подгадил… Ну ничего, я с него слуплю за моральный ущерб!
– Эту драку можно использовать, как пиар.
– Ленька то же самое сказал. И сказал, что поговорит с журналистами и заказчиками – чтобы подождали, пока у меня морда заживет. Как раз интерес побольше подогреем. Хотя у меня на послезавтра съемки были уже назначены. Но я этого старого козла тоже хорошо приложила!
– Он к тебе домой принесся?
– Ага. Вот делать-то нечего! Ты знаешь, что он заявил? Он, видите ли, несет ответственность за мой моральный облик! Мне тридцать два года! Я три раза замужем была и один из них – по его милости. Да он мне всю жизнь сломал! Ответственность он несет! Продал меня этому извращенцу! Если бы не тот первый брак, может, у меня бы жизнь по-другому сложилась! Внуков старый козел хотел! Я ему сказала, где его внук и почему остальных не будет! И кого он должен за это благодарить!
Я открыла от удивления рот.
– Ты этого ничего не знала, Кира?
– Откуда?!
– Ах да… Мама, конечно, не стала тебе рассказывать. Мой первый муженек – сынок папашиного партнера – оказался извращенцем. Я была наивной неопытной дурой. И я даже сбежать не могла! Он меня запер в загородном особняке. Там было два человека прислуги, они же – его верные церберы. Один из них меня насиловал в отсутствие муженька. От него-то я и забеременела. Муженек-то ничего не мог… Когда у меня начал расти живот, до муженька дошло, что постарался кто-то из его подручных. Меня он столкнул с лестницы, а потом между ними началась разборка. Мне удалось добраться до мобильного телефона кого-то из церберов. Я позвонила всем – в «Скорую», милицию, пожарным, газовщикам, маме… Папаше и его дружку пришлось приложить немало усилий, чтобы загасить скандал.
Я слушала сестру в ужасе. Я ничего этого не знала.
– Ребенка ты потеряла?
– Да. И больше иметь детей не могу. Всем говорю, что не хочу. Один цербер умер тогда в доме, второй отправился на зону, взяв всю вину на себя (то есть ее свалили на них двоих), а мой муженек – в клинику в Швейцарии. Я не собиралась молчать. Я была настроена очень решительно. Я хотела всему миру рассказать о том, как меня выдавали замуж, о том, что представляют собой детки богатых дядей…
– Так твой первый муж что, оргии устраивал?
Шура кивнула.
– И я была готова назвать всех участников. На себя мне было уже плевать. На самом деле плевать! Или мне просто страшно хотелось их всех утопить… Папаша пригрозил, что запрет меня в психушке. Мама подсказала другой вариант. Как ты думаешь, откуда у меня квартира, в которой я сейчас живу? И деньги, на которые я живу? Папаша и дружок его, отец извращенца, быстренько согласились на отступные, чтобы замять скандал. Вероятно, решили, что так проще. Вдруг я опять позвоню в милицию? Вдруг найду какого- нибудь честного следователя, который возьмется за дело, невзирая на имена? И врагов у них всегда было немало. А эта информация – просто лакомый кусочек для врагов.
– Тебе купили квартиру и открыли счета?
– Угу. Два счета по сто тысяч долларов. От папочки и от свекра. Кстати, они после того дела бизнес разделили. А квартира была подарена уроду-сыночку, ее перевели на меня. Сыночку все равно больше не надо.
– Он мертв?
– Ага. Его проститутка одна убила, я теперь ей передачки на зону отправляю. Как ты понимаешь, этого урода через некоторое время из клиники выпустили – и он взялся за старое. У одной девчонки нервы не выдержали. Я ей деньжат на адвоката подкинула. Сама, правда, в суде не выступала. Но там и без меня свидетелей, то есть свидетельниц хватило. Но папаша ублюдка все равно хотел крови. В общем, девчонку отправили на зону, но дали по минимуму за убийство в состоянии аффекта.
Я спросила, что было дальше.
– Я понимала, что, в принципе, на деньги, выделенные мне папашей и свекром, можно долго жить, но также понимала, что они не сохранятся навечно. И во второй раз вышла замуж.
Второй муж был голубым. Шура знала, что он принадлежит к лицам нестандартной сексуальной ориентации и ему требуется «отмыть» голубизну. А Шуре требовался стабильный ежемесячный доход (она хотела подольше сохранить деньги, полученные в виде компенсации морального ущерба), статус замужней дамы (чтобы позлить папашу) и муж, который не требует секса. В общем, это была сделка, которая устраивала обоих.
– И что случилось?
– Он также хотел ребенка, – вздохнула Шура. – А я родить не могу. Я предлагала взять в детдоме, но он хотел своего. Говорил, что у детдомовского «порочные гены попрут, когда этого ожидаешь меньше всего». Да и я, если честно, была не готова к чужому ребенку. А потом какая-то баба его окрутила…
– То есть он бисексуал?
– Нет. Он не может иметь отношений с женщинами. Мне он говорил, что у него никогда ни с одной не было, и я ему верила. Та баба согласилась на ЭКО. Я точно не знаю, как все было… Но, наверное, он решил, что точно так же может жить с ней, как со мной – она «отмывает» ему голубизну и к тому же является матерью его детей. Там уже двое. В общем, мы развелись, он выплатил мне приличные отступные.
Я спросила, как Шура познакомилась с Леонидом.
– Через психотерапевта. Я ведь ходила к психотерапевту, Кира… А Леня – его друг и партнер. То есть у них взаимовыгодное сотрудничество. У Леонида ведь фармацевтическая компания с большой экспериментальной лабораторией. Одно из основных направлений деятельности – помощь желающим избавиться от какой-то зависимости. Успокоительные у них различные выпускаются. Этот психотерапевт использует многие из Лениных препаратов в работе. Даже еще не лицензированные. Ты же, наверное, догадываешься, как сложно у нас в России получить лицензию и скольких чиновников нужно подмазать. Но мне – и большинству людей – плевать, что лекарство нелицензированное, если оно помогает и к тому же дешевое. Не станет же психотерапевт, который живет на деньги клиентов, использовать то, что не помогает? Или тем более приносит вред. Это в государственной поликлинике могут прописывать то, за что заплатили фармацевтические компании. А тут-то другая ситуация. В общем, что я тебе все это объясняю? Мне помогло. Я вышла из депрессии. Психотерапевт предложил познакомиться с Леней. У них как раз велась разработка нового препарата для раскрепощения женщин. Может, я как-то не так выражаюсь? Но я не могла вступать в интимные отношения с мужчиной и была просто идеальным кандидатом для тестирования.
– А сейчас можешь? – мягко спросила я.
Шура кивнула и радостно улыбнулась.
– С препаратом?
– Дозу сократили в несколько раз. Леня говорит, что препарат вообще можно отменить и у меня это психологическое, но… Кира, могу! Ты не представляешь, как я благодарна Лене! И наша мама тоже! Отец – полный козел, испортил маме жизнь!
Значит, у мамы все-таки был или есть любовник… Это ее дело. За нее можно только порадоваться. И сказать спасибо ее любимому зятю.
Шура тем временем говорила, что по-настоящему полюбила Леню. Он же считал, что она принимает чувство благодарности за любовь, и не хотел лишать Шуру возможности выбора. Она обязательно должна попробовать и других мужчин.
«Чтобы мужчина говорил такое? Они же все собственники! Или тоже какой-нибудь извращенец?»
Но Шура не давала Лене прохода, тем более он был холост, и они в конце концов поженились. Это произошло три года назад.
– И что?
– Кира, это мой лучший друг. Я могу на него положиться. Я всегда могу ему позвонить. Он говорит, что чувствует ответственность за меня… И свою вину передо мной.
– А вина-то в чем?
– Его совратила Ольга.
Я уставилась на Шуру.
