последняя?
— Меня Михалыч опять в подвал послал, — сообщил Андрей. — А то там кончилось.
«Хорошо же вы гуляете, мальчики, — подумала я. — Если уже ящика нет…
Наверное, постоянные клиенты Вахтанга Георгиевича». Но как бы мне не пришлось на своих хрупких девичьих плечах ещё дядю Сашу с Марисом отсюда вытаскивать, в особенности если они в самом деле пили пойло, производимое в подвале у Чкадуа.
Называется приехали Руту спасать. Крокодилы.
Андрей с приятелем с жадностью схватились за бутылку «Посольской», которую я услужливо открыла, — чтобы не заметили, что она уже была открыта раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает страшная жажда. Вначале хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала у него по подбородку и капала на футболку.
— Чего стоя-то, мальчики? — обратилась я к ним. — Садитесь на крылечко.
Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя. Андрюшу уже начинало «вести». Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он прислонился и захрапел. Приятель ещё мычал что-то невразумительное.
— Пойдём, милый, сядь, отдохни, — уговаривала его я, подставляя своё хрупкое плечо.
Парень в самое ближайшее время обвис, и я опустила его рядом с Андрюшей, который уже захрапел. В бутылке осталась половина. А противников ещё трое… Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники, рассчитывать можно только на себя.
Я решительно направилась в кухню. Сулема возилась у плиты и только мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу с заинтересованным слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался с Михалычем. Где же ещё один? Неужели остался трезв и… Может, видел, что я тут творила? Может, сейчас…
На всякий случай я заглянула под стол — мне в своей жизни доводилось побывать далеко не на одной и торжественной, и неофициальной встрече друзей. От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно спал под ногами товарищей, положив руку под голову.
Ставить на стол бутылку «Посольской» с остатками пойла было опасно; вдруг дядя Саша с Марисом пожелают пригубить? Как я их потом потащу отсюда?
— Нам пора, друзья хорошие, — потрясла я за плечо вначале Мариса, потом дядю Сашу.
Шулманиc ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши взгляд тут же стал осмысленным. Для него выпитое количество было тем, что для другого — рюмка. Правильно говорят: что русскому хорошо, то немцу — смерть. — Саша, я тебя не отпущу, — промычал Михалыч. — Оставайся! Места всем хватит. И бабе твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?
Никитин с Михалычем повыясняли минут десять, друзья они или нет и уважает ли дядя Саша Бориса Михайловича, потом дяде Саше каким-то образом удалось убедить хозяина, что нам обязательно нужно вернуться в город, а то братья и сестры не поймут. Никитин заверял, что обязательно приедет ещё.
Наконец дядя Саша нетвёрдо поднялся на ноги и велел вставать Марису.
Тот встал на пару со своим новым другом. Михалыч вызвался подвезти нас до станции. Я чуть не упала. Он что, в таком состоянии. за руль садиться собирается? Что же делать? Не вызывать же Вадика — ещё Михалыч вспомнит потом, что старички на «лендровере» уезжали. Мне тоже показать своё умение водить машину было нельзя. Как-никак бабуля. Но сесть в машину, где за рулём будет Михалыч — самоубийство.
Он тем временем объяснял, что и не в таком состоянии водил машину. Он, видите ли, мобилизуется, когда оказывается на водительском месте. Не надо нам такой мобилизации, хотелось крикнуть мне, хватит мобилизованного дяди Саши, но . Михалыч уже целенаправленно двигался к двери, роняя по пути табуретки. Я оглянулась на Сулему в надежде, что хоть она мне поможет: удержит своего дражайшего, но девушка, опустив глаза, возилась у плиты. Для неё мужчина всегда прав. Мне оставалось только подхватить Мариса. Дядя Саша бодренько вскочил сам и подмигнул мне. В самом деле почти не пьян?
Шулманис хотел взять с собой своего нового друга, и потребовались наши совместные с дядей Сашей усилия, чтобы убедить его оставить приятеля там, где тот сидел. Я тут же поставила перед приятелем остатки «Посольской» — чтобы не скучал. Он взял бутылку нетрезвой рукой и опрокинул в горло. Слава Аллаху!
Поддерживая Мариса с двух сторон, мы с дядей Сашей вышли во двор.
Михалыч уже сумел открыть гараж и заводил навороченный «ниссан-патрол». Как ни странно, он довольно успешно вывел джип из гаража, разбив лишь одну фару.
— Залезайте! — пригласил, услужливо распахивая переднюю дверцу.
Одновременно с дядей Сашей мы решили сесть сзади. Никитин забрался первым и потянул на себя Мариса, которого я подталкивала в пятую точку, а потом влезла вслед за ним и захлопнула дверцу.
— На станцию? — уточнил Михалыч, поворачиваясь к нам.
Мы подтвердили кивками. Ох, как мне хотелось закусить! Наверное, надо было перехватить что-то, а то я давненько ничего не ела. Опьяненю ещё от паров, исходящих от этой компании. Я попыталась перегнуться через переднее сиденье, чтобы включить кондиционер, но туг же получила по руке от Михалыча.
— Куда лезешь, бабка? Можно подумать, соображаешь что-нибудь.
Я мгновенно отдёрнула руку назад: да, конечно, в своей роли я не должна соображать, что кондиционер здесь вообще имеется. Я просто открыла окно. Дядя Саша сделал то же самое со своей стороны.
Марис был никакой. Михалыч, отдать ему должное, в самом деле мобилизовался. Он вообще был готов к работе. А значит, следовало отключить Михалыча, вернуться назад, забрать девчонок — и делать ноги на этом самом джипе.
Михалыч врубил магнитофон на полную мощность. Наверное, в тишине дачного посёлка нас было слышно в радиусе нескольких километров. Слава Богу, ещё стояла кассета «Модерн Токинг» и Томас с Дитером спрашивали, что там одинокие делают на Рождество, а не какой-нибудь хеви метал… Михалыч стал подпевать Томасу с Дитером, правда, к моему великому удивлению, про Хост и Герат, куда идут колонны. Вообще-то, у шурави на Рождество были совсем другие проблемы, но я не стала объяснять это Михалычу. Сам должен бы помнить…
Завидев солдатиков у домов генерала и прапорщика, Михалыч посигналил им, получил в ответ приветственный салют и понёсся дальше. Я судорожно вспоминала, ровная ли дорога ведёт на станцию и много ли деревьев и столбов должно встретиться нам по пути. Джип петлял из стороны в сторону, но в кювет его пока не заносило. Хорошо, последний дождь был давно, в любом случае не утонем. Какие-то дачники испуганно выглядывали из своих домиков и тут же убирали головы назад. Наверное, подобным зрелищем наслаждались не в первый раз.
На дороге впереди показался «жигуленок». Я молилась всем богам, чтобы нам с ним спокойно разъехаться и в Михалыче не взыграл азарт охотника. Можно сказать, что разъехались мы вполне успешно: чуть-чуть задели несчастную машинку боком. Водитель не стал останавливаться, а наоборот, увеличил скорость. Не исключено, что и Михалыч, и его кроваво-красный «ниссан-патрол» были уже хорошо известны окрестным жителям.
Только бы больше не встретить никаких машин, только бы вообще никого не встретить! Размечталась… На дороге показались двое мужчин средних лет, явно бредущих со станции. Судя по их виду, наверное, работают в городе, но в летнее время живут на даче. За ними на некотором отдалении двигалась какая-то бабуля с сумками, потом мамаша с ребёнком лет двенадцати, ещё одна бабуля. Наверное, недавно пришла электричка. Мне хотелось крикнуть: «Люди, в стороны! В канаву!
Ложись!» Я с трудом сдержалась. Правда, люди были догадливые и поступили, как следует. Мужики мгновенно сиганули через канаву и притаились на другой стороне.
Михалыч яростно сигналил. Бабка что, глухая? Оказалось, нет. Старая тоже проявила молодецкую прыть и оказалась в канаве, сотрясая оттуда кулаком и выкрикивая всевозможные ругательства в наш адрес. Мамаше с ребёнком отдельного приглашения не требовалось, они перелетели через канаву аки птицы, и мать прикрыла своим тело сына, как во время бомбёжки. Вторая бабка послала несколько проклятий в наш адрес. Она оказалась самой смелой — осталась на шоссе.
Теперь нам предстояло совершить поворот, причём съехать с асфальта на грунтовую дорогу. У меня
