Места без поцелуев

государстве.

– Как говорила моя покойная жена, царство ей небесное, про наших правителей, – заметил Туманов, – глупые для других, умные для себя. Но, как я мыслю, в другой стране мы с тобой вот так никогда не взлетели бы, Прокофий.

Дмитриев кивнул и снова наполнил рюмки.

– Кстати, а где сейчас Альмашинский? – спросил Туманов.

Гарик из Москвы сказал, что берет его на себя. Может, уже где-нибудь на дне озерца, может, еще скрывается на Кипре или в Аргентине. Но ребята Гарика ведь все равно достанут. Раньше, позже, но подобные дела не прощаются.

– А Святослав Седых?

– Нет больше Славика. Забудь про бывшего милого Леночкиного друга.

– Слушай, Прокофий, а стрелял в него на Киевском шоссе кто? Когда они гонки устраивали, – московские гастролеры?

Дмитриев покачал головой.

– Московских там вообще не было, – ответил он.

Туманов удивленно приподнял брови.

В сгоревшем «Вольво» были ребята Альмашинского. Московские взяли Гурия Лаврова, и тот спел очень интересную песню. Гурий с Арнольдом заподозрили Святослава с Жировецким в том, что питерские как-то их дуют. Убийство Жировецкого подтвердило их подозрения. Они не знали, кто именно его прикончил, но стали «слушать» Славика. Да и вообще тогда их милую беседу с Леной по меньшей мере писали трое – Равиль, дмитриевские и Альмашинский.

– А кто забрал Седых?

– Мои. В «Скорпио» мои были. Их просто не знает Равиль. Я специально таких подбирал. Интересная гонка, наверное, получилась? С тобой участники, как я понимаю, делились впечатлениями?

Туманов медленно кивнул.

– И в связи с этим у меня к тебе самый важный вопрос, из-за которого я, в общем-то, и хотел с тобой встречи. Мы же оба прекрасно понимаем, что это не только и не столько светская беседа. Наша с тобой жизнь, Валя, стоит на двух китах: власть и деньги. Сейчас речь о деньгах.

Валентин Петрович вопросительно посмотрел на Дмитриева. Он ждал: что-то скажет Прокофий Васильевич?

– Что передал Седых твоей Лене?

Туманов в удивлении уставился на Прокофия Васильевича.

– По-моему, ничего.

– Должен быть какой-то конверт.

У Валентина Петровича за одну секунду в голове пронеслась сотня различных мыслей: Лена с Равилем чего-то недоговорили, просто забыли или скрыли специально. Или не посчитали нужным упомянуть? Но откуда Прокофий может знать про то, что передавал Седых Лене, если вообще передавал?

У Туманова несколько раз изменилось выражение лица. Прокофий Васильевич внимательно наблюдал за ним. Потом достал из кармана диктофон и включил.

– Послушай-ка вот эту запись, Валя, – предложил он и нажал на кнопку.

Пленка стояла как раз на нужном месте. Туманов тут же узнал голос Лены, она была очень возбуждена. Это оказалось продолжение того разговора в машине, которое почему-то не дал ему прослушать Равиль.

«Лена: Пристегнись! (этим заканчивалась запись Равиля).

Автоматная очередь, Лена матерится, пыхтит, словно только что пробежала стометровку.

Опять выстрелы, гудки клаксонов, периодические высказывания Лены в адрес всего и вся.

Звонки сотового телефона.

Лена: Возьми!

Равиль: К танку гони! За него завернешь. На площади Победы наши парни подстрахуют.

Опять мат, тяжелое дыхание Лены.

Седых: Где твоя сумочка?

Лена объясняет Седых, что не только знала родственников этой… сумочки, но даже имела с ними… интимные отношения. Как и с родственниками самого… Седых.

Седых: Вскроешь этот конверт только в случае моей смерти. Обещай мне!

Лена: Мы, может, сейчас оба сдохнем! Из-за тебя, козла. Не за мной же гоняются?!

Выстрел».

Дмитриев выключил запись и внимательно посмотрел на Туманова. Валентин Петрович сидел, глубоко задумавшись: этой части он раньше не слышал. «Равиль отключил аппаратуру? Или стер конец? Ленка забыла про конверт? В самом деле, ведь могла забыть в такой-то суматохе. А в женской сумочке обычно сам черт ногу сломит, тем более Ленка вечно какие-то бумаги с собой таскает, а не только расческу с помадой. Да и то, с чем она ходит, сумочкой можно назвать с большой натяжкой. К чемодану гораздо ближе».

– Ну? – спросил Прокофий Васильевич, разливая коньяк. – Как я вижу по твоей физиономии, Валя, ты этой части не слышал? И про конверт ничего не знаешь?

Туманов молчал.

– Я понимаю, что тебе надо поговорить со своими, тем более твой Равиль сидит совсем рядом. Но, наверное, его не стоит ставить в известность: зачем вообще кому-то давать лишнюю информацию, в особенности если речь идет о больших деньгах. Поговори с Леной. Скажи, что Седых мертв. Имеет полное право вскрывать конверт.

– Если она вообще про него не забыла.

– По-моему, твоя Леночка не из тех, кто может что-то забыть, – сказал Прокофий Васильевич. – В то, что могла не вскрыть, поверю, хотя и с трудом. Что тебе ничего не сказала – объяснимо. Там номера банковских счетов. Когда мои беседовали со Славиком, он даже после применения методов убеждения, пристегнутый к батарее кричал, что номеров счетов у него больше нет, наизусть он их не помнит, а листок, на котором они были записаны, он отдал… Лене.

И тут Туманова осенило…

– Это твои у нее дома…

Валентин Петрович фразы не закончил и посмотрел на Дмитриева.

Прокофий Васильевич долго молчал: ему очень не хотелось признаваться в осечке своих исполнителей. «Быкам» было дано задание забрать конверт у бабки, сказав, что ребят послала Лена. Прокофий выяснил, что девушка работает с иностранцами и тетка не сможет ей позвонить на радиотелефон, чтобы удостовериться. Ребят было двое, им специально велели выглядеть прилично и говорить вежливо. Парни должны были сказать, что конверт лежит в тайнике, в нем листок бумаги с цифрами. Где же еще? – решил Дмитриев. Прокофию, в общем-то, не хотелось лишней крови. Однако, если бабка заупрямится, не отдаст конверт сразу же, решит все-таки кому-то звонить и проверять, посылала ли ребят Лена или нет, следовало применить «методы убеждения». Прокофий считал, что над старушкой долго работать не придется, но бабка оказалась «партизанкой» и «склеила ласты» до того, как открыла рот… Старое сердце быстро отказало. «Быки» перевернули квартиру вверх дном, но ничего стоящего не нашли. Они не были профессионально обучены искать тайники – те, которые устраивали профессионалы.

Прокофий знал, что должен бы отдать Валентину провинившегося бойца, но пошел другим путем – предложил отдать часть денег, чтобы получить другую часть самому. Бойцы и так были наказаны – за превышение своих полномочий, из-за чего могла начаться война империй! Прокофий решил быть покладистым с Тумановым. Целью их встречи было не допустить войны и поделить деньги… По возможности мирным путем… А со своими подчиненными каждый сам разберется.

– Виноват я перед твоей девкой, Валентин, – вздохнул Прокофий Васильевич. – Мои орлы не должны были… Ну легонько бы стукнули по голове, но не рассчитали силушку… Личный счет Славика (а я не сомневаюсь, что таковой имел место быть) – Ленкин. Человека, конечно, не вернешь, но деньги всегда кстати. Да и на ребенка вроде бы положено, а этот козел, как я понял, ни алиментов никогда не платил, ни в