но и во всем мире первой!
Товарищ Лодыгина Ф. А. Пироцкий — создатель линий электропередачи — демонстрировал опыты, которые привели в изумление отечественных и зарубежных журналистов, поведавших свету о чудесной способности электричества передаваться на расстоянии до одного километра.
Но главное следствие выставки для «могучей кучки» электриков было другое — на вырученный миллион
На Второй выставке демонстрировалась — о чудо! — передача по телефону оперных спектаклей — с расстояния в 4 километра (через четыре месяца после такого же опыта на Первой Международной выставке в Париже). Слушали оперу по телефонам сразу 20 человек. Здесь же впервые любители электротехники услышали имя Доливо-Добровольского: будущая мировая знаменитость представил «кнопку-элемент для электрических звонков». Лодыгин показывал здесь свои усовершенствованные лампы накаливания, измерительную аппаратуру. И лампы и аппаратура вышли из стен завода Яблочкова на Обводном канале — единственного в то время исследовательского центра для русских электротехников.
В это время Александр Николаевич занимается решением многочисленных проблем молодой электротехники. Тому свидетельство — ответ на статью инженера Е. Брюсова «О наивыгоднейшем распределении ламп накаливания в цепи электрических машин», где автор предлагал смешанное соединение — включать в цепь последовательно группы ламп накаливания. соединенные меж собой параллельно. Лодыгин через журнал отвечает, что подобное смешанное соединение не раз практиковалось и практикуется на заводе Яблочкова. Впервые оно применено летом прошлого года, а вторично — осенью, на строящемся фрегате «Владимир Мономах». (Знать, сотрудничество Александра Николаевича с морским ведомством продолжалось.)
В письме Лодыгина кроется и объяснение того, почему он, часто изобретая первым, оставался в стороне: «И я и другие, кто испытывал эту систему, — пишет Лодыгин о смешанном включении ламп накаливания, — не считаем уведомлять об этом публику печатно, так как считаем, что всякий сколько- нибудь смыслящий в деле техники человек должен в нужных случаях сам прийти к тому, что так естественно и без чего обойтись нельзя. Теперь же, видя, что г. Брюсов придает этому какое-то особое значение, как будто он открыл что-то новое, что дает ему право на первенство в изобретении, я счел своим долгом в интересах всех других техников указать, что здесь ничего нового нет».
Профессор Шателен комментирует это письмо: «Вот это скромность и это воздержание от опубликования того, что казалось «естественным и доступным каждому смыслящему в деле техники», и повлекли за собой утрату нашими изобретателями своего приоритета, а в дальнейшем и забвения самого автора изобретения».
И действительно, в ту пору многие «изобретатели» за рубежом старались получить патент на маленькое усовершенствование в чужом изобретении и набирали сотни патентов.
…Журнал «Электричество» быстро становился одним из популярнейших научно-технических в мире. Он принимает участие в дискуссиях о будущем электричества. На постоянном или переменном токе работать завтра? По воздушным проводам или подземным кабелям будет течь ток? Опасно ли электричество? Не без корысти вступали в эти споры многие изобретатели-предприниматели… Свое выступление против переменного тока на высоком напряжении Эдисон назвал: «Об опасностях электрического освещения»: «… Нет никакого смысла утверждать, что токи высокого напряжения, как и переменный ток, найдут применение в научной или промышленной области человеческой деятельности. Единственно, ради чего они применяются, — это для снижения стоимости медных проводов и промышленных установок».
Журнал «Электричество» помещает статьи Эдисона, хотя с ее мыслями редакция не согласна, и статью Ферранти — оппонента Эдисона: «…Со временем движение железнодорожных поездов, освещение и передача энергии на большие расстояния будут производиться всецело переменным током высокого напряжения…а система низкого напряжения, за которую так энергично борется Эдисон, будет забыта».
Поддержал провиденье Ферранти и знаменитый изобретатель железнодорожного тормоза Джордж Вестингауз — будущий знакомый Лодыгина по американскому периоду жизни.
К чести российской электротехники надо сказать, что Лодыгин и Яблочков давно решили спор в пользу переменного тока высокого напряжения — еще при своих опытах с освещением. Но на переменный ток нападали не только электрики, но и телеграфисты, телефонисты.
Лодыгин, Булыгин и Хотинский вошли в состав особой комиссии VI отдела, исследующей влияние проводов переменного тока на провода телефонной связи, — сторонники постоянного тока так запугали телефонистов, что те поверили в большую опасность соседства с электропроводами переменного тока.
Особая комиссия провела серию опытов на территории завода Яблочкова и пришла к заключению, что даже при весьма малом расстоянии между проводами электрическими и телефонными индуктивное действие первых столь незначительно, что не влияет на работу телеграфных аппаратов и реле и едва чувствуется телефонами. После этого успокоенная городская администрация стала без проволочек давать разрешения на прокладку тех и других линий. Россия электрифицировалась, телефонизировалась.
Но главные силы союза русских электротехников были направлены на борьбу с иностранными концессиями, загребающими в свои руки молодые отечественные электротехнические предприятия и даже освещение целых городов и их электроснабжение. Узнав, что правительство намерено на десятки лет отдать в эксплуатацию концессионерам освещение городов, VI отдел, «принимая близко к сердцу интересы русской электротехники», направляет на имя святого Русского технического общества ходатайство:
«Первые шаги на поприще электрического освещения, как известно, сделаны в России^ а между тем наша электрическая промышленность далеко еще не находится в таком блестящем положении, как на Западе и в Америке. Можно сказать, что она еще только начинает становиться на твердую почву и теперь наступил именно такой момент, когда разумная поддержка со стороны правительства могла бы упрочить ее положение и обеспечить ее будущность».
За горячими словами устроителей VI отдела РТО встают уже знакомые нам фигуры пионеров электротехники — Лодыгина, Чиколева, Яблочкова, Лачинова, Пироцкого — более ста человек.
— Что же предлагают они для развития милой их сердцу электротехники на родной земле:
«1) чтобы правительственные и общественные заказы по предметам электротехники производились русским компаниям или фирмам, предложившим одинаковые условия с иностранцами, и даже в том случае, если бы для русских пришлось допустить некоторые льготы».
Зная, что сырье из России вывозится за бесценок, а после возвращается дорогими товарами (например, 92 процента всех капиталов русской платиновой промышленности принадлежали иностранцам, а «сырая платина» — дорогостоящий металл — уходила заграницу), электротехники требовали:
«2) чтобы при утверждении министром финансов уставов электротехнических обществ и товариществ или допущении к предприятиям в России иностранных компаний на них налагались два существенных обстоятельства:
а) чтобы вся материальная часть предприятия по электрическому освещению, передаче работы и др. предметам электротехники изготовлялась в России и из русских материалов, кроме таких, которые невозможно получить в России;
б) чтобы большинство, и притом значительное (до 90 процентов), в личном составе как техников, так и рабочих было на стороне русских подданных», то есть иностранцев может быть не более одной десятой.
Последнее условие очень своевременно: в русской печати того времени писали, например, об английской фирме «Л. Кноп», диктовавшей условия текстильной промышленности России: «Не было случая, чтобы контора рекомендовала русского техника на иностранные фабрики».
Шателен комментирует: «…пожелания русских электротехников были более чем скромны, тем не менее… в течение многих лет электротехническое хозяйство в России оставалось в руках иностранных фирм и обществ, правда, носивших название «Русское общество — такое-то…».
Борьба за права русских на своей же земле только разворачивалась; создавалось товарищество
