Анна Львовна взглянула на меня полными беспокойства глазами. Она, конечно, ничего не знает точно. Но догадывается или чувствует. Слышала какие-то обрывки разговоров по телефону. Шубаков вчера приезжал. Конечно, волнуется.
– Вы имеете в виду фирму?
Сенина жена кивнула.
– Проблемы есть, – уклончиво ответила я. – Но вот насколько серьезные… Все относительно, Анна Львовна. – Я кисло улыбнулась. – Но неразрешимых проблем не бывает, правда?
С этими словами я направилась к зданию больницы. Мои девятисантиметровые каблуки наполовину утопали в песке, которым были посыпаны дорожки в парке.
В больнице мне предложили тапочки – вроде тех, что дают в Екатерининском, Меншиковском и прочих дворцах, чтобы натянуть на уличную обувь, только здесь они были совершенно незапыленными и гораздо более удобными. Я знала, что мне на третий этаж, бывать в кардиологическом отделении, как я уже говорила, доводилось зимой, да и Анна Львовна дала четкие указания.
Перед дверью Сениной палаты восседал Тимур и читал что-то про звездные войны.
– Привет! – поздоровался он. – И тебя вызвонил?
Я промычала в ответ что-то неопределенное, попросила Тимура больше никого не пропускать, потому что предстоит серьезный разговор, открыла дверь палаты и исчезла внутри.
Признаюсь, вначале у меня имелось желание затаиться в предбанничке рядом с душем и туалетом, чтобы послушать, о чем они говорят, но потом я решила, что это будет унижением моего достоинства: коммерческий директор под дверью подслушивает генерального с его секретаршей. Нет, это несерьезно. Я решительно толкнула вторую дверь.
Сеня сидел на огромной кровати, подложив подушки под спину и бока, Вера Николаевна пристроилась рядом на удобном стуле. Выглядела она великолепно – в сравнении с Анной Львовной, да и посвежее, чем я. Макияж наложен не второпях, укладка, костюмчик, аромат «Фат-де-Фат».
Они оба резко повернулись на звук открываемой двери. Нет, финальной сцены из «Ревизора» не последовало, но некоторое удивление было продемонстрировано.
– Добрый день, – поздоровалась я с обворожительной улыбкой. – Как себя чувствует наш больной?
Узрев меня, Сеня не проявил особой радости, но кивнул на второй стул, стоявший в углу, и пригласил:
– Садись, раз уж приехала.
Мог бы, между прочим, и полюбезнее встретить коммерческого директора, примчавшегося в свой выходной после тяжелой трудовой недели его навестить, бросив малолетних деток чуть ли не на произвол судьбы. Но Сеня, наверное, догадывался, что я залетела на огонек не для того, чтобы справиться о его здоровье. Что ж, он был прав.
– Добрый день, Саша, – сдержанно поздоровалась Вера Николаевна.
Она еще не определилась, как себя вести со мной. Это когда аврал, она меня в другой части земного шара разыскать может, чтобы свалить на меня всю ответственность и получить ЦУ, а сейчас можно и не проявлять особого радушия.
Как я в свое время решила, она меня соперницей не считает. Жанночек-Анджелочек, наверное, тоже не принимает в расчет, а вот с Сениной женой намерена потягаться… Ладно, это не мое дело. Пусть между собой разбираются. И желательно, чтобы меня в свои личные отношения не впутывали. Мне хватает и фирмы.
– Ну, как дела, Сашенька? – расплылся наконец-то в улыбке Сеня.
– У кого? – ответила я вопросом на вопрос.
Сеня замялся, молчал какое-то время, а потом спросил:
– Ты приехала меня навестить?
– Нет, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – И вообще, неужели ты думаешь, что тебя здесь никто не найдет?
– Саша, у Семена Григорьевича был сердечный приступ, – заговорила Вера Николаевна. – Ему нужен покой. Ему нельзя волно…
Я повернулась к Сениной секретарше и заявила, что все это она завтра будет говорить нашим партнерам, клиентам, коллегам и кому там еще. Только мне не надо.
– Саша, у меня вчера… – попытался вставить Сеня.
– Заткнитесь оба! – резким тоном произнесла я. – Мы знакомы не первый день. Времени нет. Вы хотите, чтобы я продолжала работать с вами, – или мы здесь и сейчас говорим друг другу «до свидания»? Решайте – и я уйду. Или останусь. Но тогда вы расскажете мне все как есть, и мы будем вместе думать, как выкрутиться.
Сеня с Верой Николаевной переглянулись.
– Шубаков мне вчера сказал, что Цыган предложил тебе перейти в «Балттайм», – вместо ответа на мой вопрос заявил Сеня. – Это правда?
– Правда, – не стала скрывать я. – И сам Шубаков тоже сделал мне кое-какое предложение. То есть отходные пути у меня есть. И я ничего не наворотила. Наоборот, пытаюсь вытянуть фирму. Но, похоже, брошу все к чертовой бабушке и уйду. Своя шкура, как вы понимаете, друзья мои, всегда дороже.
Сеня вытащил из-под подушки бутылку виски, отвинтил крышку, хлебнул из горлышка, не предлагая нам с Верой Николаевной, закрутил и убрал обратно под подушку.
Потом заявил, что надо как-то избавляться от Шубакова.
Мне стало смешно.
– Хочешь, чтобы я киллера нашла, что ли?
– Нет… Но вообще-то… А как?.. То есть…
– Я еще не получила ответа на свой вопрос. Первый и основной, – напомнила я, перебивая этот бессвязный поток. – После чего решу, остаться мне или уйти.
– Да, Саша, мы хотим, чтобы вы остались, – отчеканила Вера Николаевна, перехватывая инициативу. – Сеня, нам вдвоем не справиться. А Саша нам поможет. Ты же понимаешь…
Семен Григорьевич кивнул.
– Сашка, придумаешь, как разобраться с Шубаковым? – с надеждой уставился на меня шеф.
«Так, этому идея с киллером пришлась по душе».
И тут я сделала ход конем. Я рисковала, но только таким способом могла получить ответ. Я поставила условие:
– Тридцать три процента – мои. То есть ровно одна треть.
– Фирмы? – посмотрел на меня Сеня.
– Нет, денег. Но и фирмы, кстати, тоже.
«Чего уж мелочиться? Я ведь этого хочу».
– Саша, откуда вы могли узнать про деньги? – выдала себя Вера Николаевна, уставившись на меня большими округлившимися глазами. Распределения акций фирмы она не коснулась. Значит, Шубаков все- таки был прав?
У Сени тут же возник другой вопрос:
– А кто еще знает?
Я расхохоталась.
– Про их существование знают многие, но о том, что эти деньги у вас, догадалась пока только я.
Я не стала сообщать Сене с Верой Николаевной, что ударила наугад в темноте, но мой удар достиг цели – парочка себя выдала. Вот только интересно, как они смогли прихватить этот миллион? Опять мое чисто женское любопытство не давало мне покоя.
– Итак? – напомнила я. – Тридцать три процента.
– Но, Саша… – Семену Григорьевичу, конечно, было жаль расставаться с такой суммой.
– Саша, вы включаетесь в дело не на первой стадии, – подала голос Вера Николаевна. – Вы должны понимать, что мы уже рисковали, понесли определенные расходы…
Так, про акции фирмы опять ни слова. Пока делим миллион, который для меня – шкура неубитого медведя.
Какое-то время мы препирались, потом я милостиво согласилась на двадцать процентов. Сеня с Верой
