размышление!
Сперва вроде бы все шло гладко. Гарантия «Анналбанком» была предоставлена, швейцарцы дали согласие на перевод денежных средств.
В один прекрасный день Паша поехал в Москву в обычную командировку. Он вообще часто в Белокаменную наведывался. Беды ничто не предвещало. Но вернулся он уже мертвым, в гробу…
Ни Седых, ни Альмашинский, ни Юханссон не представляли, за что его убили и кто убил. Может, обделывал какие-то свои дела, не беря остальных компаньонов в долю?
В тот четверг, когда Жировецкий должен был выезжать из столицы, он позвонил лично Дмитриеву и сказал, чтобы Прокофий прислал встречающих на Московский вокзал утром в пятницу. Мол, он, Жировецкий, везет исключительно важные документы. Он не был на дружеской ноге с Прокофием Васильевичем, и когда Седых узнал, что Жировецкий звонил не ему, а Дмитриеву, вообще не мог ничего понять. Может, звонил не по своей воле, а ему нож к горлу приставили? Или решил надуть всех? Дмитриев не придал звонку особого значения, подумал, что какие-то московские партнеры отправили что-то важное для него лично, ну и ладно, и послал банковского водителя, который знал Жировецкого в лицо, и еще телохранителя.
Те двое увидели на платформе перед местом прибытия третьего вагона большое скопление народа – ментов, каких-то холеных мужиков, охранников… Телохранитель узнал Валентина Петровича Туманова, крупную фигуру в городе, – и заподозрил что-то неладное. Он предложил водителю к вагону не приближаться, а подождать у входа в здание вокзала: Пашу они увидят, когда он пойдет по платформе.
Когда Паша не появился, водитель направился к поезду и разговорился с проводником второго вагона – вроде как из праздного любопытства. Выяснилось, что в третьем вагоне, как раз на том месте, где ехал Жировецкий, зарезали молодого человека.
Водитель с охранником вернулись в банк и доложили начальству обстановку. К ментам на вокзале они подходить не стали и не сообщили, что встречали именно того, кого убили, то есть труп.
И Дмитриев начал свое расследование. Его деталей Святослав не знал. Он не представлял, кто мог убить Жировецкого. Вернее, было слишком много подозреваемых. Со Святославом Дмитриев пару раз говорил лично – и как с другом Паши, и как с его коллегой. Святослав сам бы хотел разобраться с этим делом, но оно оказалось ему не под силу.
За самим Святославом теперь постоянно кто-то следил. Он опасался за свою жизнь.
После убийства Жировецкого, когда Святослав узнал, что в одном купе с убитым ехала работающая на Туманова Лена, которая возвращалась со встречи с Юханссоном, кстати, уверявшим его, что это было чисто интимное свидание, Седых приказал «шведу» послать факс в «Сапфир» и отказаться (по крайней мере, временно) от дальнейших поставок в связи с изменившимися условиями. Чем черт не шутит…
На этом проблемы не закончились. Швейцарцы к Дмитриеву наконец приехали. Организацией приема, как обычно, занимался Славик. С ужасом он увидел в списке одну знакомую фамилию. Этот швейцарец уже приезжал на «Болт-Балт» в составе группы, проверяющей несуществующий проект Альмашинского, но приезжал от другой фирмы…
Славик растерялся. Первое, что он сделал, – приложил все усилия, чтобы лично с делегацией не встречаться. Правдами и неправдами ему это удалось. Сегодня они заканчивают свою работу. Каково заключение – пока неизвестно. Решалась судьба Святослава. Как отреагирует тот швейцарец, что скажет? Или будет держать язык за зубами, чтобы самому не поплатиться: ведь пять миллионов из десяти уже перечислены.
Седых замолчал, достал из пачки еще одну сигарету, щелкнул зажигалкой и посмотрел на Лену.
– Так что ты хочешь от меня? – спросила она, думая о том, что у Равиля, слушающего их разговор, наверное, волосы уже дыбом встали и что вопрос, скорее всего, придется решать на личной встрече Туманову и Дмитриеву.
– Кое-что действительно хочу. Во-первых, скажи мне, зачем ты встречалась с Юханссоном?
– Потрахаться, – с невиннейшим видом ответила Лена. – У него это очень неплохо получается.
– И все?
– Ты меня еще допрашивать будешь?! Тебе мало того, что Томас тебе сказал. Хорошие у вас партнерские отношения, если вы друг другу не верите на слово.
– Когда завязаны большие деньги…
– Со мной не завязаны. Правда, я надеюсь, что ты все-таки сдержишь свое слово и Вовчик получит обещанное. Хотя бы как алименты – единовременно.
– Получит, не волнуйся. Кстати, Вера вчера правильно сказала, что нужен наследник. Оставлять все равно кому-то надо накопленное. Больше мне завещать в самом деле некому. Если только тебе.
Седых затушил сигарету, внезапно обнял Лену и поцеловал. В первую секунду она попыталась его оттолкнуть, но потом расслабилась. У нее перед глазами пронеслись сцены десятилетней давности. Она любила его тогда…
– Я обойдусь, Слава, – сказала она, высвобождаясь из объятий. – А если хочешь кому-то оставить деньги – оставь сыну.
Святослав снова закурил.
– Ладно, с Юханссоном закрыли тему, – сказал он. – Твой Туманов мог приказать убить Жировецкого?
Лена посмотрела на Святослава, как на полного идиота. Она не сомневалась, что Валентин Петрович о существовании этого самого Паши узнал только потому, что его труп оказался с Леной в купе.
– Он вообще не представляет, кто это такой. И ни с вашим банком, ни с кем из дмитриевской команды дел не имеет. Ты должен вроде бы знать обстановку.
– Но он был тогда на вокзале, – заметил Седых.
– Он меня встречал. Я его вызвала по Веркиному телефону. Поэтому и приехал.
– Ты и с ним спишь? – спросил Седых.
Лена развернулась и дала Славику оплеуху.
– Не твое собачье дело!
– Понял, – невозмутимо отреагировал Славик.
– Что ты понял?
– Скольким мужикам ты дуришь голову. И как мне в жизни повезло.
Лена разозлилась не на шутку. То он ее страстно целует, то бросает оскорбительные замечания! Ее возмущало, что Седых позволяет себе подобное. Он еще смеет оскорблять ее!
– Вылезай из машины! – заорала Лена. – Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Мне не о чем с тобой больше разговаривать, с хамом и проходимцем. Всех обжулил, теперь хочет с моей помощью выбраться. Не надо мне твоих наследств для Вовчика. Растила девять лет сына одна и дальше вытяну. Обойдемся без твоих денег. Все они ворованные.
– Деньги не пахнут, – с невозмутимым видом заметил Святослав.
– Выметайся, – уже спокойным голосом сказала Лена, заставляя себя не волноваться. Как же все-таки Славик ее раздражает! А ведь любила когда-то… – Вали к Верке. Она сердобольная, пожалеет. Связи у нее большие, поможет выкарабкаться. Если, конечно, любить будешь соответствующим образом. Не собираюсь я в твоих интригах участвовать. Чтобы еще и меня вместе с тобой пристукнули? Вылезай.
Лена завела машину.
Во двор въехала темно-синяя «Вольво» с тонированными стеклами и остановилась напротив Лениного «БМВ». Боковым зрением Лена увидела, как опускается стекло у заднего сиденья и из него показывается дуло автомата.
Лена рванула с места.
– Пристегнись! – заорала она Седых.
Поспешно щелкнула замочком ремня безопасности: она всегда пристегивалась перед тем, как завести мотор, и это вошло в привычку.
Лена успела – автоматная очередь пролетела в нескольких сантиметрах за ее багажником. На первом этаже дома, у которого стоял «БМВ», вылетели стекла. Послышались крики испуганных жильцов.
«Вольво» тут же развернулась и рванулась в погоню за Лениной машиной. «Девятка» прикрытия тоже сорвалась с места.
При выезде на Московский проспект прохожие отскакивали в стороны. Кто-то упал в сугроб, кто-то
