Соланж чувствовала себя совершенно счастливой, сидя рядом с мужем и возлюбленным. Глаза его, полные радости, смотрели на веселящихся людей, многие из которых были обязаны ему своим благополучием, а некоторые – и жизнью.
Дэймон был великолепен в черном камзоле с вышитым на груди серебряным волком. И хотя черный цвет не слишком подходил для праздника, Соланж тоже надела черное платье, некогда принадлежавшее матери Дэймона. Маркиз и его супруга сидели во главе большого стола. Пиршество уже завершилось, но праздник продолжался.
Соланж не сводила глаз с Дэймона. Даже просто смотреть на него было для нее наслаждением. Этим вече ром он веселился вместе со всеми, болтал, смеялся и даже разливал вино, пока служанки ахали над своими подарками.
Мэйри, подчинившись настойчивым требованиям Соланж, подошла к большому столу и села рядом с ней.
– Какая ты счастливая, – сказала она вполголоса.
Соланж даже и не нужно было спрашивать, что она имеет в виду.
– Куда счастливее, чем заслужила, – ответила она.
– Ты не права, миледи. Каждый из нас получает то, что заслуживает.
– В самом деле? Так значит, я заслужила сегодняшнее купание в ручье? – засмеялась Соланж.
– Конечно, маркиза! Не сомневайся, ты получила по заслугам. Каждому было понятно, что эта ветка не вы держит твоей тяжести.
– – Стало быть, я глупее всех? Но что мне оставалось делать?
? Головой подумать, что же еще? А вот Джейн не следовало показывать тебе гнездо.
? Джейн поступила совершенно правильно. Я ей так сказала, когда вытерлась и переоделась. Если бы не несчастные птенцы умерли бы с голоду. Ведь они ли шились кормилицы. Благодарение богу, что я успела передать их Джейн до того, как ветка треснула! Со мной же ничего особенного не случилось. Просто немного оцарапалась.
Мэйри покачала головой.
– Это был ненужный риск, Соланж. Ты могла бы сломать себе шею, и все из-за каких-то птиц.
Соланж радостно улыбнулась.
– Да, но теперь у нас есть целых три сокола! Три молодых сокола! Годвин был в восторге.
– В отличие от твоего мужа.
Словно почувствовав, что говорят о нем, Дэймон, стоявший со своими людьми в другом конце залы, обернулся и окинул женщин задумчивым взглядом. Соланж и Мэйри улыбнулись в ответ.
– Ничего, он скоро успокоится. Не станет же он и вправду запирать меня в спальне!
– Хм, насколько мне помнится, он был весьма тверд в своем решении.
? В ту минуту – да, безусловно. Он слегка вышел из себя, только и всего.
? Слегка? – переспросила Мэйри. – Да от его взгляда расплавился бы и камень! Женщины и дети перепугались, когда он кричал на тебя, а мужчины сразу вспомнили о неотложных делах и разбежались.
? Вот увидишь, он успокоится, – повторила Соланж, ?он просто испугался за меня.
– Наверное, ты права. Маркиз действительно испугался за тебя. Он тебя очень любит.
– Я знаю.
Соланж вспомнила, как Дэймон бушевал, когда она переодевалась после нечаянного купания в ледяной воде. Именно сознание того, что он любит ее, заботится о ней, помогло Соланж молча выслушать его жестокие упреки, а потом вздохнуть с облегчением, когда все кончилось, и Дэймон обнял и поцеловал ее, умоляя впредь быть осторожнее.
«Он понемногу исцеляется», – думала Соланж.
– Ты счастливая женщина, маркиза, – услышала она голос Мэйри.
– Да, я знаю, – ответила Соланж и взглянула на подругу, которая грызла засахаренную сливу.
Но действительно ли она заслужила это? Если, как говорит Мэйри, каждый получает по заслугам, то выходит, что Соланж заслужила и такого мужа, как Редмонд...
Долгие, долгие годы она почти верила тому, что твердил ей Редмонд: что она плохая жена, что не понимает, как ей повезло заполучить его в мужья, что она неблагодарна и не желает даже приложить старания, чтобы ублажить его. Речи Редмонда казались так искренни, так убедительны... Соланж изо всех сил старалась угодить ему, несмотря на его дикое обращение с ней.
Редмонд говорил, что она слаба. И Соланж пыталась доказать обратное, хотя ее попытки вызывали лишь презрительный смех и служили лишним доказательством ее слабости. Редмонд говорил, что любит ее. Но эта любовь оказалась лишь отражением его извращенной души, бес плодной и фальшивой, как смертный грех.
Если бы Соланж, еще, будучи ребенком, знала, что будет в будущем, попыталась бы она изменить свою участь и измениться сама? Наверное, да. Увы, вернуться прошлое невозможно, да и как можно было догадаться, что за прекрасной внешностью может скрываться черное сердце. Правда, глаза Редмонда были пусты и безжалостны, но его вьющиеся светлые волосы, чарующая улыбка служили надежной ширмой истинной сути.
Порой Соланж удивлялась не тому, как сумела выжить во власти Редмонда, а тому, что все свое детство
