Тайные корреспонденты 'Полярной звезды'

и — увы! — тщетно. О большей части Анненков мне сказал, что точнее в рукописях, как, например, „Полководец“, „19 октября 1836 г.“ и др.»²²

Далее Ефремов сообщает Гербелю различные подробности о ненапечатанных текстах Пушкина — явно для берлинского издания, о котором только что говорилось.

Таким образом, пушкинские материалы Гербель собирал не один: Ефремов передает ему и свои и Якушкина; Евгению Ивановичу же Анненков предоставлял для пробивания в печать те отрывки, которые не смог напечатать в своем издании Пушкина.

Понятно, мы имеем право даже на основании одного этого письма предположить, что через Якушкина — Ефремова — Гербеля проследовали за границу и другие материалы.

Открыв лейпцигское издание Рылеева, мы встречаемся с Евгением Ивановичем Якушкиным на каждом шагу. Наиболее значительное первое заграничное издание Рылеева, считавшееся целое столетие исключительно гербелевским, оказывается в первую очередь якушкинским.

Даже предисловие Гербеля в основном написано Е. И. Якушкиным, как это видно из авторской рукописи, сохранившейся в архиве Якушкиных с поправками и подписью Е. И. Якушкина. Вот доказательства:

Предисловие к лейпцигскому изданию23

Автограф в архиве — Е. И. Якушкина24

«В бумагах, оставшихся после Рылеева и находящихся теперь у его дочери, сохранилось очень мало любопытного. Письма казненного поэта к жене из крепости представляют более интереса, чем все остальное, но и они понятны только в связи с сохранившимися преданиями, чрезвычайно отрывочными и неполными…»

«В бумагах К. Ф. Рылеева, находящихся у его дочери, мало любопытного. Письма его к жене (1826 г.) представляют более интереса, чем все остальное, но и они почти все непонятны, ежели взять их отдельно. Только в связи с сохранившимися преданиями, чрезвычайно отрывочными и неполными, письма эти указывают на нравственную пытку, которой подвергался Рылеев в крепости, на упадок его духа и на те меры, которые употребляло правительство против заключенных (так, например, обещано было свидание с женой в самом начале заключения, позволено же оно было только по просьбе жены, поданой императрице не ранее чем за месяц до казни…)»

Таким образом, авторство Е. И. Якушкина несомненно²⁵.

Основная масса стихотворений и отрывков из поэм Рылеева, напечатанных в лейпцигском издании, также, как видно из бумаг Е. И. Якушкина, находилась в начале 60-х годов в его распоряжении²⁶.

Наконец, помещенные в лейпцигском издании Рылеева воспоминания Е. Оболенского тоже были переданы автором Е. И. Якушкину.

Вся эта история объясняется так. Еще в 1858–1859 гг. Е. И. Якушкин сделал попытку издать в России сочинения Рылеева. По его просьбе Иван Иванович Пущин списался тогда с Настасьей Кондратьевной Пущиной, дочерью казненного поэта. Присланные ею материалы о Рылееве Якушкин снабдил тем самым предисловием, которое потом было напечатано в Лейпциге и начиналось со слов: «В бумагах К. Ф. Рылеева, находящихся у его дочери, мало любопытного…» Когда же выяснилось, что русская цензура Рылеева не пропускает, Е. И. Якушкин стал думать о заграничной публикации. Как и для пушкинских материалов, он имел великолепного посредника в лице П. А. Ефремова. Видимо, в начале 1861 г. П. А. Ефремов получил от Якушкина копии тех материалов, что предназначались для несостоявшегося издания Рылеева. Тогда же П. А. Ефремов получил и список воспоминаний Е. П. Оболенского.

Любопытно, как П. А. Ефремов оправдывался перед Якушкиным (в письме от 22 мая 1861 г.) в связи с тем, что отрывки из воспоминаний Оболенского напечатал князь-эмигрант П. В. Долгоруков в своей газете «Будущность». «Вы мне дали записки Оболенского о Рылееве с запретом печатать, я, списав их, давал прочесть их только двоим <…> Константину Ивановичу²⁷ и Семевскому. При этом передавал запрещение, чтоб никому не давать. Итак, даю честное слово, что не от меня вышло, что записки Оболенского напечатаны в № 9–11 апрельских „Будущности“ князя Долгорукова»²⁸.

И в более поздние времена, в начале 70-х годов, предпринимая новую попытку издать в России сочинения Рылеева, Ефремов черпал материалы и сведения у Е. И. Якушкина²⁹.

Михаил Иванович Семевский, судя по всему, был также представлен в гербелевских изданиях (впрочем, может быть, при посредничестве Ефремова, который был в неплохих отношениях с будущим издателем «Русской старины»). Иначе как от М. И. Семевского не могли попасть к Гербелю, например, отрывки из воспоминаний Михаила Бестужева, напечатанные в лейпцигском издании Рылеева. Надо сказать, что такие знатоки, как Якушкин, Семевский, Ефремов, вручали свои ценные материалы именно Гербелю не только потому, что он ехал за границу, а они не ехали: Гербель был больше других литераторов связан с немецкими книгоиздателями. Про это обстоятельство мы узнаем, между прочим, из одного позднего письма Ефремова к Афанасьеву (от 28 января 1865 года): «Заказ к Брокгаузу³⁰ идет через Н. В. Гербеля, если надо, я в этом могу служить и уже говорил Гербелю. Он согласен принять всякое поручение. Можно послать оригинал <…> к Брокгаузу, но возьмет подороже, ибо Гербеля частые заказы и от того ему уступает»³¹.

Видимо, такие отношения были у Гербеля с Брокгаузом и несколькими годами прежде; и тогда, в 1861 г., Гербель также был согласен принять всякое поручение.

Итак, Е. И. Якушкин, П. А. Ефремов и М. И. Семевский — вот чьи находки, коллекции, исследования были вручены Гербелю перед отъездом из Петербурга, для того чтобы попасть в русскую заграничную печать Берлина, Лейпцига и Лондона.

Глава XI НИКОЛАЕВСКИЕ УЗНИКИ

Нравственный уровень общества пал, развитие было прервано,

все передовое, энергическое вычеркнуто из жизни. Остальные —

испуганные, слабые, потерянные — были мелки, пусты…

А. И. Герцен «Полярная звезда». Книга VII, выпуск 1

Весь первый выпуск VII книги — это «Рассказы о временах Hиколая I». О Колесникове и его товарищах сообщили в Лондон два декабриста — М. Д. Бестужев и В. И. Штейнгель — при посредничестве М. И. Семевского. П. А. Ефремов извлекает из архивных недр и передает в Лондон материалы о несчастных братьях Критских. «Первый декабрист» Владимир Раевский защищается против обвинений, Е. И. Якушкин направляет его самозащиту в «Полярную звезду».

Тоненький — всего 124 страницы — первый выпуск VII книги «Полярной звезды» весь посвящен тайной истории николаевского царствования; Герцен и Огарев, конечно, сознательно так сгруппировали