может приходить та самая белая горячка, которой, как мы поняли, он и боится больше всего.
Слушая бредни пленника, Зойка украдкой мне подмигнула. Я подмигнула в ответ: направление работы мне было понятно.
– Мужик, – обратилась Зойка к философу, – ты нам, пожалуйста, поконкретнее скажи, где приземлились наша летающая тарелка. Улицу, номер дома. Желательно еще ближайшую станцию метро.
– «Техноложка», – сказал пленник.
– Молодец, – похвалила Зойка. – А теперь улицу вспоминай.
– Это не улица.
– Переулок? Проспект? Аллея? Бульвар?
Уж на что, на что, а на аллею с бульваром те глухие стены, которые мы видели, никак не тянули, хотя в центре Питера и не такое можно встретить… А тут даже дворик чистенький был, обычно-то ожидаешь увидеть разруху, словно только что кончилась война.
– Набережная реки Фонтанки, – родил мужик.
На лбу у него даже пот выступил, он помолчал немного и попросил:
– Товарищи инопланетяне, то есть инопланетянки, попить принесите, а? Вон там туалет и раковина.
Кивком головы пленник указал направление.
– Зоя, лучше ты сходи, – сказала я. – А я нашего друга покараулю. От меня, сама знаешь, еще никто не сбегал.
И показала мужику свой кулак, достойный специалиста боев без правил. Зойка встала, прихватила одну из пустых бутылок из-под стола, а я опустилась на кушетку на соседкино место, но та явно оказалась не рассчитанной на мой вес. Послышался дикий грохот, нижняя левая ножка, ближе всего к которой я оказалась, подогнулась под тяжестью – и в результате кушетка вместе с нами с мужиком замерла в несколько наклоненном положении. Я съехала на грязный пол, но не особо расстроилась: платье и кофту все равно уже не отмоешь, мужик тем временем опять высказывался не литературно, показывая себя большим знатоком анатомии. Зойка задерживаться не стала, брякнув: сами встанете, и отправилась на поиски воды. Я же тем временем поднялась, пленника усадила на кушетку над двумя целыми ножками, а сама опять приняла стоячее положение со скрещенными на груди руками, чувствуя себя так гораздо увереннее.
– Ты времени зря не теряй, – сказала я. – Номер дома назови.
– Не помню, – пролепетал мужик, поднимая на меня покрасневшие глаза.
– То есть как это не помнишь?
– Да не помню я! – завопил пленник истошным голосом, потом закашлялся. – Я бы перекрестился, если бы вы мне руки не связали!
Тогда я спросила, какое сегодня число. Мужик странно на меня глянул, задумался, думал долго, даже Зойка успела вернуться и для улучшения качества мыслительного процесса напоила его водой из горлышка пивной бутылки.
– Так какое сегодня число? – проворковала подружка.
– Не знаю, – прошептал мужик. – Честно, не знаю. Знаю только, что вчера была среда. То есть сегодня, значит, уже четверг. На часах у вас сколько?
Я наконец вспомнила про часы, глянула на свои и поняла, что они давно остановились. У Зойки часов не было. Соседка развернула мужика, посмотрела у него на руке, сообщила мне, что сейчас самое начало четвертого, я как раз свои завела.
– Значит, утро, – сказал мужик, обращаясь лично ко мне. – Я не знаю, как там у вас на планете, а у нас днем светло. Но и ночью иногда бывает.
– У нас так же, – с самым серьезным видом сообщила Зойка, а потом поинтересовалась, с которого часа на данной планете работает метро. Нам-то раньше с утра им пользоваться не приходилось, вечером-то я знаю, что до двенадцати, и поэтому в гостях не засиживаюсь, чтобы потом не ловить машину. С машинами в Питере тоже не всегда может повезти – особенно в сезон разводки мостов, так что приходится ограничивать время пребывания у друзей, живущих на другом берегу Невы.
Мужик долго думал, потом опять сказал, что не знает. И когда автобусы начинают ходить, не знает. Он лично общественным транспортом давно не пользовался: все больше пешком ходит, да и некуда ему ездить. Потом он бросил унылый взгляд на телефон, сказал, что можно было бы позвонить какому-то Ваське, он дворником работает, так что может сказать, если добудимся, но не позвонит, так как телефон отключили.
Я подняла трубку и услышала в ней молчание. Зойка тем временем уточнила, что же мужик здесь делает.
– Я тут сторожем, – потупился он.
– А это? – показала Зойка на ряд бутылок: словно суровая жена, принюхивающаяся вечером к мужу в день зарплаты, одновременно изучая врученные ей капиталы.
– Ну это друзья вечером заходили, – снова потупился пленник. – Знаете, как тут скучно целые сутки сидеть? И лучше здесь, чем в подъезде. Сами знаете…
– Догадываемся, у нас на планете мужики тоже любят культурно отдохнуть, – сказала Зойка, потом глянула на меня и поинтересовалась моим мнением относительного наших действий.
Я считала, что стоит подождать ориентировочного времени открытия метро (в шесть-то уж точно начнет работать, но мне казалось, что это радостное для нас событие должно произойти даже раньше) и двигать домой. А можно и на трамвае, если прогуляемся немного по Московскому проспекту. Трамваи, наверное, начинают ходить раньше, да и нам это удобнее: от метро-то еще на автобусе ехать, да и нас в таком виде в подземку могут не пустить.
– Во сколько тогда пойдем? – спросила Зойка.
– В пять, – ответила я, но потом добавила: – А вообще-то лучше бы побыстрее убраться из этих мест. Уж больно мы близко… – я глянула на внимательно прислушивавшегося к нам сторожа, – к месту приземления нашей тарелки.
– Ты права, – кивнула Зойка с самым серьезным видом. – Не хочется, чтобы аборигены знали, что именно мы представляем внеземную цивилизацию. В противном случае нам, возможно, не удастся выполнить возложенную на нас командованием миссию.
А мужик уже шепотом обращался к Господу. Мы навострили ушки – и наши усилия тут же были вознаграждены: он шептал о том, что то узкоглазые муравейник рядом устроили, то летающие тарелки приземляются. Неужели вся эта нечисть другого места в городе найти не может?
Я подмигнула Зойке, и она тут же учинила мужику допрос с пристрастием относительно упомянутого муравейника.
– Попить дайте, – попросил несчастный.
Зойка дала.
Мужик быстро поведал о старом занюханном общежитии по соседству, в котором в добрые советские времена кто только не жил и кому оно только не принадлежало, правда, всегда оставалось рассадником тараканов, клопов, блудниц, мелких воришек и картежников. Если какой-то приличный человек тут и оказывался, то быстро или исчезал в неизвестном направлении, или превращался в одного из них. Какие только облавы тут не устраивались… Но через некоторое время рассадник порока продолжал свое существование в старом режиме.
Года три, может, четыре назад его стали заселять узкоглазые. Их количество все увеличивалось и увеличивалось. Точное количество, наверное, не может сказать никто. Наш пленник никогда внутри не был и желания такого не испытывал, но поскольку с рождения жил в этом районе в одном из бывших доходных домов, в советское время переделанных в коммуналки, а в перестроечное не привлекших внимания никого из новых русских, то слышал все местные сплетни. Сам он давно трудился сторожем, но не знал, сколько еще продлится эта лафа. Здание месяцев пять назад купили новые владельцы, вроде бы ремонт затеяли, а потом все бросили. Сейчас на работу ходит только охрана, телефон за неуплату отключили (о чем нам уже было известно), вроде бы грозятся отключить свет и воду. Два соседних дома тоже почему-то пустуют, там и охрана отсутствует. Что будет дальше, мужик не представлял.
После того, как пленник закончил свой рассказ, я описала ему особнячок господина Лима, в котором
