ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Чейз переступил через труп пожилого мужчины, который лежал у двери квартиры на первом этаже. Дверь была открыта, из гостиной доносился звук работающего телевизора. Не трудно было догадаться, Что человек стал жертвой Отверженных. По крайней мере один из них все еще находился в доме. Чейз начал бесшумно подниматься по лестнице к квартире Салливана, на каждом шагу останавливаясь и прислушиваясь. Обеими руками он сжимал «беретту», удерживая ее возле правого плеча и направив дуло вверх. Чтобы разрядить обойму, ему хватило бы нескольких секунд. Стоило Отверженному появиться, его ждала неминуемая смерть от титановых пуль.
Поднявшись на площадку третьего этажа, Чейз остановился, вглядываясь в щель приоткрытой двери квартиры. Там все было перевернуто. Отверженные что-то искали, разумеется не самого хозяина. Не мог же он прятаться в ящиках компьютерного стола и дискетницах, которые были разбросаны по полу. Заметив тень, Чейз прижался к стене. Из кухни с ножом в руке вышел Отверженный и принялся распарывать и потрошить подушки кресла.
Носком ботинка Чейз открыл дверь пошире и, осторожно проскользнув внутрь, наставил «беретту» на Отверженного. Тот был настолько увлечен своим делом, что не чувствовал угрозы. «Беретта» застыла в нескольких дюймах от его затылка.
Чейз мог выстрелить и должен был. Опыт профессионального агента и логика требовали нажать па курок и всадить пулю в голову Отверженного, но что-то удерживало его.
Чейз бегло осмотрел врага: высокий, атлетическое телосложение, грязная толстовка, джинсы, давно немытые растрепанные волосы… и во всем облике что-то незрелое, почти детское. Отверженный выглядел как типичный наркоман. От него исходил солоноватый запах крови и пота — запах вампира зараженного Кровожадностью.
Но было в нем что-то знакомое.
— Господи, — выдохнул Чейз. — Кэмден?
Отверженный замер, его плечи напряглись, голова начала медленно поворачиваться. Он заворчал, с шипением обнажая клыки и шумно втягивая ноздрями воздух. Чейз не видел его глаз, но чувствовал их огненный жар.
— Кэм, это я, твой дядя. Положи нож, мальчик.
Даже если Кэмден услышал и понял его слова, то никак на это не отреагировал и нож из рук не выпустил. Он начал медленно, осторожно разворачиваться, как зверь, осознавший, что его загнали в угол.
— Все в порядке, — сказал Чейз. — Тебе ничего не угрожает. Я здесь, чтобы помочь тебе.
Чейз сам не вполне верил в то, что говорил. И хотя он опустил пистолет, но палец продолжал держать на спусковом крючке, и каждый мускул его тела дрожал от напряжения. Тревога отвратительным холодком пробежала по спине, словно ворвавшийся в открытую дверь осенний ветер. Чейз тоже чувствовал себя загнанным в угол, он не знал, чего ждать от племянника, не знал, как поступить.
— Кэмден, твоя мама очень волнуется. Она хочет, чтобы ты вернулся домой. Ради нее возвращайся, мальчик.
Целую вечность Чейз ждал, пока единственный сын его брата повернется к нему, но оказался не готов к тому, что предстало его взгляду. Он постарался не выказать отвращения, хотя к горлу подступил комок при виде забрызганного кровью, искаженного злобой лица Кэмдена. Всего несколько дней назад это был милый юноша, который весело смеялся в кругу друзей и подавал большие надежды.
От того юноши не осталось и следа, перед Чейзом стоял дикий зверь, в одежде со следами кровавого пиршество, устроенного на первом этаже, в руке он сжимал большой кухонный нож, готовый в любую секунду нанести удар. Его неподвижные зрачки превратились в черные росчерки, рассекавшие янтарно- желтый огонь глаз.
— Кэм, пожалуйста, скажи, что ты меня слышишь и понимаешь.
Ладони у Чейза вспотели, правая рука, сжимавшая «беретту», непроизвольно начала подниматься. Отверженный заворчал, присел, словно приготовился к прыжку, злобный взгляд забегал — он принимал решение. Чейз не мог понять, к чему склоняется Кэмден — убежать или наброситься, рука с пистолетом поднималась все выше и выше, палец на спусковом крючке подрагивал.
— Черт, все не так. Все плохо.
Тяжело вздохнув, он вытянул руку вверх и выстрелил в потолок. От резкого звука Кэмден встрепенулся, он метнулся мимо Чейза к открытой двери балкона, перемахнул через перила и растворился в темноте.
У Чейза подкашивались ноги. Он испытывал облегчение и сожаление одновременно. Он нашел племянника, но позволил Отверженному остаться в живых.
Когда Чейз наконец поднял голову, его взгляд наткнулся на Тигана, который стоял в дверном проеме и смотрел на него пристально, словно читая мысли. Возможно, вампир не видел, как Чейз отпустил Отверженного, но он знал. Знал все.
— Я не мог, — пробормотал Чейз, опустив глаза на пистолет. — Он мой племянник. Я просто не мог.
Тиган молчал, сверля его взглядом.
— Пора идти, — спокойно сказал он. — Женщина в тяжелом состоянии. Данте вместе с ней ждет в машине.
Чейз кивнул и вслед за Тиганом покинул квартиру Салливана.
В крови Данте все еще бурлили страх и ярость. Он расположился на заднем сиденье, устроив Тесс у себя на коленях и закутав ее в свою куртку. Он разорвал рубашку и перевязал рану у нее на запястье и особенно ужасную на шее.
Тесс лежала тихо и была почти невесомой. Данте смотрел на ее красивое лицо — слава богу, Отверженные не изуродовали его, хотя они любили таким образом развлекаться со своими жертвами. Великое счастье, что эти дикие звери не изнасиловали Тесс. Но Отверженные выпили ее кровь — много крови. Опоздай Данте всего на несколько минут, и они осушили бы ее полностью.
Данте передернуло от этой ужасной мысли. Тесс была без сознания, глаза закрыты, лицо белое, тело холодное. Он знал только один способ помочь ей. Ей нужна была кровь. Но не человеческая, как любой другой женщине, а кровь вампира.
Данте уже совершил часть ритуала в ту ночь, когда взял ее кровь, чтобы спасти свою жизнь. Теперь без ее согласия он вынужден скрепить узы. В противном случае Тесс умрет у него на руках.
Этого Данте не мог допустить, даже если она возненавидит его за то, что он связал их навеки. Разумеется, он не идеальный спутник для нее, она заслуживает большего, чем он способен ей дать.
— Черт возьми, Тесс, прости. У меня нет выбора.
Острым клыком он распорол себе запястье, кровь тонкой струйкой потекла по обнаженной руке. Он поднес ее ко рту Тесс, краем уха уловив поспешные шаги, приближающиеся к «ренджроверу».
Передние дверцы открылись, Тиган и Чейз сели в машину. Тиган обернулся, его взгляд застыл на правой руке Тесс, безвольно свисавшей из-под куртки Данте. Именно на этой руке была метка — чаша полумесяца и падающая в нее капля. Воин прищурился и посмотрел на Данте — вопросительно и предостерегающе:
— Она Подруга по Крови.
— Я знаю, кто она, — ответил Данте. Он даже не пытался скрыть волнение в голосе. — Давай, Тиган, гони в бункер. Время уходит.
Тиган завел мотор, машина тронулась. Данте приложил руку к приоткрытым губам Тесс и наблюдал, как струйка крови стекает ей в рот.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
