говорил еще, что на «Болт-Балте» только рабочие вроде бы те же. Он не видел там ни одного из тех руководителей, с кем встречался в первый раз. А потом москвичи попросили назвать те фамилии, которые он помнит по первой поездке в Россию. Семен Третьяков из «Анналбанка» лично видел Жировецкого и Альмашинского, приезжавших в Белокаменную. С Седых не встречался, но, судя по репликам в номере «Невского Паласа», собирался это сделать… А значит…
Текста на пленке было очень много: Лена устала переводить, да и Туманов с Равилем утомились слушать. То есть устали все. Пошел двенадцатый час. Может, кое-что и упустили. Пока Лена говорила по- русски, пленка тоже крутилась, чтобы Равиль потом, в случае необходимости, мог прослушать и ее, когда переводчица будет занята со швейцарцами. Внезапно у Равиля зазвонил сотовый телефон: дежурившие у «Невского Паласа» ребята сообщили, что двое москвичей вышли из здания гостиницы с «дипломатами» и направились в сторону Московского вокзала. Кильдеев велел не выпускать их из виду и по мере развития событий докладывать.
Валентин Петрович с Равилем принялись обсуждать, связываться ли им с Москвой или с Дмитриевым и что даст каждый из вариантов. Кто им нужнее в дальнейшем? От кого можно больше поиметь? И вообще стоит ли с кем-то связываться?
Как поняла Лена, они, скорее всего, не обратили внимания на то, что больше всего беспокоило ее, – ведь каждый смотрит со своей колокольни.
– Шеф, – подала голос Лена.
Валентин Петрович и Равиль повернулись к ней.
– Тебя домой пора везти, – заявил Туманов. – Сейчас…
– Нет, – перебила Лена. – Вернее, да, но я не об этом.
Туманов с Равилем вопросительно посмотрели на нее.
– А в Святослава-то не эти стреляли, – заявила Лена. – Гастролеры были не от них.
Валентин Петрович с Кильдеевым переглянулись.
– Так, давай подробнее, – велел Туманов.
Лена объяснила им ход своих мыслей и еще раз прокрутила пленку. Москвичи еще только собирались встречаться с Седых. А главным аферистом считали испарившегося в воздухе Альмашинского.
«Посмотреть бы на него надо», – сказал в гостиничном номере начальник службы безопасности «Анналбанка» Третьякову после того, как Руди Лакнер упомянул фамилию Седых среди тех, с кем встречался во время своей первой поездки в Россию.
Ответа пленка не записала, но, может, Семен просто кивнул, ведь жесты фиксирует только видеокамера, а не аудиокассета.
– Не Дмитриев, не москвичи, тогда кто же? – воскликнул Туманов.
Равиль с Леной молчали.
Опять зазвонила трубка Равиля: сотрудники «Анналбанка» сели на «Красную Стрелу».
– Давайте пока все-таки определимся, будем ли мы с ними знакомиться или нет? Тогда, кстати, в Белокаменную придется прокатиться, – сказал наконец Равиль. – Или вы надумали остановиться на Дмитриеве? Или вообще сидим и дальше на своем суку и внимательно следим, чтобы его никто не спилил и не стрельнул в нас из рогатки, незаметно подкравшись? Решать вам, шеф.
– Утро вечера мудренее, – заявил Туманов после короткой паузы. – Я скажу тебе завтра, Равиль. Отвози Лену, ведь ей завтра опять целый день языком молоть с этой иностранщиной. Спокойной ночи, ребята.
– Спокойной ночи.
Лена с Равилем вышли из кабинета Туманова. Валентин Петрович сел в свое любимое кресло и уставился в стену, словно надеялся увидеть на ней ответы на мучившие его вопросы.
Глава 15
Последний ужин со швейцарцами, организованный «Бифпорк Продакшн» в занимаемом фирмой здании, уже подходил к концу.
Во главе стола восседал Окорок, справа от него Лена, переводившая то Константина Павловича, то швейцарцев. Она меньше всего любила работать за столом: тут все говорят вразнобой, перебивают друг друга, с одного конца хотят спросить одно, с другого – другое, успеть бы всем перевести, не то что поесть. В результате переводчик или остается голодным, или все вынуждены его ждать (а тут уже неудобно себя чувствует переводчик и оставляет блюда недоеденными – но что поделаешь: работа такая).
Швейцарцы благодарили за прием, хвалили проект, провозглашали тосты. В этом деле от них не отставал и Романов.
Внезапно дверь приоткрылась, и в зал, где был накрыт стол, заглянул Кильдеев, жестом поманил Окорока. Лена посмотрела на Равиля, но он не встретился с ней глазами. У нее почему-то зародилось нехорошее предчувствие.
Романов извинился перед иностранными гостями и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Лена продолжала разговаривать со швейцарцами на общие темы, но ей пришлось приложить усилия, чтобы не обнаружить беспокойства: просто так Равиль заходить бы не стал. Но вызвал не ее, а Окорока. Может, опять Куприянов на горизонте нарисовался?
Окорок вернулся с милой улыбкой на устах. Бросил какой-то странный взгляд на Лену (или ей только показалось?) и снова опустился на свое место. Застолье продолжалось, но Лена сразу же поняла, что Романов все убыстряет и убыстряет темп – торопится закончить.
Когда все встали из-за стола, Константин Павлович заявил, что гостей до гостиницы отвезет машина и им следует попрощаться здесь – мол, наша дорогая Леночка тоже остается, она у нас нарасхват.
После того как все пожали друг другу руки и за швейцарцами закрылась дверь, Лена повернулась к Окороку. Она ждала объяснений.
Романов опустил глаза. Он вроде бы собирался что-то сказать, но передумал.
– Константин Павлович! – воскликнула Лена. – Я же не полная идиотка: поняла, что вы их сплавили гораздо раньше, чем собирались. Что случилось?!
Вздохнув, Окорок заявил, чтобы она шла наверх. Там ей все скажут.
– Что скажут?! Да не мучьте вы меня, ради бога!
Окорок молчал.
– Кого убили? – прямо спросила Лена.
– Я не хочу, чтобы ты из моих уст…
Большой человек Окорок в этот момент, наверное, очень жалел, что не родился маленьким и незаметным. Он как бы старался стать меньше. Потом положил свои огромные лапищи на худые Ленины плечи.
– Родиона?.. – в ужасе спросила Лена.
У нее на секунду остановилось сердце.
Константин Павлович удивился. Конечно, не потому, что банкира не могли убить, как раз могли (это же вообще в России одна из самых опасных профессий), а потому что Лена так испугалась за Александрова. Романов понятия не имел об их отношениях, правда, тут же сообразил, что между ними, значит, что-то было.
Окорок покачал головой.
– Славкин труп откуда-то выловили?
Константин Павлович удивился еще больше: он вообще не представлял, какого Славку могла иметь в виду Лена.
– Ну! – закричала Лена.
– Твою тетю, – сообщил Окорок.
– Кого? – не поверила своим ушам Лена. – Тетю Люсю? За что?! Кто мог…
У нее округлились глаза: она не могла поверить услышанному. Тетю Люсю просто не могли убить! Не должны были! Ее не за что убивать! Это такой близкий, такой родной человек… И тут Лену как обухом по голове ударило…
– А Вовчик? – шепотом спросила она, с ужасом глядя на Романова.
– С ним все в порядке. Не волнуйся. Он наверху. У Туманова.
– Он… Как он?
– Его там не было. Тебе все расскажет Равиль. Я не знаю деталей. И тебе нужно ехать…
