Книга Ричарда Грина «Натуральная и экспериментальная философия» — одна из тех немногих, что ему удалось прочесть в те годы за отцовский денежный гонорар, — приоткрыла для него мир техники. В ней воедино были собраны все научно-технические сведения того времени — от паровой машины до воздушных шаров, а также даны химические эксперименты. И вот он устраивает в вагоне, где помещалась одна из его лавок, походную лабораторию и проводит все описываемые у Грина опыты. Но как-то от воспламенившегося фосфора загорается весь вагон, и, как пишет Брайан, «проводник в слепой ярости жестоко надрал Эдисону уши. Жестокое обращение сделало его глухим на всю жизнь».
Было это на станции Смит-Крик, которую много позже, в 20-е годы нашего века, купил автомобильный король и друг Эдисона Генри Форд, чтоб воссоздать тут, в старом вагоне тех лет, походную лабораторию и типографию Эдисона, сделав его музеем.
В 15 лет Эдисон становится телеграфистом, но телеграфная служба была скучным и однообразным занятием, с ночными дежурствами, во время которых, чтобы телеграфисты не спали, в установленные промежутки им посылались сигналы, на которые надо было немедля отвечать, чтоб доказать: бодрствую!
Том призвал на помощь свою сообразительность: к часам и телеграфному проводу приделал колесо с нарезным ободом; часы пускались в ход, а колесо, автоматически вращаясь, каждый час посылало требуемые сигналы… Том же сладко спал.
Эта хитроумная выдумка была первым изобретением Эдисона, но она же привела его и к очередной беде: уловка раскрылась, и Том был уволен.
Последующие годы юности Эдисона также тяжелая и печальная борьба за существование, за право выжить, за место под солнцем в этой обширной стране, где не так уж много пока людей, но зато каждый из них прибыл сюда с пустым кошельком и с яростным желанием разбогатеть — стать, как Морган, Рокфеллер, Форд и еще несколько знаменитостей Нового Света, миллионером.
Правда, всем были известны источники их миллионов: почти все крупные состояния XVIII и начала XIX века сколочены прежде всего на торговле черными рабами и пиратстве, которые прикрывались общим словом «морская торговля». (Кстати, США действительно смогли за это время захватить 1/3 всей мировой торговли.)
В мире торгашей не выживет добрый, честный, благородный. Это Тому рано дали понять. Позже он так скажет о мире, в котором вырос, который его воспитал: «…Наши прекрасные законы и судебная процедура используются грабительским торгашеством, чтобы разорить изобретателя…» Надо было стать таким человеком, которого это «грабительское торгашество» не смогло бы разорить.
И он лихорадочно, как все вокруг, ищет путь, который приведет его к намеченной цели — к прочному и надежному благосостоянию.
Он придумал совместно с другим изобретателем, механиком Франклином Попом, и журналистом Ашлеем то, что нужно этому миру, поклоняющемуся золотому тельцу: прибор для записи цен на золото по курсу фунтов стерлингов для биржевых маклеров и систему электрической сигнализации цен на золото. Это — совместное изобретение тройки, носящей официальное название «Поп, Эдисон и К°», в которой третий, издатель газеты «Телеграф» Ашлей, обязан был разрекламировать изобретение, с чем он справился блестяще.
Это изобретение принесло Тому 40 тысяч долларов!
Впервые у него появился свой текущий счет и на столь внушительную сумму.
Но деньги надо делать! Эту мудрость внушали Тому с пеленок. Как? Это Том уже знал: он выбрал путь. Просто изобретателем он не станет: нельзя надеяться, что твое изобретение окажется нужным этому миру и даст тебе прибыль. Значит, надо стать предпринимателем, капиталистом. 40 тысяч долларов Том тратит с толком. В Ньюарке, недалеко от Нью-Йорка, он открывает свою большую мастерскую, в которой 150 рабочих начинают изготовлять счетчики-тиккеры для биржевой игры.
Так, в 1869 году родился Эдисон-предприниматель, за спиной которого остались трудные годы унижений и обид, скитаний и безденежья, но которые выковали из него сильного и упорного борца. Правда, молодой капиталист и в первые, и все последующие годы, не щадя рабочих и коллег, не щадил и себя: спал иногда всего по 30 минут в сутки (причем тут же, в мастерской), а работал 18–20 часов без устали. Запирал дверь на ключ, чтоб не ушли мастера, и держал их однажды 60 часов на рабочих местах, пока срочный заказ не был выполнен.
Разойдясь с Франклином Л. Попом, он сотрудничает с Христофором Шользом в изготовлении вошедших в моду пишущих машинок. (Кстати, пресса неверно приписывает иногда Эдисону их изобретение). Затем работает над усовершенствованием телефона Белла, изобретает свой фонограф и совершенствует его. Но все это он делает не один. Эдисон сразу понял, что в век научно-технического прогресса в одиночку работать и непроизводительно и рискованно.
Отныне и навсегда он работает совместно с большим количеством помощников, одаренных, неутомимых и непременно высокообразованных. Последнее качество особенно необходимо в них — Эдисон постоянно ощущает, как недостает его богатой на выдумки голове образования для реализации замыслов.
В разное время под его началом работают известные инженеры, механики, даже _ профессора прославленных университетов.
В эти годы среди его помощников были: Зигмунд Бергман, впоследствии директор и главный акционер крупного электрического предприятия «Бергман» в Берлине; Шуккерт, который, уехав в Германию получать отцовское наследство, организовал известное акционерное общество «Сименс — Шуккерт»; Б. Эндрюс и Г. Кларк, впоследствии крупные инженеры; Д. Либ, известный электрохимик; Э. Никольз, ставший профессором института Корнеля; Людвиг Г. Бем — опытный стеклодув, Д. Гриффин — бывший директор телеграфа и т. д. и т. п. В коллективном творчестве рождаются все новые работы, но пресса прославляет только одного Эдисона — главу фирмы.
Капитал Эдисона неукротимо растет, он не жалеет денег на рекламу — его имя не сходит со страниц газет.
«Его усилия были всегда направлены на создание того, что необходимо, что давало хорошую прибыль, — писала газета «Нью-Йорк тайме» в 1922 году. — Это было его природным складом ума».
Вспомним, как с этим утверждением поспорил старый Эдисон: «Не думайте, что это у меня врожденное. Мне стоило большого труда вбить это себе в голову…»
Но, пожалуй, не Эдисон, а сама жизнь «вбивала» ему эти мысли в голову. Никогда Эдисон не работал «зазря».
В 1885 году он строит геликоптер, получив для этого довольно крупную сумму от заказчика. Эдисон убил на его создание несколько лет, геликоптер не взлетел. Эдисон-предприниматель, который всегда брал верх над Эдисоном-изобретателем, наотрез отказывается продолжать работу дальше, благо деньги, отмеренные на геликоптер, были уже потрачены.
Свой вертолет Эдисон строил на двигателе внутреннего сгорания. Он, работающий с электричеством, не решился применить электромотор, как сделал Лодыгин пятнадцать лет назад. Традиции одержали верх.
В другой раз старый мудрый Эдисон, оглядывавший свою жизнь с высоты пьедестала, на который водрузили его восторженная американская публика и пресса, признался то ли с гордостью, то ли с грустью: «По крайней мере, я не позволю своим мыслям улетать выше Гималаев».
«Если изобретать, так с выгодой для себя, или не изобретать вовсе» — под этим девизом заставила Эдисона творить сама американская жизнь, сам мир, в котором не было места взлетам фантазии «выше Гималаев», потому что просто за взлет фантазии, даже гениальной, там не платят.
А лодыгинская фантазия беспрерывно поднималась над Гималаями и выше, и голова, рождающая эти фантазии, ничего не хотела слышать о том, что «за них ничего не платят». Он продолжал фантазировать, изобретать, творить — если без пользы сиюсекундной для себя лично (а, напротив, даже для выгоды более предприимчивых, умеющих ухватить краешек фантазии и заземлить), то зато уж явно — для пользы будущих поколений.
Не перо от жар-птицы, а всю жар-птицу! Не себе на пользу — для блага всего человечества. Абсолютно разнополюсные кредо…
Какое из них было по-житейски верным, тогда, в далекие теперь 70—80-е годы прошлого века,
