центрального района – как вам больше понравится.
Я не знала, хорошо это или плохо, что я одета на этот раз не старушкой, а современной молодой женщиной. С одной стороны, старушка на кладбище привлекла бы меньше внимания, с другой – я ведь шла не на могилку у ограды, а в ту часть, где лежат сильные мира сего – вернее, бывшие сильные. Кстати, а где родители Сергея? Я об этом раньше никогда не задумывалась. На похоронах их не было. Может, они давно умерли? Вообще-то, он был не питерский, а откуда-то то ли из Сургута, то ли из Самары. Я помню, что начиналось на С… Друзья его, конечно, должны были знать, а раз не вызвонили родителей, то, значит, их уже нет.
Мне стало грустно. Вот ведь как получается: умер человек, и никого после него не осталось. Женат он не был, детей не народил, фирма перешла к двоюродному брату. И почему я, идиотка, не родила от него ребенка? Память бы осталась… Но, с другой стороны, что я сейчас делала бы с ребенком? Куда он мне? И кто из мужиков стал бы меня содержать с ребенком от моего предыдущего? В это мгновение мне очень захотелось ребенка от Сергея, вообще, впервые в жизни захотелось ребенка, хотя умом я понимала, что это, во-первых, уже невозможно (от Сергея), во-вторых, осложнило бы мне жизнь. Вот если бы мой предыдущий воскрес из мертвых, возродился, как птица Феникс…
Из раздумий меня вывела спешащая по центральной аллее фигура. Я бросила на нее беглый взгляд – и тут же моя мысль заработала в другую сторону. К выходу с кладбища спешил Волошин.
Так, Олег Николаевич, куда же это вы, интересно? Вернее, откуда? Кого навещали? И почему один, а не в сопровождении шофера, телохранителя или кого там еще? Небезопасно одному-то по кладбищам разгуливать, да и вообще где угодно. Вам небезопасно.
Мне самой это, правда, тоже было небезопасно, но кто меня узнает в моем новом обличье? Только мать и признала. Я сама себе казалась в зеркале незнакомкой, тем более в этом зеленом наряде… Тьфу, как я ненавижу зеленый цвет! Лягушка какая-то.
Волошин скользнул по мне взглядом – я шла по параллельной аллее, в пяти рядах могил от центральной – и пошел дальше. Он меня не узнал. Какая-то рыжая девица в зеленых джинсах и пиджаке, причем с широченными плечами. Ну разве кто-нибудь мог бы подумать, что это Наташа Перепелкина? Да ни в жизнь! На братце надо бы проверить этот прикид, но к нему уже некогда. Вообще, времени до встречи с остальными остается мало. Сейчас посижу минут десять-пятнадцать у Сергея да поеду. Не люблю, когда меня кто-нибудь ждет. И сама терпеть не могу дожидаться чего-нибудь или кого-нибудь.
Я продвинулась к огромной мраморной плите, возвышавшейся над мраморным надгробием. «Спи спокойно, Серега, мы тебя не забудем». «Сереге от верных друзей». А сколько здесь было венков когда- то…
Я опустилась на скамеечку и посмотрела на выбитый в мраморе портрет. Слезы сами навернулись на глаза. Где ты сейчас, милый? Дура, тут же сказала я себе, ты прекрасно знаешь, где он сейчас. Котлы чистит или в них варится. Не с ангелами же беседует. Хотя чем черт не шутит? Я никогда не знала, чего ожидать от моего предыдущего. Он был непредсказуем и способен на любое… Мог выторговать себе и местечко в раю.
Я смотрела в его глаза и вспоминала, как могли они смеяться, как смотрели на меня с любовью… Мне тебя очень не хватает, Сережа! Все бы отдала, чтобы тебя вернуть…
Я поняла, что не могу больше смотреть на его портрет, потому что еще чуть-чуть – и зарыдаю навзрыд, поэтому я опустила глаза на нижнюю плиту и долго сидела, уставившись в одну точку. Какое-то время я, пожалуй, ничего не видела, потом мой взгляд стал осмысленным, и я заметила что-то беленькое в узкой щелочке рядом с землей. Из мраморной плиты торчал кончик какой-то бумажки. Или это мне кажется? Может, крыша съезжает? Я протянула руку и длинным ногтем потянула за кончик. Из щели показалась тонюсенькая бумажная ленточка длиной сантиметров пять.
Серега меня услышал? Прислал привет из преисподней? Зовет в гости? Или на постоянное место жительства? Какие-то идиотские мысли проносились у меня в голове.
Бумажка была сложена вдоль, я ее развернула. Внутри было одно слово: «Водолей», написанное печатными буквами.
Это еще что за новости? Кто кому пишет? Серега с того света? Или друзья его предупреждают, кому встречу готовить, котел почистить?
На всякий случай я быстро огляделась. Черт знает что это за бумажка и кому она на самом деле адресована? В любом случае не стоит, чтобы меня кто-то с ней видел. И знал, что я ее нашла. А то еще возникнут лишние проблемы. У меня их и так выше крыши.
Вокруг не было ни души, пели птички, легкий ветерок слегка трогал кроны деревьев. Я сложила бумажку точно так же, как было вначале, всунула ее в щель и стала осматривать землю вокруг могилы.
Дождя давно не было, так что грунт вокруг могилы моего предыдущего был сухим и следов на нем не оставалось, к тому же здесь все песочком присыпано. Вот если взглянуть чуть подальше, вдоль по тропинке… Если случайно сделать неловкое движение, качнуться в сторону, то можно и оставить какие-то следы. Но кто знает, давние они или сегодняшние? Приехала бы на пять минут раньше, увидела бы, откуда шел Волошин. Меня раздирало любопытство. С моим предыдущим они были знакомы.
Но, с другой стороны, сколько тут лежит бывших знакомых Волошина? Да каждый второй. К кому угодно мог заезжать. Вот только зачем? Сентиментальностью Олег Николаевич никогда не отличался, появлялся только там, где должен был появиться для поддержания имиджа или в местах развлечений. Кладбище местом развлечения никак не назовешь, поддерживать имидж он здесь тоже не мог – сейчас нет никаких похорон, крутиться не перед кем. Оставался один возможный вариант – деловая встреча. Но вот с кем? Кто мог назначить Волошину деловую встречу на кладбище? Или он сам кому?
Я опять погрузилась в раздумья, из которых на этот раз меня вывело весьма специфическое амбре перегара. Я подняла голову. Справа на тропинке стоял потрепанный, давно не бритый мужичонка со свисавшей изо рта «беломориной».
Это еще кто такой? У меня в голове промелькнуло множество мыслей. Кстати, нашелся и возможный ответ на мучивший меня вопрос: Волошин мог встречаться и с могильщиком. Ну, например, чтобы попросить устроить кому-то «двойное дно». Вот только кому? У меня опять появились нехорошие мысли. И дурные предчувствия. Но стал бы Волошин сам об этом договариваться?
Я глядела на мужичонку, он – на меня. Я не произносила ни звука, не представляя, что сказать, да и вообще, стоило ли начинать с ним разговор? Мужичонка первым нарушил молчание.
– Все ходишь к нему, – заявил он. – Сильно, знать, любила.
Мужичонка констатировал факт, а не задавал вопрос. Он что, меня узнал? То есть те, кто видит меня регулярно, в новом обличье меня за саму себя не принимают, а малознакомые люди узнают сразу же? Ну ладно еще, когда женщина опознает другую женщину в нетипичных для нее шмотках, с новыми макияжем и прической – это я могу принять, но чтобы мужик… Я решила разобраться с этим делом.
– А вы тут часто бываете? – поинтересовалась я.
– Каждый день, – ответил он и спросил: – Можно я присяду с тобой? Ноги чегой-то побаливают. К дождю, наверное. У меня всегда перед дождем болят.
– Садитесь, – милостиво разрешила я.
Почему-то мне не хотелось гнать его. Жалкий он был какой-то. Не могу объяснить, но у меня что-то шевельнулось в душе при виде этой человеческой особи. Захотелось как-то ему помочь, сделать для него что-то доброе. Совсем опустившийся бомж, а каким-то непонятным образом располагал к себе. Или у меня в самом деле уже крыша едет?
Да и, может, что скажет про Волошина? Видел, наверное, куда тот ходил. Если, конечно, Олег Николаевич не с этим типом встречался. И не по мою душу.
– Спасибо, дочка, – заявил мужичонка, опускаясь на край скамеечки. Похоже, что он специально старался меня не запачкать. – Вот ты какая: тебе ведь неприятно, а все равно разрешила. Эх, все мы – люди, все мы – человеки. Я сказал, что у меня ноги болят, и ты меня пожалела. Выпить хочешь?
Я покачала головой. Выпить мне совсем не хотелось, тем более я была за рулем, но вот нос заткнуть желание не оставляло, правда, я мужественно держалась, чтобы не обидеть мужичка.
– Меня Николаем зовут, – представился мой новый знакомый.
– Наташа, – выпалила я, а потом тут же пожалела: может, стоило назваться как-то по-другому?
– А я вот выпью, Наташа, – сказал Николай, извлекая початую бутылку из внутреннего кармана
