засверкала манящая своей прохладной свежестью вода, они оба порядком устали и страдали от жажды. Жеребец тут же вошел в воду и принялся с жадностью пить; Кайла последовала его примеру, войдя в воду чуть выше по течению.
Солнечный свет сверкал и переливался в прозрачных струях, бегущих по камням. Кайла опустила руки в воду и плеснула ее себе в лицо. Вода оказалась обжигающе холодной, так что у Кайлы захватило дыхание. Но она снова и снова плескала в себя водой, чувствуя, как к ней возвращаются силы. Затем она выбралась на берег и села, подставив солнцу лицо и руки. Вытереть их было все равно нечем.
Кайла сидела на берегу и словно со стороны наблюдала за собой: как успокаивается ее дыхание, как исчезает дрожь в руках, как высыхает и нагревается на солнце ее кожа. Но мысленно она все еще оставалась там, в том страшном времени, последовавшем за смертью матери.
Кайла была уверена, что отец не убивал свою жену. Но кто же мог это сделать, причем так, чтобы подозрение пало на ее отца и чтобы полностью уничтожить всю семью?
Кайла была молодой и сильной, и бог не обидел ее умом. А главное – ей уже было нечего терять. От ее прежней жизни почти ничего не осталось. И в любом случае она охотно рискнет всем этим, чтобы отомстить.
Она не знала настоящего виновника всех ее бед, не знала имени убийцы. Но ей был известен человек, в руках которого находились ответы на многие вопросы, и он же нес ответственность за то, что ее жизнь окончательно разлетелась в клочья. Ее бывший жених написал ей, предложив отдать некий документ, доказывающий невиновность отца, документ, который мог спасти их всех. Но как же он мог, зная, что Коннер невиновен, преследовать их, а затем, даже не дождавшись ее ответа, напасть на Гленкарсон, погубить ни в чем не повинных людей? Как он мог оказаться настолько бесчестным? Неужели ее отец в нем ошибался? Видимо, так. Иначе как еще можно объяснить подобное коварство!
Что ж, она разыщет Стрэтмора, и тогда ему придется ответить на ее вопросы, хочет он этого или нет. А если откажется, она убьет его. Возможно, стоит его убить в любом случае. По крайней мере, она отомстит за брата и отца.
Пришло время охотнику почувствовать, что это такое – быть дичью.
– В самом деле, Стрэтмор, – недовольно проворчал сэр Джон Хайндридж. – Это всего лишь какая-то мерзкая шотландская деревушка, едва ли достойная упоминания. Я просто отказываюсь понимать причину твоего чрезмерного волнения.
Роланд, не поворачивая головы, продолжал разглядывать грязную улицу сквозь толстое мутное окно гостиничного номера. Лишь сжатые пальцы на оконной раме выдавали его гнев.
– Эта мерзкая деревушка, – сказал он тихо, – была единственным домом для сотни с половиной ни в чем не повинных людей, которые не участвовали в этих играх.
– Ай, брось! – презрительно фыркнул Хайндридж. – Уж едва ли они так невинны. Они все тут заодно! Малкольм Макалистер приютил беглецов из одного только желания позлить нас. Все эти мятежники получили то, чего заслуживали. Они нарушили закон, ослушались приказа короля. И они должны были быть наказаны!
– Возможно, ты прав. – Роланд наконец обернулся и взглянул на военного министра короля Генри. – Но согласись, это мое дело – наказать их, а уж совсем никак не Рейнарда.
– Тут я не могу с тобой не согласиться. Он явно перестарался. И могу тебя заверить: король его за это накажет.
– Полагаю, что так.
Роланд вновь отвернулся к окну. Под ним суетились жители этого приграничного английского городка. Его глаза выхватили из толпы женщину, торговавшуюся с булочником, в то время как пятеро ребятишек цеплялись за ее руки и юбку. Интересно, сколько же детей из той горной шотландской деревушки остались бездомными сиротами только потому, что Рейнард «перестарался»? Скольких из них ждет теперь голодная смерть?
Король его накажет. Да уж, конечно! Роланд саркастически усмехнулся. Можно представить себе, какое наказание ждет человека, вырезавшего целую деревню!
– Ну так что, Стрэтмор, – заговорил вновь сэр Джон Хайндридж, расправляясь со своей порцией баранины. – Что теперь? У тебя ведь до сих пор нет доказательств смерти барона Роузмида. Если его дети живы, они едва ли поспешат дать тебе эти доказательства. Придется тебе возвращаться к королю с пустыми руками.
Роланд ничего не ответил, продолжая наблюдать за женщиной, которая, купив хлеб, спешила теперь по направлению к кузнице; ребятишки семенили позади нее.
– Она скорее всего погибла, – продолжал сэр Джон неожиданно смягчившимся голосом, в котором вдруг прозвучали какие-то человеческие нотки. – Она бы просто не смогла пережить зиму, не имея надежного пристанища. Я слышал, она весьма деликатная штучка. Такая же, как и ее мать.
– Возможно.
– У тебя больше нет обязательств перед этой семьей, и ты прекрасно это понимаешь.
– Мне об этом постоянно напоминают.
Роланд услышал, как сэр Джон за его спиной тяжело вздохнул.
– Какая трагедия, – пробормотал он, наверное, уже в сотый раз с момента их встречи в этой крохотной гостиничной комнатушке. – Такая изумительная, прелестная женщина, эта баронесса. Какая трагедия… Кто бы мог подумать…
– Действительно, кто, – пробормотал Роланд, обрывая жалостные вздохи военного министра. – Извините меня, сэр Джон, но я должен вас оставить. Я очень устал после долгого пути.
– Да, да, конечно. А все эта ужасная шотландская погода! До чего отвратительное место! Никогда не мог понять, отчего это кто-то может желать жить здесь.
– В самом деле. Доброго вечера вам, сэр Джон.
Роланд направился к двери.
– Стрэтмор! – остановил его возглас министра, прежде чем он успел выйти.
Роланд обернулся, держась за ручку двери, едва сдерживая нетерпение.
– Она больше не твоя невеста, даже если она и пережила эту зиму, – сказал Хайндридж, пристально глядя ему в глаза. – И тебе лучше об этом не забывать.
– Разумеется, – спокойно отчеканил Роланд и быстрым шагом покинул комнату.
Вопреки мнению большинства, Роланд был уверен, что Коннер Уорвик умер, а его дети живы. Он постоянно шел по их следу почти с той самой ночи, когда они сбежали и под чужими именами остановились в первой гостинице на своем пути.
Он один только и верил донесениям, которые регулярно получал от своих шпионов, следящих за двумя молодыми Уорвиками, путешествующими на север. Леди Кайла была слишком красива, чтобы долго оставаться неузнанной, как бы ей этого ни хотелось. Через разветвленную сеть его шпионов до него постоянно доходили сведения о красавице, похожей по описанию на Кайлу Уорвик.
Но при этом всегда упоминалось только о них двоих. Роланд не мог поверить, что Коннер добровольно бросил бы своих детей в такой отчаянной ситуации. Нет, они пытались выжить одни, потому что у них не было другого выхода.
Не то чтобы он не доверял донесениям королевских ищеек, которые доказывали, что всех трех Уорвиков следует искать где-то от Кента до Уэллса. Хотя у него были определенные сомнения в их усердии.
Король назначил огромную награду за голову человека, который безжалостно расправился с его кузеном, лордом Глоширом. А раз труп лорда Глошира был обнаружен в постели баронессы Роузмид, рядом с ее трупом, не было причин сомневаться в том, что оба они были убиты мужем миледи в припадке ревности.
Роланд не был так уж уверен в том, кто убил лорда Глошира, да, откровенно говоря, его это не слишком интересовало. Он никогда не любил этого человека, которого считал надоедливым павлином, бессовестно пользующимся своим родством с королем, чтобы добиться особого положения как при дворе, так и за границей. Роланд также не думал, что Генри сам очень любил своего кузена, но, конечно, теперь, когда тот умер, король не мог позволить его убийце остаться безнаказанным.
Итак, Генри послал Роланда арестовать барона Роузмида, потому что именно это и входило в его обязанности – во всех сомнительных и неловких ситуациях он должен был убирать концы. Прозвище
