– Целый интернационал. Можно сказать, встреча представителей бывших союзных республик.
М-да. Ситуация осложняется. Если бы точно знать… Я заставила себя временно прекратить думать об этом и принялась за сборы. Считается, что женщине нужно очень много времени на то, чтобы куда-то собраться – но только не мне. В особенности в подобном случае. Открою вам секрет, я всегда готова к тому, чтобы быстро сделать ноги. Знаю, с кем общаюсь и живу. Нет, на такой вариант я, конечно, не рассчитывала… но что-то похожее предполагала. Рюкзачок с документами, деньгами, драгоценностями, комплектом фотографий для потенциальных работодателей, зубной щеткой, косметикой, сменой белья, джинсами, майкой и свитером у меня всегда собран. Во вторую сумку я кинула два платья, запасные кроссовки, любимые туфли, которые было просто жалко оставлять, блузочку, юбочку и что-то там еще, что попалось под руку. Плюс по пакетику крекеров и чипсов, три яблока, пару апельсинов, бутылку пепси. Сама я в мгновение ока скинула свой «рабочий» прикид, облачилась в черные джинсы, хэбэшную футболку и летнюю курточку. Сборы заняли минут семь-восемь.
– Ну ты быстро, – поразился Паша, не ожидавший такой прыти.
– А что тянуть-то? – спокойно спросила я. – Вперед!
Когда я опустилась на сиденье «шестисотого» «Мерседеса», в котором обычно ездил Волошин (как и мой предыдущий), Павел вопросительно посмотрел на меня.
– На Пулковское шоссе, – сказала я.
– Наташа, лучше бы ты уехала из города, – заметил он. – Может, у тебя бабушка какая-то…
Бабушек у меня не было, а на Пулковском шоссе находилась однокомнатная квартира, принадлежащая лично мне. Когда полтора года назад умер отец, мы с моим старшим братом Андреем поставили перед матерью вопрос ребром: размениваем нашу трехкомнатную. Старая квартира располагалась в хорошем районе – Василеостровском – и насчитывала пятьдесят шесть метров полезной площади. Все комнаты были изолированные. Ее удалось разменять на три однокомнатные.
Мне досталась самая большая: восемнадцать – комната, девять – кухня, но в отвратительном состоянии. Правда, состояние я быстро улучшила – были бы деньги. Брат поехал на Ново-Измайловский, в «хрущобу» на пятом этаже пятиэтажки, с малюсенькой кухонькой и совмещенным санузлом; мать – на Белы Куна, далеко от метро, без балкона и с маленькой неудобной кухней. Мы тогда бросали жребий. Кому как повезло. Я считаю, что мне повезло больше всех. Я вообще везучая.
– У тебя подружка на Пулковском живет? – спросил Павел, трогаясь с места.
– Нет, это моя квартира, – ответила я. – Я там прописана.
– Идиотка! – взорвался Павел. – Тебя же там будут искать в первую очередь!
Я не стала объяснять Павлу, что, во-первых, в самых очевидных местах как раз могут и не искать (ведь, как часто бывает, воры перерывают все ящики и оставляют брюлики и деньги, лежащие на самом видном месте), а во-вторых, долго задерживаться там я не собиралась. Я никому никогда не доверяла на все сто и не имела оснований доверять Павлу. Да ведь и любой человек смертен… А перед смертью подручные как Вахтанга, так и Дубовицкого (и Волошина, и прочих) могут вытянуть из него все, что он знает о моих передвижениях. А с какой стати ему жертвовать собой ради меня? И так спасибо. Пусть сообщает, что отвез девушку по месту прописки. Если спросят, конечно.
На прощание я чмокнула Павла в щечку, сказала ему о том, какой он классный мужик, мы пожелали друг другу удачи, и я скрылась в подъезде.
Свою квартиру я посещала, по крайней мере, раз в неделю. Холодильник обычно не оставался пуст – тушенка, паштет в банках, чай, кофе, макароны и крупы всегда имелись в запасе: чтобы, в случае чего, я могла безболезненно сменить место дислокации и выдержать осаду. Но осаду я выдерживать не собиралась – я планировала в самое ближайшее время отбыть и отсюда. Кое-что вынуть из сумки, кое-что положить – и двинуться в путь.
Я проанализировала ситуацию, в которой оказалась, и решила, что пока следует остаться в Питере, но залечь на дно. После того как буду точно знать обстановку, я приму окончательное решение. Нужно выяснить, кто меня выиграл. Уточнить свидетелей «радостного» события. А потом найти главных конкурентов – или даже лучше врагов – победителя. Вот к ним и подаваться. Кто-то на меня, определенно, клюнет – в этом я не сомневалась. Мне еще не доводилось встречать мужика, который бы на меня не отреагировал. Правильно ведь говорят, что внешность – главное для женщины. Ну кто же откажется поиметь русский вариант Клавы Шифер в своей постели? А внешнее сходство у нас с ней имеется. Клава Шифер Питерского уезда – это и есть я, Наташа Перепелкина. Только глаза у меня – темно-карие, а брови – черные-черные, но натуральная блондинка. Ошибка природы, как говорил мой предыдущий. Но почему же ошибка? Успех, я считаю, потому что пользуюсь им. То есть я и на знаменитую немку похожа, и все-таки своя, родная для наших самцов. Что бы наш мужик с Клавой делал? Ну раз трахнул, два, а дальше? Наши же все поговорить любят, особенно, когда на грудь примут. А как с ней разговаривать, если наши на родном, блатном и матерном изъясняются, а Клава – на немецком, английском и французском? А со мной – пжлста!
То есть я рассчитывала на свои внешние данные и на похотливую натуру самца породы мужик. А уж врагов у этих самых «карточных игроков» должно быть немало. Причем у каждого. В этом я опять же не сомневалась. Правда, на время придется свернуть свою модельную деятельность, но ничего, денежки у меня на черный день припасены, да и родной братик, если что, в беде не оставит. И еще есть кое-какие личности, которые могут согласиться помочь мне… За красивые глаза. Ну и не только за них, конечно.
На мгновение у меня возникла мысль подключить к делу родную милицию, но я быстро отвергла эту идею. Тот, кому меня проиграли, – любой из тех, кому Волошин мог меня потенциально проиграть, – в состоянии с потрохами закупить всех наших стражей правопорядка. У ментов – зарплата от государства, у Вахтанга Георгиевича и Геннадия Павловича – твердая валюта. Это раз. А два – у меня не было надежных знакомых в этой части нашего общества. Нет, имелся один… Но он не пойдет.
Этот самый подполкаш проживал с моим предыдущим в одном подъезде, и познакомились мы все при весьма любопытных обстоятельствах. Подполковник Суравейкин отмечал что-то с приятелем в своей машине, стоявшей прямо за «запасной» машиной Сергея – «Вольво-850», у нас под окнами. Потом подполковник решил куда-то поехать и стал выруливать из-за «Вольво». Догадываетесь о результате? Я выскочила на улицу, памятуя о том, как Сергей любил свои драгоценные тачки, и сообщила Суравейкину, что сейчас позвоню своему, чтобы они сами между собой договорились, как положено. Суравейкин с красной рожей выполз из своей колымаги («Жигули» шестой модели), выпятил грудь и стал громогласно информировать меня о том, кто он, а кто я. Я не растерялась, запомнила номер, ретировалась в квартиру, позвонила своему, он, в свою очередь, – кому-то там в ГАИ. Суравейкин выехал со двора как раз к встречающим его коллегам, правда, по пути успел врезаться еще и в мою любимую «Оку». Как из двадцати машин, стоявших у нашего дома, он выбрал принадлежавшую именно мне, остается до сих пор великой тайной.
Сергей вечером был злой как черт. Звонок Суравейкину отложил до следующего дня, чтобы тот успел протрезветь. Я все-таки опасалась, что у нас ничего не выйдет – в смысле, получить компенсацию за испорченные машины. Как-то я с детства приучена не связываться с милицией. Но мой предыдущий не сомневался в успехе.
– Заплатит, – заверил меня Сергей, а потом мечтательно спросил: – Ты знаешь, на что человек может долго смотреть?
Я не знала. Я ни на что не могу. Предполагаю, что мужики могут на меня. Нет, не могут, им не сдержаться, штаны разрываются. А поэтому тянут в койку.
Оказалось, по мнению моего предыдущего, – что на воду, огонь и на то, как другой работает. Мечтой Сергея было заставить Степана Трофимовича заняться ремонтом лично прямо у нас под окнами, поскольку это доставило бы Сереже (откровенно говоря, и мне тоже) неслыханное удовольствие. Правда, когда на следующий день мой позвонил подполковнику и представился хозяином машин, в которые господин Суравейкин вчера врезался, тот, видимо, в свою очередь, наведя справки о соседе, тут же заявил, что ремонт будет произведен в кратчайшие сроки в его гараже. Что и было сделано. Догадываюсь, что не руками Степана Трофимовича. Потом мой с подполковником дружно напились у нас дома. Суравейкин не сводил с меня сального взгляда и после этого всегда здоровался. Правда, жена его меня возненавидела с первой нашей встречи. Но я ее прощаю: ее можно понять, если посмотреть вначале на нее, а потом на меня. Или наоборот. Да и вообще, бабы меня не любят.
