родственники сотрудников НИИ были давным-давно знакомы, проживали бок о бок каждое лето, в доперестроечные времена тихо ругая на кухнях советскую власть, а в последние годы регулярно обсуждая или судьбу Марианны, Розы и просто Марии (женщины), или левоцентристов, правоцентристов, радикалов, либералов и прочих из этого ряда (мужчины), а также, что когда высевать, что у кого как всходит, кто сколько чего запас на зиму и какие бессовестные дети у всех выросли.
На мою ярко-красную «Тойоту» смотрели как на восьмое чудо света.
Папашка орал на все садоводство, что «дочь-буржуинку он в своей семье не потерпит». Простые советские люди таких машин не покупают, жить надо бедно, но честно. Я заметила, что, во-первых, не желаю относиться к указанной категории (советские люди), а во-вторых, что в нашей стране жить честно невозможно, если хочешь жить, как человек, потому что самый большой вор у нас – родное государство, и не преминула напомнить дорогим родителям пару примеров из недавней истории – хотя бы реформу, в результате которой были потеряны накопления всей их жизни. Но это родителей только распалило. Папашка сыпал цитатами из всех просмотренных телепередач. Мамашка цитировала газеты. Я сказала, что печатное слово никогда не доводило до добра, а телевизор смотрят только те, кому нечего делать.
– Откуда ты взяла деньги на такую машину? Я всю жизнь работал и не смог заработать даже на «Жигули»! Потому что работал честно. А ты…
Отец захлебнулся праведным гневом. Костик молча стоял рядом со мной. Окрестные дети уже ходили кругами вокруг моей машины и с завистью поглядывали то на нее, то на меня, то на сына. Соседи тоже подтянулись на бесплатный цирк и ждали продолжения. Родители оправдали их доверие.
Мне быстро надоело это слушать и снова выступать в роли обезьяны из зоопарка (по крайней мере, за моральный ущерб в средневековом замке я получила «Тойоту», здесь же ожидать было нечего).
– Вы берете Костика или нет? – прервала я очередную тираду о моих нетрудовых доходах.
– Я сам тут не останусь, – заявил сын и демонстративно нырнул в машину. Я еще раздумывала.
Сын приоткрыл дверцу и спросил:
– Мама, ну ты едешь или как? Чего мы ждем?
Я поняла, что ждать нам больше нечего, прыгнула за руль, развернулась и была такова.
Пожалуй, подобного развития событий родители и их соседи никак не ожидали. Наверное, они рассчитывали, что я покорно выслушаю наставления, стану оправдываться (что я делала раньше), мне будет стыдно и т. д. и т. п. А может, хотели, чтобы я отказалась от «Тойоты», отправив ее в Фонд мира, в помощь Коммунистической партии или еще кому-то, и пересела на «последнюю месть Хрущева», как называют иностранцы «Запорожец»? Фигушки!
Я просто уехала.
Однако уже на полпути к Питеру, отсмеявшись на пару с сыном, который очень удачно копировал деда и кое-кого из зрителей, я задумалась: а что же мне теперь делать с ребенком? Тем более если господин Комиссаров задумал какую-нибудь гадость? Так, что мы имеем? Кто-то из одноклассников сынули до сих пор в городе, погуляют в яблоневом саду. Через день я буду вывозить его на один из карьеров, на пляже высплюсь, ночью поработаю. В крайнем случае, подкину Лехе – он выходит только с Артуром. Артур тоже может раз в неделю поразвлечь ребенка. Никто из моих подруг желанием сидеть с Костиком не загорится – летом все устраивают личную жизнь, да и сам сынуля предпочитает мужское общество. Ладно, выкрутимся. Нехорошо, конечно, что ребенок будет два месяца ошиваться в городе… Но почему два? Тетя Катя может вернуться к концу июля. Не навсегда же она на Урал подалась?
Справлюсь. Только бы Комиссаров не прорезался.
И вообще, неплохо бы завести постоянного мужика. Надежного и способного защитить нас с сыном.
С Андреем, его отцом, я развелась, когда сыну было семь месяцев. Андрей не выдержал сумасшедшего дома, каковым была квартира моих родителей (сам он из Петрозаводска), нашел другую женщину, старше себя и с ребенком, и перебрался к ней. Вначале я очень переживала, потом успокоилась. Та женщина родила ему второго сына. Мы с Андреем не виделись уже года три, алименты я получала по почте, хотя и жили мы в одном городе, попыток пообщаться с Костиком он не предпринимал. Я очень радовалась, что сын не переживает по этому поводу. Он знал, что папа у него есть, на вопросы детей и взрослых отвечал, что родители в разводе. Белой вороной Костик себя не чувствовал, потому что треть его одноклассников тоже жили без отцов, у второй трети были дяди Пети – дяди Васи, а из третьей если и можно было найти нормальных отцов, то не больше пяти. Остальные запойно пили. Андрея ребенок помнил плохо. Когда-то сын пытался звонить отцу, но говорить им было не о чем. Костик сам перестал это делать. Был он мальчиком общительным, я таскала его всюду с собой в гости, он обожал компанию взрослых, и везде находились мужчины, готовые его развлечь.
Потом у меня появился Алексей, с которым мы встречались три года. Костик его одобрял, но на брак я согласиться не могла – знала, к чему приведет совместное проживание в квартире моих родителей. Алексей жил в однокомнатной квартире с сестрой и ее мужем, спал на раскладушке в кухне. О том, чтобы снимать площадь, не могло быть и речи – тогда я еще не расписывала яйца и колокольчики, а работала художником-оформителем в одном Доме культуры, Леша инженерил в каком-то НИИ. Через три года мы расстались.
После переезда к бабушке у меня были только редкие встречи с поклонниками. Во-первых, пока не умерла бабуля, это было сложно технически – приводить к себе некуда: мы жили с Костиком в одной комнате… Уходить надолго я тоже не могла: бабушку не оставишь. Мне было откровенно некогда устраивать личную жизнь: уход за бабушкой, Костик пошел в школу, зарабатывание денег… Слава богу, по соседству жили Артур с Лехой, уделявшие сыну внимание хотя бы время от времени…
Я притормозила перед нашим парадным, оставив Костика в машине, подняла наверх сумки с вещами и продуктами, которые планировала оставить у родителей, потом отогнала машину на стоянку, и мы с сыном медленным шагом отправились домой, в очередной раз перемывая кости бабушке с дедушкой. Мы слишком увлеклись беседой.
Рядом резко взвизгнул тормозами «Ниссан-Патрол», оттуда выскочили два широкоплечих молодца, схватили нас в охапку, затолкали в машину, дали нюхнуть какой-то дряни – и я отключилась.
ГЛАВА 3
Когда я пришла в себя, мы мчались уже за пределами города, и я никак не могла определить, в каком районе мы находимся. Откровенно говоря, не могу похвастать, что так уж хорошо знаю Ленинградскую область. Ближайшие пригороды – да, но область-то у нас большая.
Костик спал, уткнувшись мне в бок. Подпиравший меня с другого бока молодец тут же заметил, что я очнулась, и вымолвил:
– Сиди и не рыпайся.
Куда тут рыпнешься? Машина несется по почти пустынному шоссе на скорости под двести, не буду же я из нее выпрыгивать вместе с единственным ребенком?
Во рту ощущался какой-то неприятный привкус, хотелось пить, о чем я и заявила, обратившись к ближайшему ко мне похитителю.
– Обойдешься, – буркнул он.
Тут зашевелился Костик, приоткрыл глаза и тоже попросил пить.
Я завопила на похитителей, заявляя, что они чуть не погубили моего ребенка какой-то дрянью, теперь нас с ним мучает жажда, а мы вынуждены терпеть бессердечное к себе отношение, потом добавила, что за похищение людей полагается энное количество лет за колючей проволокой, впрочем, господа должны лучше меня знать, сколько именно. Или не удосужились почитать Уголовный кодекс перед операцией?.
Оказалось, что Уголовный кодекс не только читали на досуге, но и могли вполне бойко процитировать отдельные места по памяти. У нас завязалась оживленная беседа, я считала, что таким образом налаживаю контакт с террористами, иногда помогает, по крайней мере так считают авторы боевиков. Их надо расположить к себе. Бандюги расположились и даже отклонились от первоначального курса, чтобы заехать в какой-то поселок, зайти в сельмаг и снабдить нас с Костиком и самих себя прохладительными напитками. Костик даже ухитрился выклянчить мороженое.
Эти похитители, хоть и вели себя вначале отвратительно, оказались гораздо более обходительными в дальнейшем, а их интеллект был развит непомерно выше, чем у приближенных Артема Комиссарова. Я как раз пыталась выяснить, не от него ли они. Мне ответили, что если я хочу дожить до седых волос, то неплохо бы поумерить любопытство.
