была выставлена продукция издательства. Из множества брошюр она достала три, посвященные привидениям, и показала их Ирине (на расстоянии).
– Какую вам прислали?
– Фиолетовую.
Хозяйка «Фантазии» поставила две другие назад, с фиолетовой вернулась за стол, быстро просмотрела и сообщила собравшимся, что в брошюре подробно рассматривается теория, так сказать, побледнения и усиления прозрачности привидений со временем. То есть человек, который умер недавно, некоторое время выглядит так, как выглядел при жизни.
– Да ничего подобного! – закричала на сей раз Алена. – Гораздо хуже выглядит, чем когда хоронили!
– А вы его давно видели? – посмотрела на нее Кира.
– Только что, – сказала Алена.
– Мы все видели, – подтвердил один из ее охранников.
Кира странно посмотрела на них, потом перевела взгляд на моего шефа.
– А ты видел, Володя?
– Мы только что из морга. Опознавали Петра.
– Что?! – прошептала Кира одними губами.
То есть знала, что Петр жив? А мы не рассказали всех деталей, и она сейчас решила, что Петр на самом деле умер? И это для нее шок?
– Давайте дальше про привидения, – попросил следователь.
– Какие привидения, когда Петр…
Следователь забрал брошюру из рук Киры, быстро пробежал глазами по тексту и сообщил нам, что в соответствии с представленной теорией одежда привидений со временем тускнеет и вообще теряет цвет. То есть чем «моложе» привидение, тем ближе к жизненному облику выглядит, а чем больше времени прошло с момента смерти, тем сильнее блекнут краски. В конце концов оно становится бесцветным и прозрачным. Могут вообще остаться одни только шаги.
– А в других ваших брошюрках что? – поинтересовался затем следователь.
Поскольку Кира была не в состоянии отвечать (все эти годы любила Петра?), ответил один из ее сотрудников. По его словам, в одной брошюре рассказывалось об английских привидениях, во второй – о наших со времен Ивана Грозного. Далее дядька принялся перечислять многочисленные призраки лондонского Тауэра, но следователь его прервал, заметив, что на досуге почитает о привидениях с большим интересом, но сейчас речь не об английских и не о временах Ивана Грозного. Потом повернулся к Ирине и прямо спросил:
– Вам ваш умерший муж являлся?
– Являлся, – кивнула Ирина.
– Когда?
– Да четыре раза уже являлся! А потом эта гадина брошюру прислала о привидениях. Где Петька? Вы с ним на пару какую-то аферу провернули?
– А похоронили кого? – вкрадчиво спросил следователь.
– А я почем знаю? Вон у нее спрашивайте, у комсомолки долбаной! Решили с Петькой меня с ума свести? Чтобы денежки к рукам прибрать? Слушайте, снимите с меня наручники, чтобы я ей хоть фигу нормальную показать могла! Не получишь ты денег! А Петька должен с продажи акций отстегнуть мне и детям. Я заставлю его вернуть нашу часть! Да снимите же с меня наручники!
Один сотрудник из милицейской машины, приехавшей к издательству первой, спросил у Киры Гранатовой, что она намерена предпринимать в отношении госпожи Рыжиковой. Отвечать ему начал приехавший адвокат, потом подхватил милиционера и повел во внутреннее помещение (вероятно, кухню), в котором мне не довелось побывать. Вскоре юрист появился оттуда с какими-то двумя листами бумаги, а милиционер просто с довольным видом. Милиционер проследовал к Ирине, снял наручники и отбыл вместе с товарищем.
Но нашего следователя явно не интересовало решение вопроса с разгромом офиса. Он еще раз уточнил у Ирины:
– Вы подтверждаете, что похоронили не вашего супруга, Петра Рыжикова?
– Подтверждаю.
– А почему не сказали об этом раньше? Знаете ли…
– За жизнь опасалась. Свою и дочери. Вы в состоянии нас защитить?
Следователь предпочел не отвечать на вопрос.
– Так тебе что, теперь Петька является? – уточнил уже мой шеф.
Ирина кивнула.
– И мне являлся. Вы что, забыли? – подала голос Алена.
Ирина резко повернулась к ней.
– И что ты сделала?
– У меня был нервный срыв, – пожала плечами Алена.
– Вот и у меня сейчас нервный срыв! – заорала Ирина Рыжикова.
– А кобель твой деревенский где? – спросила Кира Гранатовая, которая уже взяла себя в руки. – Что ты без него приперлась? Он же тебя всюду сопровождает. Я, конечно, рада, что ты без него, иначе от моего офиса ничего бы не осталось, но…
– Кто такой тот мужчина, который сопровождал вас на похороны и на оглашение завещания? – перебил следователь, обращаясь к Ирине.
Ирина сообщила уже известную нам с шефом информацию о троюродном брате, а также заявила, что он уехал навестить родных. И как только Юра уехал, вдове стал являться Петр.
– И в квартире был?
– Был. Ночью меня разбудил. И на улице я его встречала. И в магазине видела, хотя он отродясь по магазинам не ходил.
– А ваша дочь?
– Слава богу, не проснулась, когда папаша-покойник заявился.
– Что именно он делал у вас в квартире?
– А кто ж его знает?
– Что-нибудь пропало?
– Нет, вроде бы. Но я боюсь, вдруг он мне что-то подкинул? Официально заявляю вам как представителю органов, что меня пытаются подставить. Я никого не убивала! Меня обокрали, а теперь, может, еще хотят засадить в тюрьму или свести с ума.
– Поедемте к вам, – принял решение следователь.
Правда, до отъезда он успел вызвать эксперта, который снял отпечатки пальцев у Киры Гранатовой и у всех сотрудников ее офиса, пояснив, что это простая формальность. Мы с шефом быстро переглянулись. Мы-то понимали, зачем «формальность» проводится – вдруг удастся найти хотя бы того человека, который оставил два смазанных отпечатка на ноже, воткнутом в труп, похороненный под именем Петра Рыжикова.
Глава 27
Алена с телохранителями отправилась домой. Кира с адвокатом, сотрудниками и прибывшими оценщиками ущерба осталась в офисе. Ирина Рыжикова, следователь, мы с шефом и эксперт с набором для снятия отпечатков пальцев поехали в квартиру Рыжиковых. Нас с шефом следователь попросил выступить в роли понятых. Ко времени нашего приезда там уже находились еще какие-то сотрудники органов, которые приступили к обыску. Ирина была на все согласна.
– Ищите, может, что-то найдете. Кто знает, что «привидению» было надо…
– Это был Петр или нет? – спросил мой шеф.
– Не знаю, Володя, – устало вздохнула Ирина. – Теперь на самом деле не знаю. Но ты ведь того мертвого мужика тоже принял за Петра?
Шеф кивнул.
– У него родинка не совсем на том месте оказалась. Ты не обратил внимания, а я-то знала, что не там.
