депутата.
– Думаешь, он ворованное в свою кладовку складывает? – усмехнулась я, потом вспомнила, что труп депутата лежит рядом. Если это он, конечно.
– Надо сходить и посмотреть, – заявил Лассе и первым отправился к двери. Я последовала за ним. За нами, разминая сигарету, шел Кирилл Петрович, которому я быстро пояснила, что есть в холодильнике.
– Интересно, мы здесь надолго? – спросил он, не ожидая ответа.
Лассе отвел защелку в сторону, распахнул дверцу, нащупал на стене выключатель, щелкнул им и открыл рот. Я выглянула у него из-под руки и заорала.
Место в кладовке было. Но на этом месте лежал огромный мужик, из груди которого торчала рукоятка ножа.
Первым к кладовке подбежал Крокодил, посмотрел на мертвеца и бросился к нему.
– Валера! Друг! – вопил Крокодил. Я ничего не понимала.
Потом принесся Колобок, подскочил к Крокодилу сзади и зашипел ему в ухо:
– Что ты несешь, кретин? Заткнись!
Но Крокодил рыдал, и не крокодиловыми слезами. Он явно потерял близкого человека.
– Лучше бы здесь ничего не трогать до приезда милиции, – спокойным тоном заметил Кирилл Петрович.
– А когда она приедет?! – закричала американка. – И ваша милиция никогда не приезжает! Я вызывала вашу милицию! Мне посоветовали проспаться!
– А что ты сказала по телефону? – поинтересовалась Ксения, подошедшая сзади. – Что муж заставляет тебя мыть посуду? И бьет тарелки о твою голову, если не моешь?
– Не отвечай ей, Лен, – Ник Хаус положил руку на плечо племянницы.
Я повернулась к Ксении и уточнила, опознала она депутата или нет.
– Документы в кармане – его, но половины морды нет, а так я не могу… Девку опознала. Не жена. Это актриса одна. В сериалах на вторых ролях в последнее время снималась. Но вместе с депутатом я ее не видела. Может, скрывались. Может, только что сошлись.
Иван Васильевич о чем-то шептался в углу с бывшей балериной. Лассе удалился в кухню, и я услышала звук открывающегося холодильника. Вскоре он вернулся с двумя банками пива и коробкой сока. Сок вручил мне, одну банку пива дал Кириллу, вторую взял себе.
Кириллу пиво явно очень помогло.
– Эй, мужики, – крикнул он Колобку и Крокодилу. – Объясните-ка нам, откуда вы этого типа знаете. И вообще кто он такой?
– И как-то подозрительно вы здесь появились, – заметил Ник Хаус.
– Мы подозрительно? – повернулся Колобок. – Мы приехали по вызову! Выгляните в окно вон с этой стороны. Увидите нашу машину. А вот вы все…
– Погоди, – сказал Лассе. – Мы должны разобраться, почему мы все здесь. Что нас всех объединяет? Я лично не могу ничего предложить. Раньше я знал только одного Юрки. Всех остальных я вижу впервые в жизни.
Я не знала никого вообще. По телевизору и в газетах видела Ксению Болконскую и депутата Верещагина (если, конечно, убитый – он), убитую актрису видела в сериалах, Агриппину Аристарховну – на старых фотографиях. В жизни ни с кем не встречалась.
Ксения знала депутата и бывшего мужа Лен. Американцы знали друг друга. Бывшая балерина и бомж – никого. Кирилл Петрович, как и я, был знаком по телевизору с депутатом, актрисой и Ксенией.
С Колобком и Крокодилом на самом деле было что-то не так.
– Это Генкин друг из Новосибирска, – нехотя пояснил Колобок.
– Что я его жене скажу?! Что я ребятам скажу? – всхлипнул Крокодил.
– Он с нами на вызов поехал. Хотел посмотреть, как депутаты живут.
– Откуда вы знали, что едете к депутату? – спросил Лассе. – У вас что, когда аварийку вызывают, надо место работы называть?
– Фамилию надо. И адрес. Мы поняли, что к депутату.
Я спросила, почему их друг решил спрятаться в кладовке. Он решил остаться в квартире и ее обчистить?
– Я не знаю, как он оказался в кладовке! – закричал Колобок. – Нас же вырубили! Мы без сознания сколько времени были! Я не знаю, где в тот момент находился Валерка! Может, газ специально пустили, чтобы его убить?
– А есть за что? – уточнил Лассе.
– Кто знал, что он едет сюда? – спросила Ксения.
– Сеструха моя, – ответил Колобок. – Она у нас диспетчером работает. Но неужели вы думаете, что кто-то устроил все это, чтобы убить Валерку?! Никто не знал, что он здесь будет! А моя сеструха уж точно…
– Его как раз могли убить, потому что он лишний, – сказал Лассе задумчиво. – Он здесь не планировался. Вы просто прихватили его с собой.
– А кто планировался? – спросила я. – Все остальные?
Таким образом мы снова вернулись к тому же вопросу: почему мы все здесь? Что нас всех объединяет? Почему выбрали нас?
Иван Васильевич предложил вернуться на кухню и продолжить обсуждение там. Все согласились. Что стоять у двери? Да и на труп смотреть не было никакого желания. Крокодил, правда, не хотел отрываться от друга, но Колобку удалось убедить его к нам присоединиться. Валере из Новосибирска уже ничем не поможешь, а совместное обсуждение проблем может дать какой-то результат.
Крокодил заявил, что Валеру надо помянуть.
– Где тут бар? – спросил Кирилл Петрович. – У депутата обязательно должен быть.
Судя по выражению лица, Кирилл Петрович явно нацелился провести дегустацию дорогих иностранных напитков, которые сам не покупал.
– Где трупы, – пояснил Колобок и посмотрел на Кирилла Петровича. – Пошли вместе выбирать.
Они направились в сторону гостиной вместе с Иваном Васильевичем, который не мог пропустить выбор спиртных напитков. Лассе мгновение колебался, потом виновато мне улыбнулся и тоже пошел за ними. Остальные проследовали в кухню. Я стала накрывать на всех, Агриппина Аристарховна мне помогала, Ксения уселась в уголке у окна с сигареткой. Лен мыла посуду. Ник стоял рядом и прикладывал божка к глазу. Вслед за нами зашел Крокодил и тяжело плюхнулся на табуретку. В выборе спиртных напитков он не участвовал. Он явно сильно переживал смерть друга.
– А где вы служили? – спросила я, имея в виду и его самого, и убитого Валеру.
– В Чечне, – с хмурым видом пробурчал он.
Ник аж подпрыгнул и уронил божка, правда, быстро поднял и снова приложил к глазу.
– Значит, точно чеченский след! – завопил он. – Ваш друг убил кого-то из чеченских полевых командиров, а теперь его родственники устроили кровную месть! И мы вынуждены невинно страдать из-за того, что вы…
– Заткнись, пока зубы целы, – процедил Крокодил и сжал кулаки с побелевшими костяшками.
При виде разозленного гиганта Ник стушевался и отвернулся к мойке. Похоже, американец понял, что если не замолчит, ему уже никакая моча не поможет. Лен стояла с напряженной спиной и всем своим видом выражала неудовольствие. На губах Ксении играла легкая улыбка. Балерина о чем-то напряженно думала.
Я спросила у Лен, как она оказалась в этой квартире. В смысле – что она помнит последнее.
– Ты знаешь, что странно… – глядя на племянницу, вдруг произнес Ник, и на лице у него отразилось удивление.
– Договаривай, – попросила я, правда, подумала, что тут
– Мы с Лен оказались в одной комнате, – сказал Ник.
– И что из того? – хмыкнула Ксения. – Вы оба – американцы, да еще и родственники…
– Вот именно! – воскликнул Ник. – Кто об этом знал? Значит, те, кто все это устроил, выяснили, что я
