– Ну хорошо, это, пожалуй, все, – заключил беседу полковник.
– Любопытно все-таки, – вышел из-за машинки поручик Межеевский, когда дверь за Кристиной Ясенчак закрылась, – почему она так настойчиво обвиняет Потурицкого? Ведь, строго говоря, у адвоката не больше поводов расквитаться с Лехновичем, чем у всех остальных.
– Ну, это как раз понятно. Все ее показания преследуют одну главную цель – выгородить Витольда Ясенчака. Она считает, что, обвиняя Потурицкого, тем самым отводит подозрения от мужа.
– А что вы думаете?
– Если хочешь знать мое мнение, то я считаю, что подлинного мотива убийства Лехновича мы пока не установили.
– Похоже на то, – согласился поручик.
– Плоховато идет у нас расследование. На каждом шагу мы допускаем ошибки. И все из-за того, что с самого начала недооценили этого дела, а теперь начинают выявляться разного рода последствия нашей оплошности. Не занялись и поисками яда. А следовало сразу же, узнав, что смерть наступила не от сердечного приступа, а в результате отравления ядом, устроить обыск в доме Войцеховского, изъять цианистый калий и отправить на экспертизу. Я ничуть не удивлюсь, если окажется, что цианистый калий исчез из шкафчика в лаборатории профессора. Отправляйся, Ромек, сейчас же на Президентскую и без склянки с цианистым калием не возвращайся.
– А если ее на месте не окажется?
– Придется искать. Обшарь всю виллу, вплоть до мусорных ящиков. Если склянка исчезла, немедленно звони мне. Прямо из дома Войцеховских. Пришлю тебе в помощь оперативную группу.
ГЛАВА XI. Защитник Лехновича
Поручику Межеевскому повезло. Склянка с цианистым калием стояла на месте. Пани Эльжбета Войцеховская была дома – после субботних событий ей все еще нездоровилось. Она сразу поняла, с какой целью милиция проявляет интерес к цианистому калию, и, как химик, сама предложила поручику провести тут же на месте эксперимент. Хотя это несколько и противоречило принятому порядку, Межеевский счел возможным согласиться. В один из бокалов, из которых в субботний вечер мужчины пили, налили до половины коньяку. Затем Войцеховская достала из шкафчика склянку с цианистым калием и стеклянной лопаткой всыпала в него примерно пол десертной ложки порошка.
– Это наверняка больше, чем было всыпано в бокал Лехновича, – пояснила она. – Такая концентрация, если цианистый калий даже частично и окислился, во много раз превышает смертельную дозу.
Белый порошок в коньяке почти мгновенно растворился. Напиток лишь слегка помутнел. Осадок на дне был едва заметен и практически не виден.
– Ну и как? – спросил поручик.
– Процент окисления очень небольшой. Полагаю, яд сохранил свои свойства по меньшей мере процентов на девяносто. Анализ в вашей специальной лаборатории даст, конечно, более точный результат.
Эльжбета вылила содержимое бокала в раковину и затем тщательно промыла и раковину и бокал, сначала водой, а потом каким-то раствором и опять водой. Лишь после этого насухо вытерла бокал и поставила на прежнее место в сервант.
– А не удастся ли нам найти тот бокал, из которого пил доцент?
– Его бокал выпал тогда у него из руки на ковер, но не разбился. Потом кто-то поставил его на столик. Утром, придя немного в себя, я убрала комнату и помыла посуду. Я ведь не знала, что Лехнович отравлен, и как все думала, что это был сердечный приступ. Однако хорошо, что вы меня надоумили – надо на всякий случай тщательно промыть все бокалы еще раз.
– Может быть, передать всю посуду в наш отдел криминалистики? Там и выявят бокал, из которого пил Лехнович.
– Ничего не имею против, но зачем? Ведь и без того известно, что Лехнович умер в результате отравления цианистым калием, а бокал ему подавала я.
– Надо позвонить полковнику. Пусть он решает.
Немирох разделил точку зрения Войцеховской и даже не выразил никакого неудовольствия по поводу проведения ею на месте эксперимента с цианистым калием. Но оставшийся порошок распорядился послать на экспертизу.
– Я сейчас чувствую себя уже лучше, и, если необходимы мои повторные показания, мне хотелось бы побыстрее выполнить эту формальность. Могу я прийти к вам в управление завтра утром? – вопросительно взглянула на поручика Войцеховская.
– Хорошо, будем вас ждать. Если вас не затруднит – в десять часов.
В управление Межеевский вернулся лишь к четырем часам дня. Здесь ему сообщили, что его разыскивал инженер Закшевский и просил позвонить. К счастью, поручик еще застал его в институте. Договорились о встрече опять в «Данусе».
– Вечно ты все путаешь, – встретил поручика Закшевский.
– Что ты имеешь в виду?
– Изобретение нового полимера, о котором ты говорил.
– Что именно я путаю? Нет такого изобретения?
– Изобретение есть. Но Лехнович никакого отношения к нему не имеет.
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Я же тебе говорил, что наш институт полимерами в настоящее время не занимается. В центре внимания у нас гидрогенизация угля.
