому когда в эти же сроки — в сентябре 1877 года — Лодыгин, приехав ненадолго после трехлетнего отсутствия в Петербург, снова подал проект на усовершенствованный аппарат своей конструкции, Морское министерство его отклоняет и «считает дело оконченным».
Но с водолазным аппаратом у Хотинского так и не ладится, зато лампы он создает — накаливания «на 200 вольт», позже — известковую (сконструированную совместно с Булыгиным), еще — аккумуляторы и многое другое.
О Хотинском скупо рассказывает послужной список. Сын коллежского секретаря Матвея Степановича Хотинского, «православного вероисповедания, воспитанник морского корпуса». Женат.
Знаменит среди знакомых не столько своей особой, сколь отцом, которого в России разве что неграмотные не знали, а все, кто умел читать, и знали, и даже побаивались. Вот список книг Матвея Степановича Хотинского, создавших ему романтическую популярность: «Астрономия для всех образованных читателей, изложенная М. Хотинским, членом многих ученых обществ (в четырех томах), «Природа с ее таинствами и богатствами», «Исторический опыт экспедиции в северо-полярные страны», «История паровой машины, пароходов и паровозов…», «О комете, ожидаемой в 1848 году». А вот еще одно любимое произведение петербургских мистически настроенных дам и кавалеров: «Рассказы о темных предметах, о волшебстве, натуральной магии, обманах чувств, суевериях, фокусничестве, колдунах, ведьмах и т. п.», а также «Чародейство и таинственные явления в новейшее время».
Ахилл, выросший в атмосфере кабинетной учености, а затем спартанской — морского корпуса, получил раздвоенность натуры и вечную неудовлетворенность. Он то бросает службу, то вновь вступает в нее, то, как мы видели, отправляет в морское ведомство проект водолазного аппарата, то поспешно просит его вернуть.
Именно он, Ахилл Хотинский, сыграет роковую роль в жизни Лодыгина, показав его лампы Эдисону. Но тогда, в 71—76-м годах, дружба Лодыгина с Хотинским не была омрачена еще этой историей. Тем более что именно благодаря живому участию морских офицеров устраиваются опыты Лодыгина с лампой накаливания в Адмиралтействе, «по указанию великого князя Константина», генерал-адмирала флота.
