Отшив юнцов, Данте обрадовался завибрировавшему в кармане куртки мобильному. Он достал телефон и нажал на кнопку — звонили из бункера Ордена.
— Слушаю.
— Как дела? — спросил Гидеон, компьютерный гений воинов. — Что происходит на поверхности?
— Пока ничего. Все тихо. — Данте окинул взглядом клуб: двое юнцов направились к выходу, прихватив с собой парочку женщин в костюмах. — Отверженных не видно. Даже скучно, Ги. Я бы поразмялся.
— Ну ладно, не скучай, еще успеешь повеселиться. — По интонации Гидеона Данте догадался, что тот улыбается. — Ночь только началась.
Данте рассмеялся:
— Скажи Лукану, что я спас его еще от двух молокососов, возомнивших себя воинами. Знаешь, честно говоря, мне больше нравилось, когда Орден внушал страх, а не уважение. Как у Лукана идет набор рекрутов? Или он не может оторваться от своей роскошной подруги?
— Он везде успевает, — ответил Гидеон. — Ждем нового кандидата из Нью-Йорка, на днях должен приехать, и еще сработали связи Николая в Детройте. Новичкам решили устроить проверку. Перед серьезным делом испытаем, на что они годятся.
— Вывернем их наизнанку и посмотрим, у кого на лице сохранится довольная улыбка?
— А разве есть иной способ?
— Не забудьте внести меня в список мучителей, — ухмыльнулся Данте и направился к выходу, минуя группу людей, одетых в костюмы зомби: лохмотья, имитирующие истлевшую одежду, разрисованные лица.
Снаружи острый слух Данте уловил сотни звуков — от обычного шума уличного движения до визга и смеха пьяных участников празднования.
Но он услышал и еще кое-что.
Нечто, мгновенно пробудившее его инстинкт воина.
— Ну все, охота начинается, — сообщил он Гидеону. — Чувствую запах кровососа. Похоже, ночь не совсем потеряна.
— Позвони, когда разделаешься с ним.
— Хорошо. — Данте дал отбой и спрятал телефон в карман.
Он свернул в боковую улочку, следуя за тихим рычанием и вонью, которая шлейфом тянулась за Отверженным, вышедшим на охоту. Как и все воины Ордена, Данте презирал собратьев, переступивших черту. Каждый вампир испытывал жажду крови, каждый вампир нуждался в ней, иногда приходилось убивать, чтобы выжить. И каждый знал, сколь тонка грань между утолением голода и обжорством. И если вампир потреблял слишком много за один раз или питался слишком часто, он рисковал пристраститься к крови, его голод разгорался, и не знал удовлетворения, таким образом, возникала болезнь, получившая название — Кровожадность. Заразившись ею, вампир превращался в Отверженного — агрессивного наркомана, постоянно охотящегося за дозой.
Свирепость и разнузданность Отверженных подвергали опасности весь Род — люди могли узнать о его существовании, Орден не имел права допустить это. В последнее время возникла еще одна угроза — число Отверженных увеличилось, и несколько месяцев назад стало очевидно, что их действия кто-то организовывает и направляет к определенной цели, а цель эта — война. Если Отверженных не остановить — чем скорее, тем лучше, — то люди и вампиры окажутся в эпицентре кровавой битвы, по ужасу и жестокости сродни Армагеддону.
Сейчас Орден сосредоточил свои усилия на поиске нового штаба Отверженных, задачи воинов на время упростились — они вели ночное патрулирование города и уничтожали кровососов. Испепеляли их, как разносчиков заразы. Эта работа нравилась Данте, ночи напролет с оружием в руках он бродил по улицам Бостона в поисках жаркой схватки. Охота бодрила его, более того, она держала в узде его собственных мрачных демонов.
Данте повернул за угол, крадучись проскользнул в узкий проход между двумя старыми кирпичными зданиями. Где-то впереди в темноте послышался женский крик. Он подстегнул Данте, отбросив осторожность, воин поспешил на звук.
Он увидел Отверженного и двух вампиров из Темной Гавани с их спутницами. Отверженный был молод, длинный черный плащ прикрывал традиционный наряд гота. Несмотря на юный возраст, кровосос оказался высоким, широкоплечим и очень сильным, голод делал его свирепым и беспощадным. Он успел мертвой хваткой схватить одну из женщин и впиться ей в горло, а двое юнцов, мечтавших присоединиться к воинам, стояли рядом, от растерянности разинув рты и оцепенев.
Данте выхватил кинжал из ножен на бедре и метнул в Отверженного. Лезвие с глухим звуком вошло между лопаток. Клинок был особого сплава, с добавлением титана, который для пораженной болезнью крови Отверженного являлся ядом, — вампир начинал стремительно плавиться изнутри.
Но только не этот.
Он бросил в сторону Данте огненный взгляд ярко-желтых, злобных глаз и угрожающе зашипел, обнажая окровавленные клыки. Отверженный выдержал удар клинка и снова припал к горлу жертвы.
«Что за черт?!»
Не теряя ни секунды, Данте выхватил из ножен еще один кинжал и бросился к Отверженному, намереваясь перерезать ему горло. Лезвие вошло глубоко, но Отверженный успел увернуться, прежде чем Данте его прикончил. Завопив от боли, он выпустил жертву и со всей яростью развернулся к Данте.
— Уводите отсюда людей! — крикнул Данте вампирам, выталкивая женщину из центра стычки. — Быстрее! Сотрите им память и убирайтесь отсюда ко всем чертям!
Юнцы наконец очнулись, схватили визжавших от страха женщин и потащили их прочь.
Данте недоумевал: этой ночью творилось нечто странное.
Отверженный получил два удара титановыми клинками, но не расплавился, как это должно было произойти, значит, он не Отверженный, хотя охотился как пораженный Кровожадностью зверь.
Данте смотрел ему в лицо — горящие злобным огнем глаза с тонкими вертикальными полосками зрачков, огромные клыки, рот в розовой зловонной слюне. Исходивший от вампира запах вызвал у Данте приступ тошноты.
Отступив, он прикинул, что этому странному типу примерно столько же лет, как и двум удалившимся юнцам. Не обращая внимания на льющуюся из раны на горле кровь, вампир вытащил из спины кинжал. Его ноздри раздувались, казалось, сейчас он бросится на Данте.
Но он не бросился, а побежал.
Стрелой понесся прочь, полы черного плаща парусом раздувались у него за спиной. Виляя, он углублялся в чрево города. Данте последовал за ним. Мелькали улицы и переулки, вампиры приближались к судостроительным верфям на окраине Бостона, где старые заводы и фабрики застыли на берегу реки, подобно мрачным стражам. Из одного из зданий доносилась музыка, мигали разноцветные вспышки света, по всей видимости, там была вечеринка.
Бегущий впереди вампир повернул к стоявшему на пристани старому, покосившемуся лодочному сараю. Тупик. Яростно сплюнув, он развернулся — рубашка у него на груди была мокрой от крови женщины, рот пенился розовой вонючей слюной, глаза горели злобой. Он с ревом безумного бросился на Данте.
Данте охватила ярость битвы, она превратила его в существо, мало чем отличающееся от нападавшего. Рыча, он опрокинул вампира на доски причала и, придавив коленом грудь, вытащил пару острых malebranche[1]. Сверкнули кривые лезвия, инфернально прекрасные в лунном свете. И если титан не убил Отверженного, или кем он там был на самом деле, существовали иные способы с ним расправиться. Malebranche один за другим резко опустились, отсекая голову обезумевшему вампиру.
Данте ногой столкнул мертвое тело в воду. До утра река скроет его, а когда взойдет солнце, ультрафиолетовые лучи испепелят останки вампира.
Со стороны реки прилетел порыв ветра и принес с собой тяжелый запах промышленных отходов и… чего-то еще. Данте услышал шорох и тут же почувствовал острую, обжигающую боль в ноге — он подвергся новой атаке. И снова боль, на этот раз в спине.
Господи!
