– Где тут можно попить? – спросил безработный финский алкоголик.
Я пожала плечами, потом вспомнила, что не одета, натянула одеяло повыше и бросила взгляд на свою одежду на стуле. Мужик за моим взглядом проследил и объявил, что пойдет на разведку, а мне предложил пока одеваться. Как женщина, я его явно не заинтересовала. Неужели я так плохо выгляжу? Или опохмелиться хотелось сильнее? Пожалуй, алкаш безобидный. Но все равно нужно побыстрее делать ноги.
Так, он не знает, где здесь можно попить… Значит, он здесь не живет?!
– Лассе! – крикнула я в широкую спину. Этому мужику бы лес рубить, а он не работает и пьет.
Он повернулся.
– Залп!!! – проорали где-то внутри квартиры.
– Где мы? – одновременно спросили мы с Лассе друг у друга, замерли на мгновение, потом рассмеялись. Улыбка удивительно преобразила лицо финна. Оно стало добродушным и каким-то беззащитным.
«А он очень даже ничего», – пронеслась мысль, но я себя тут же одернула. Хватит мне вчерашнего.
– Ты… э-э-э… русская проститутка?
«Боже, как же я выгляжу, если меня принимают за шлюху?!»
– Нет, я учительница английского языка, – вздохнула я.
– Тогда что ты здесь делаешь? – искренне удивился Лассе.
– Не знаю, – вздохнула я.
Тут в дверь постучали и, не дожидаясь нашего ответа, ее открыли, и в комнату просунулась голова.
– Проснулись? – спросила голова.
– Заходи, – Лассе резко распахнул дверь, и нашему взору представился невысокий мужик в рабочем синем комбинезоне с круглым, как блин, лицом. – Где тут пить?
– Крокодил! – заорал мужик в рабочем комбинезоне. – Люди пить хотят. Тащи сюда! – Потом он повернулся ко мне: – Вам чего?
– Сока или воды.
Мужик повернулся к Лассе и вопросительно посмотрел на финна.
– Антакаа минулле, олкаа хювя олутта.[1]
– Чего?! – завопил круглолицый. – Ты же вроде бы только что по-русски лопотал! По-нашему давай!
– Пива. Если нет – воды, – сказал Лассе по-русски.
– Соку и пива, – крикнул мужик в рабочем комбинезоне.
– Заряжай! – крикнули из другого конца квартиры.
– Это кто? – робко поинтересовалась я.
– Понятия не имею, – признался круглолицый мужик. – Вы случайно не хозяйка?
Я покачала головой и спросила у мужика, кто он.
– Аварийка. Нас на протечку вызвали. Но ничего не течет, и дверь закрылась! Вы не знаете, как отсюда выйти?
В дверях появился высокий молодой парень в таком же комбинезоне, как у круглолицего крепыша, вручил Лассе банку пива (финского!), приблизился к кровати и вручил мне стакан апельсинового сока.
– Китос,[2] – поблагодарил Лассе длинного.
– Они что-нибудь знают? – спросил длинный у крепыша, кивая на нас.
– Похоже, что нет.
– В чем дело? – спросил Лассе, отрываясь от банки.
– Давайте приводите себя в порядок, потом все поговорим.
– А… здесь много народа? – спросила я.
– Полно. Кто проснулся – не представляют, как сюда попали. Но проснулись не все.
Судя по выражениям лиц крепыша и длинного, они верили, что хотя бы кто-то из оказавшихся в квартире знает, как сюда попал.
И, значит, кто-то не знает, как выбраться!
Лассе вышел из комнаты, я быстро оделась, достала из сумочки зеркальце, пришла в ужас и решила срочно бежать в ванную.
С финном мы столкнулись у туалета. У Лассе, выходящего из-за двери с писающим мальчиком, было странное выражение лица.
– Что-нибудь не так? – обеспокоенно спросила я.
– Э-э-э… я никогда не бывал в квартирах русских… Только где проститутки… У вас так принято, да? – он кивнул назад, потом распахнул передо мной дверь.
В первое мгновение я не поняла, о чем речь. Меня просветил появившийся из-за спины Крокодил. Сантехник заявил, что они впервые столкнулись с подобным, хотя за годы работы посетили в Питере немало квартир.
«Слава богу, мы все-таки в Питере», – порадовалась я.
В туалете отсутствовала туалетная бумага. На стеночке справа от унитаза висели восемь полотенец на пластмассовых крючочках разного цвета. В правом углу в специальной небольшой раковине лежал душ на длинном шланге. Над раковиной было два крана.
– Может, у депутатов так принято, – пожал плечами Крокодил.
– А при чем здесь депутаты? – не поняла я.
– Это квартира депутата Верещагина, – пояснил снова появившийся крепыш.
И тут я поняла, кого мне напоминал мужик на картине… И как это я его сразу не узнала? Его же рожа не вылезает из телевизора! Правда, в телевизоре он обычно в современном костюме, а не камзоле века этак восемнадцатого…
Ванна поразила своими размерами. Судя по пульту управления сбоку (или как он там называется), я поняла, что это джакузи. Никогда в жизни не видела джакузи в квартире, только в витрине магазина, мимо которого проходила, не заглядывая внутрь. Не по моим деньгам и не для моей квартиры.
Мне очень хотелось сунуть голову под холодную воду, но я не стала этого делать, ведь потом долго сушить мои косы. Я тщательно почистила зубы новой зубной щеткой, которых тут предлагалось на выбор штук десять, смыла несмываемую тушь специальным кремом, который в этой ванной нашелся, потом долго плескала в лицо холодную воду.
Уже в комнате я еще раз внимательно посмотрела на картину над кроватью, узнала Верещагина, потом расчесалась, заплела одну косу, подвела глаза – и тут мой взгляд упал на мобильный телефон.
Надо же позвонить маме и тете Свете!
Экран был пустой. То есть на нем не было никаких значков. Батарея не могла разрядиться, я его вчера заряжала! Я потыкала в разные кнопки – безрезультатно. Но здесь же должен быть телефон? И сейчас у всех есть мобильные! Правда, почему-то в душе зародилось нехорошее предчувствие.
Наконец я покинула комнату, где продолжал спать друг Лассе, и пошла на голоса.
В просторной кухне сидело шесть человек: Крокодил, он же – Гена, его круглолицый товарищ, которого звали Вова, а чаще – Колобок, Лассе, дядечка пенсионного возраста с мокрой головой и бородой, рыжий мутноглазый мужик неопределенных лет с видом дебила и подбитым глазом, к которому он то и дело прикладывал какого-то бронзового божка, и женщина лет двадцати пяти в помятом брючном костюме.
Я поздоровалась. Все собравшиеся ответили и продолжили завтрак.
– Открывай холодильник, дочка, пока другие не проснулись, – предложил пожилой дядечка, перед которым стояла сковородка с яичницей, по-моему, из десятка яиц. – Меня зовут Иван Васильевич.
– Который меняет профессию?
Мужчина задумался, потом кивнул и заявил, что можно сказать и так. Но вообще-то он уже давно ждал нового воплощения. Видимо, это оно и есть.
«Псих, что ли?» – подумала я.
Иван Васильевич словно прочитал мои мысли и сообщил, что в последние годы пришел к выводу, что буддисты правы, но сам он буддизм принять еще не успел. Он также признался, что с удовольствием отправился бы в Тибет.
– И что вас останавливало?
