решил его спрятать. Обратился за помощью к твоему отцу. Я же знал про проблемы его незаконнорожденного сына и сколько средств и усилий приложил твой отец для его спасения.
По словам Леонида, мой отец загорелся идеей. Появлялся шанс. Ему, как и другим родителям наркоманов, нет дела до того, лицензировано средство или не лицензировано. Если может помочь, они согласятся на его использование.
– Где работал тот специалист?
– У вас на даче.
– И?
– Как я уже сказал, он довел дело до конца, изготовил пробную партию таблеток. На эксперимент согласился главный врач клиники, в которой лечился твой брат. Он вообще человек с открытыми взглядами, готов на самые необычные эксперименты, если они дадут результат. Эти дали.
– А где сейчас специалист? Главный врач?
– Мертвы. Результаты экспериментов уничтожены. Наркомафия не дремлет.
– Откуда они узнали?..
– Их щупальца везде. Думаю, узнали в клинике, когда начался эксперимент. Там наверняка работали люди, сливавшие информацию. Теперь я думаю, что «болезнь» твоего отца – ширма, за которой он пытался скрыться и выжить. А потом он придумал аукцион «Двенадцать стульев».
– Аукцион-то к делу какое имеет отношение?
– Ты знаешь, что твой отец спрятал в одном из стульев?
Я покачала головой.
– А мне он сказал, когда я настаивал на получении формулы или хотя бы пробной партии таблеток.
– Они остались?
– Да. Так вот твой отец вложил формулу и несколько таблеток в один из стульев и сказал об этом тем, кто ему угрожал. Он таким образом обезопасил себя и заработал деньги. Предложил наркомафии поучаствовать в аукционе. Посмеялся. Поразвлекался. Твой отец, Кира, – еще больший подонок, чем я. И я не пошел бы на убийства, если бы смог производить этот препарат! А он подставил многих людей. Все, кто купил стулья, оказались под ударом. И он это знал! И даже не предупредил их! Люди думали, что участвуют в благородном деле, а оказалось, что рискуют жизнью. И не только своей! Ведь еще и посторонние люди погибли. Я точно знаю, что родственников одного убитого пытали, а они ничего сказать не могли, потому что не знали. И во всем этом виноват твой отец. Знаешь ли, свою шкуру можно было как-то по-другому спасать. А этот выдумщик… Развлечься ему захотелось, видите ли, и память о себе оставить!
Леонид скривился и махнул рукой.
– Представители наркомафии купили всего один стул?
– Да. Один я, то есть мой приятель по моей просьбе, чтобы мне там не засвечиваться. Угольный король с приятелем. Известный тебе Олег, то есть его друг, погибший у озера. Два человека утонули, то есть были утоплены после применения к ним «сыворотки правды». Двое пострадали от взрывов, к счастью, один из них выжил. Еще двое погибли на Кипре, думаю, тоже после «сыворотки правды» или чего-то похожего. И есть еще один бизнесмен, быстро запустивший в Интернет информацию о «пустышке».
– Но кто получил формулу?
– Я считаю, что она осталась у твоего отца. Ему требовалось время для решения кое-каких проблем, и он его получил, направив наркомафию по ложному следу. Потом ему еще помогла Ольга.
– Ольга? Каким образом? С какой стати?
– Из корыстных соображений. Ольга, конечно, в первую очередь думала о себе. Она всегда думала только о себе. У нее возникли какие-то разногласия или проблемы с хозяевами, начальниками или я не знаю, как их назвать, – в общем, с теми, на кого она работала.
– Это она тебе сама сказала?
– Да. И она назвала их имена отцу. А он устроил показательную казнь. Расстрел двух семей с детьми, отправившихся на шашлыки, – дело рук твоего отца. Ты слышала об этом расстреле?
Я кивнула.
– Потом твой отец запустил соответствующую информацию в определенных кругах. Его никто не осудил, как раз наоборот. Может, он таким образом хотел хоть как-то отмыться перед участниками аукциона и членами их семей? Или мстил за сына? Хотя точно я не знаю.
– А нефтяную компанию он все-таки продал или нет?
– Продал. Я считал, что не продаст, и надеялся на акции. Если бы я точно знал… А твой отец забрал вылеченного сына, его мать и отбыл из страны.
– Что будет теперь? Что бы ты сделал на его месте?
– Пластическую операцию себе, сыну и его матери, несколько лет тихо сидел бы в какой-нибудь Аргентине, не высовывался, не швырял деньгами, потом купил бы небольшую фармацевтическую компанию в стране третьего мира, например в Индии, и запустил бы выпуск препарата. Ну а там как карта ляжет…
Я спросила про маму, то есть про ее любовника. Не был ли им Леонид?
– Твоя мама была очень несчастной женщиной, Кира, – сказал родственник.
– Но…
– Нет, я не был ее любовником, но знаю, кто был. Тебе не скажу. Не надо тебе это знать. А твою маму мне всегда было жалко… По-настоящему жалко.
– И ты решил, что ее смерть…
– Да, Кира, – Леонид посмотрел мне прямо в глаза. – Смерть стала для нее избавлением. Иначе неизвестно, как бы она кончила. А так она умерла без боли и в своей постели.
С этим я была вынуждена согласиться…
Через месяц я услышала в программе новостей, что известная клиника, занимавшаяся лечением наркоманов, заново отстроена. Перед журналистами выступал главный врач, чудом оставшийся в живых, и рассказывал об усилении охраны, возвращении старых верных сотрудников, которые в злополучную ночь не находились на дежурстве, найме новых надежных людей, которых он успел подобрать за последнее время.
Слава богу, хоть этот жив!
Вечером в гости приехал Олег. Он теперь вообще стал у меня частым гостем.
– Ты слышал про клинику? – спросила я.
– Даже был там.
– И что?
– Думаю, что главный врач зря это затеял. Хотя он взрослый разумный человек, сам принимал решение, оценивая риски, но он – врач, он считает своим долгом спасать людей, если может это сделать. Он достоин за это уважения.
– Он получил формулу?! Или готовый препарат?
Олег с усмешкой посмотрел на меня.
– Письмо из Швейцарии, в котором лежал один листочек с формулой.
– Мой отец?..
– Не знаю. Может, кто-то из участников аукциона сделал ему такой подарок. Я, по крайней мере, стал одним из спонсоров восстановления клиники. С этим препаратом, без него, но они помогают людям. Клиника должна работать. Главврач верит в возможности препарата – пусть верит.
– А ты нет?
– Кира, ты уверена, что твой сводный брат излечился? Ты уверена, что двое других участников эксперимента окончательно излечились? Ты уверена, что этот препарат поможет всем наркоманам? Хотя если поможет одному из ста – это уже прогресс.
– Но наркомафия убила столько людей…
– Они тоже точно ничего не знают. Это меры предосторожности. А вдруг? Мало ли гениев на Руси… Но я на самом деле не думаю, что изобретение такого универсального препарата возможно. Нет препаратов, помогающих всем людям, больным одной болезнью.
– Что теперь будет делать мой отец? – спросила я и у Олега.
– Тихо доживать свой век с сыном, которого он так хотел, и его матерью. Может, займется каким-то бизнесом. Забудь о нем, Кира. Он же давно от тебя отказался. Он имел возможность наладить с тобой
