могла никого вызвать?
– Вам виднее, – заметила я. – Вы ее лучше знаете, чем я.
Дядя Леня задумался.
– Если хотите знать мое мнение, – вновь заговорила я, – то за деньги Люба продаст кого угодно. Хотя о вас она очень хорошо отзывалась.
– Она не в курсе, что я сейчас живу в том же дворе. Но вот про тебя могла донести. Что ты задаешь ненужные вопросы.
Но вот только кому? – хотелось спросить мне. Ведь она отдала мне вчера визитку Исы, которая до сих пор лежит у меня в сумочке. Могла по ходу запомнить телефон? Да зачем он ей? Или у нее еще какие-то номера имелись? Да и как она меня охарактеризует, если кто-то и будет спрашивать? Ей я представлялась Леной, на себя в обычном одеянии не очень была похожа…
Я поинтересовалась у Леонида Тарасовича, что он собирается делать. Дядя Леня думал ехать домой (в смысле в квартиру художника), только ломал голову над тем, как бы ему загримироваться.
С этим делом я была готова помочь и имела для этого возможность, благо Саша прихватил много добра из квартиры тети Вики. Дядя Леня долго смеялся, разглядывая коллекцию. Он решил, что все это Сашкино. В общем, в скором времени Леонид Тарасович потерял свой изначальный облик, прихватил пару баночек с собой (я, естественно, сделала ему такой подарок) и обещал звонить. Телефон свой оставил, предупредив, чтобы спрашивала Колю.
Дядя Леня уехал, а я вышла в магазин, подкупила продуктов, сварила щи, сделала котлеты, затем решила вздремнуть, часа два проспала. Сашки все не было. Куда он мог деться? И я ведь даже не знаю его берлог. Или номера, по которому можно было бы его найти. Сотовый-то свой он сейчас не включает или включает, только когда звонит сам. Не может же покойник брать трубку?
Но я знала телефон его квартиры. А вдруг он решил опять вернуться в ряды здравствующих? Позвонила. Трубку снял незнакомый мне мужчина. Я спросила Сашу. Его сейчас нет, ответили мне. Что- нибудь передать? Нет, сказала я, но мне хотелось бы знать, когда он будет. Не представляю, ответили мне и, в свою очередь, поинтересовались, когда я в последний раз виделась с Сашкой. Да он все не звонит и не приезжает, всплакнула я, вот я и решила позвонить, уходила я от конкретного ответа. Я его жду, я его люблю, а он… Стоило мне начать завывания, как от меня постарались побыстрее отделаться. Значит, скорее всего, это те, кто так же, как и я, ищет Сашку. Или его тело.
Но друзья должны знать все его берлоги, так что, будем надеяться, они смогли осмотреть их все. Но, может, есть что-то еще?
Не порыться ли мне в его барахле? Хотя он и вещал, что это нехорошо.
Порылась – безрезультатно.
Опять послонялась по квартире. Затем посмотрела на часы и решила проехаться в больницу, где поправлял здоровье господин Багаев. Ну не сожрет же он меня, в самом-то деле? И у меня есть вполне веский повод: он – последний, кто видел мою маму живой.
Тщательно наложила макияж, облачилась в черные, обтягивающие джинсы, черный пуловерчик в белую крапинку, из-под которого торчал белый воротничок блузки. Волосики подколола. В общем, выглядела аккуратненько и невызывающе. Пай-девочка. Была мысль прихватить что-нибудь из Сашкиного арсенала, но эту идею оставила, предполагая, что Петра Петровича охраняют надежные ребятки, никого не пропускающие без соответствующей проверки, а меня так вообще могут не пропустить, даже голенькой.
Затем мелькнула мысль изучить тети Викины сокровища. Может, из ее богатств что-то сгодится? Как-то не хотелось идти безоружной в логово врага. После осмотра прихваченного Сашкой из ее квартиры появилась шальная мысль, и я занялась переливанием жидкостей, предварительно надев плотные резиновые перчатки, также прихваченные у тети Вики. В результате в пробной бутылочке для духов у меня теперь хранилась серная кислота, которую я и поставила в своей сумочке. Если будут подвергать досмотру – маленькая бутылочка для духов в женской сумочке вполне обоснованна. Надеюсь, нюхать не станут?
Потом занялась осмотром хирургических инструментов. Скальпель взять очень хотелось, но пришлось отложить в сторону. Единственным, что представлялось возможным, был некий крючок – это я его так называю, медицинское название мне неведомо. В общем, металлическое приспособление, с крючками разной формы по обоим концам. Я не знала его истинного предназначения, вообще не знала, будут ли по мне водить металлоискателем и заглядывать в сумочку, но подстраховаться следовало. Я опустила «крючок» в коробочку с гигиеническими тампонами. Скажу глупым мужикам, что я им тампоны вытаскиваю. Или подцепляю, потому что так удобнее. Пойди проверь.
В общем, к бою я была готова. Спустилась вниз, загрузилась в «Оку» и поехала к больнице. «Хвостов» не заметила.
Молодцы вполне определенной наружности паслись во дворе. Рожи – ни один самый дорогой визажист не исправит. Там же были припаркованы «Мерседес» и «БМВ», из которых двор оглашался звуками музыки, подходящей для молодежной дискотеки, причем такой, где все под кайфом. Но замечаний коллективу охранничков никто из персонала и посетителей больницы явно не делал, чтобы, не дай бог, не оказаться ее постояльцами.
Понимая, что мне нужно хирургическое отделение, я по плану больницы, висевшему в холле напротив главного входа, выяснила, где оно находится, разделась в гардеробе, переобула тапочки и направилась на третий этаж. Пока добиралась, в полной мере насладилась запахами отечественного учреждения здравоохранения: лекарства, хлорка, человеческие испражнения, старая половая тряпка и прочая гадость. При выходе из лифта на третьем этаже встретила симпатичного молодого врача, ухватила за рукав, мило улыбнулась и уточнила, где лежит Петр Петрович Багаев. Врач как-то странно на меня глянул.
– Да мне не он нужен, – пояснила я. – Мой жених его охраняет. Я его уже второй день не вижу.
– А, – кивнул врач и объяснил, как пройти в отсек с платными палатами. По месту дислокации крепких молодцев я определю нужную.
– Ваши там мультфильмы смотрят, – добавил врач.
– Что? – вылупилась на него я.
Врач кивнул и пояснил, что расположившаяся в холле охрана притащила в больницу видеодвойку и крутит там мультяшки вперемешку с боевиками.
Я врача поблагодарила, одарив обворожительной улыбкой, и тронулась дальше, правда, пока еще не решив, что скажу охране.
Но вопрос решился сам собой.
Завернув за нужный мне поворот, показанный врачом, и отметив про себя ослабление неприятных запахов до почти полного их исчезновения (значит, можно за деньги?), я лицом к лицу столкнулась со старшим, который учинял мне допрос в моей собственной квартире.
– Ты? – одновременно спросили мы друг друга.
– Гоблины тебя отпустили? – первой пришла в себя я.
– А ты что тут делаешь? – спросил он.
– Меня зовут Ксения, – представилась я, чтобы уйти от ответа. Не помню, довелось ли познакомиться при нашей первой встрече? Или парень и так знал мое имя?
Его звали Глебом.
Он прижал меня к стеночке (не из мужского интереса, а в рамках своих профессиональных обязанностей), ощупывая тело. У него самого под свитером чувствовался внушительный бугор металлического происхождения.
Глеб свой вопрос повторил. Относительно моих дел я честно ответила, что хотела бы поговорить с Петром Петровичем.
– О чем? – прищурился парень, все еще ощупывая мое тело, теперь, правда, не только из профессиональных обязанностей.
– Пусть это останется между твоим шефом и мною, – ответила я, пытаясь вывернуться из крепких объятий и молясь о появлении кто-то из персонала, чтобы я хотя бы могла попросить о помощи.
– Говори, а то не пропущу.
Я считала, что он и так сделает все возможное, чтобы меня не пустить к Багаеву (только бы вообще отпустил), но я уже решила идти до конца.
