Фрэнки творила чудеса, помогая ей сдержать напор прессы, когда они узнали, что Джина будет сниматься в фильме. В английской прессе о ней тоже появились статьи. Джина понимала, что это будет доказательством того, что она написала в письме Джерарду. Конечно, она не думала, что все так получится, но теперь ничего не могла поделать.
– Ну и что ты теперь думаешь о Голливуде, Джин? – голос Фрэнки оборвался, когда она заметила группу людей, входящих в ресторан. Краска сошла с ее лица. Джина видела, как Фрэнки, пытаясь овладеть собой, подняла свой стакан. Ее руки дрожали, она поставила его на стол.
Одна из женщин, вошедших в ресторан, подошла к их столику. Это была блондинка с ярко-голубыми глазами, невысокого роста и с полной фигурой. Она поцеловала Даниэля, а потом Фрэнки.
– Привет, как вы поживаете? – она говорила глубоким резким голосом.
Даниэль ответил раньше, чем Фрэнки успела открыть рот.
– Прекрасно, у нас все прекрасно, а ты?
– Устала. Мы только пару часов назад вернулись из Рима, ты же знаешь, что такое пища в самолете, поэтому сразу же из аэропорта направились сюда, – она внимательно посмотрела на Джину. – Ты должно быть, Джина Шоу. Фрэнки очень много рассказывала о тебе, и мне кажется, что я уже знакома с тобой. Поздравляю с ролью в фильме, – женщина положила руку на плечо Фрэнки.
– Я позвоню тебе завтра, – мягко сказала она. – Чао.
Она направилась к своему столику в другой части ресторана.
Фрэнки подозвала официанта, и он наполнил ее стакан вином.
Джина так напряженно смотрела на Фрэнки, что даже не понимала, что ей говорит Даниэль.
– Извините, что вы сказали?
– Я сказал, юная леди, что всем начинающим звездам нужен прекрасный сон. Точно так же, как и старым звездам, которые не хотят, чтобы «печальная страница времени» упоминалась в отзывах об их последнем фильме.
Он взглянул на Фрэнки.
– Мне кажется, нам пора трогаться.
Джина лежала ночью и удивлялась, почему Фрэнки так странно вела себя в ресторане. Возвращаясь на «Виллу Орхидей», Фрэнки всю дорогу молчала, и сразу же пошла спать, когда они вернулись домой.
Джина повернулась и закрыла глаза. Она уже почти заснула, когда услышала еле различимый звук, доносящийся откуда-то в доме. Как будто котенок плакал по своей маме. Она встала с кровати и накинула халат, открыла дверь своей спальни, выглянула в освещенный холл, пытаясь различить, откуда доносятся эти звуки. Это был не котенок, это была Фрэнки.
Джина открыла дверь в комнату Фрэнки и тихонько вошла. Фрэнки сидела, еще полностью одетая, посередине своей огромной кровати, окруженная множеством носовых платков, переполненными пепельницами и почти выпитой бутылкой виски. Тушь растеклась под глазами и образовала круги, как у панды. Она выглядела таким ребенком и такой убитой горем, что Джине захотелось обнять ее и утешить. Она подошла к кровати. Фрэнки подняла голову и с испугом посмотрела на Джину. Какое-то время она смотрела молча, и Джине показалось, что она сейчас заговорит, но вместо этого Фрэнки разразилась бурными слезами, икая и вздрагивая.
Джина подошла к ней и обхватила ее руками. Она крепко прижимала ее к себе, пока всхлипы не затихли. Джина утешала подругу нежным материнским голосом:
– Не надо так плакать, лучше расскажи мне, что случилось, пока мы не утонули в слезах.
У Фрэнки на лице появилось некоторое подобие улыбки.
– Давай, давай, расскажи все тетушке Джине, – она погладила Фрэнки по голове и убрала с лица волосы.
– Но ведь тетушкой всегда была я, – голос Фрэнки был слабым и обиженным.
– Но не сегодня, милая. Руди всегда советовал нам меняться ролями, так что, прими это, как упражнение, повышающее твое актерское мастерство. О'кей?
Фрэнки шмыгнула носом.
– О'кей. Но я не могу тебе сказать. Я не могу никому это сказать.
– Послушай, мадам, ты всегда заставляла меня рассказывать обо всем, и я очень обижусь и не расскажу тебе самой малости о своей жизни, если ты сама не можешь ничего рассказать своей лучшей подружке. Ты видишь, я уже большая девочка и сумею понять, что бы это ни было. Я в последние годы сама через многое прошла. Иногда случалось такое, что мне хотелось умереть. Кстати, однажды я была на волоске от смерти.
Это заставило Фрэнки поднять голову и посмотреть на Джину.
– У нас есть много чего рассказать друг другу. Если ты скажешь мне о своих проблемах, я объясню тебе, почему я здесь. Мне кажется, справедливый обмен, а?
– Наверное, – пожала плечами Фрэнки.
– Хорошо, я буду первой.
Джина вкратце рассказала Фрэнки, что привело ее в Лос-Анджелес. Она пыталась не давать волю эмоциям, хотя пару раз комок поднимался к горлу, и ей приходилось останавливаться и собираться с мыслями.
– …вот и вся история. Я верю, что ты никогда не расскажешь это ни одному живому существу. Никто больше не должен знать.
Фрэнки давно прекратила плакать и с ужасом слушала и смотрела на Джину.
