– Он и в самом деле нашел бы мало изменений, это верно. А вот мир вокруг совершенно другой.
В голосе его послышалась печаль. Казалось, он сожалел об ушедшем времени, как будто мир с тех пор потерял невинность.
Мы продолжили медленный обход дома. Когда мы закончили, в саду еще не стемнело, и можно было прогуляться. Только тогда, когда мы шли по саду, я вспомнил, что еще поразило меня в Пеншиел-Хаус. Я не видел ни одного портрета, ни одной семейной фотографии, ничего из того, что бы рассказало, кто жил и умер в этом доме. Я не хотел тревожить Дункана еще раз и не спросил его о причине этого. Но впоследствии я часто думал об этом.
К концу нашей прогулки пошел снег, сначала небольшой, а потом сильный. Крупные снежинки как бы проталкивались сквозь морозный воздух, желая прикрыть голую землю. Мы сразу же вошли в дом, и Дункан приказал принести чаю и булочки. Чай был японский, купленный в Харрогейте, булочки домашнего изготовления, сладкие и маслянистые, они так и таяли во рту. После угощения я расслабился. Было приятно находиться в такой уютной обстановке. Дункан снова стал самим собой, развлекая меня забавными историями о Пеншиел-Хаус и его обитателях.
Потом он повел меня в библиотеку, которой я пока не видел, и обвел вокруг шкафов, полки которых были тесно уставлены книгами. Здесь имелись книги, которых я никогда не видел, издания, слишком ценные, чтобы их можно было без опаски хранить дома или, тем более, выносить. В нишах между шкафами стояли белоглазые бюсты римских и греческих поэтов. В каждом углу и вдоль узкой балюстрады, обегавшей второй этаж библиотеки, притаились густые тени. Временами мне хотелось оглянуться. Мне все казалось, что на нас смотрят не только статуи. Невольно вздрогнув, я вспомнил библиотеку в Эйнсли-Плейс, где наткнулся на «Matrix Aeternitatis».
Глава 15
Когда мы закончили осмотр библиотеки, было уже поздно. Дженни сервировала нам легкий ужин, мы съели его прямо с подносов на кухне.
– Лучше я отвезу вас домой, пока ветер не усилился, – предложил Дункан и пошел за нашими пальто. Дженни и мисс Мелроуз уже легли спать. Я надел пальто и последовал за ним к двери.
Ветер значительно усилился. Пока мы сидели в библиотеке, на улице разыгралась снежная буря. На дороге лежал толстый слой снега, а в некоторых местах уже образовались сугробы.
– Если вы действительно хотите попасть домой, я вас довезу, – сказал Дункан. – Но, думаю, лучше бы вам остаться ночевать у меня.
Выбора у меня не оставалось. До города было не так уж далеко, да и в таком хорошем автомобиле, как у Дункана, мы наверняка сумели бы добраться до моего дома. Но при такой погоде, не говоря уже о том, что на обратном пути вполне можно было застрять, и я не имел права подвергать его риску. Я согласился, и мы вернулись.
Пришлось разбудить мисс Мелроуз, чтобы она приготовила постель. Мне отвели комфортабельную комнату, окна которой выходили на поляну, окаймленную высокими елями. Зажгли камин, подали грелки, чтобы согреть кровать. Это было настоящим приключением: будучи застигнутым непогодой, оказаться в загородном доме, с камином и слугами и с перспективой завтрака в старинной столовой. Я поблагодарил Дункана за любезность и удалился к себе с романом Скотта «Ламмермурская невеста», действие которого происходит недалеко от Пеншиел-Хаус.
Читал я недолго. Камин быстро согрел комнату до приятной температуры, а кровать с тяжелым одеялом и грелками представляла соблазн, по сравнению с которым все злоключения Равенсвуда и Люси Эштон были лишь милыми пустяками. Раздевшись, я нырнул в постель. Свет я выключил уже в полусне, а вскоре и глубоко заснул.
Когда я проснулся, было, должно быть, три часа ночи. Ветер затих. Огонь в камине давно погас, но в комнате, тем не менее, было слишком тепло и даже душно. Под теплым одеялом я сильно вспотел, по- видимому, от этого и проснулся. А может, меня разбудило что-то другое – быть может, шум? Я прислушался внимательнее, но ничего не услышал – ни внутри, ни снаружи дома.
Не знаю, почему, но сердце мое билось быстрее обыкновенного.
Маленький фонарь, работающий от батарейки, был оставлен на тумбочке возле моей кровати. Я включил его – в комнате стало чуть светлее. Откинув одеяло, я спустил ноги на пол. Прохладный воздух приятно освежал тело. Мне вдруг срочно понадобилось пройти в ванную комнату, и я отчаянно пытался вспомнить, где она находится.
Надев брюки и свитер, я прихватил фонарик и открыл дверь. Мне помнилось, что ближайшая ванная находится за коротким коридором, из которого к ней ведут вниз шесть или семь ступенек. Дункан показывал мне ее, когда мы направлялись в спальню.
Оставив дверь приоткрытой, я пошел по страшно холодному коридору, желая как можно быстрее осуществить задуманное и вернуться в свою комнату. Я с тоской вспомнил о теплой спальне: та жара, от которой я страдал лишь несколько минут назад, показалась мне в высшей степени желанной. Мне было не по себе в молчаливых темных коридорах незнакомого дома.
Ванная оказалась там, где я и предполагал. Это было старинное помещение с потрескавшимся белым фаянсом и деревянными панелями. Когда я спустил воду в туалете, вибрирующий звук, казалось, разнесся по всему дому. Бачок медленно вновь наполнился водой. Где-то вдали в водопроводной трубе громко стукнуло, потревожив ночную тишину.
Когда я пробрался в спальню, я уже пожалел, что остался здесь, а не уехал в Эдинбург до того, как испортилась погода. В доме было тихо, и в тишине этой ощущалась злая тоска. Ничто здесь не было тем, чем казалось. Среди завитков и гирлянд на тяжелых обоях прятались злобные лица и выглядывали любопытные глаза.
После холодного коридора комната моя опять показалась слишком жаркой и душной. Оставив фонарь на тумбочке, я подошел к окну и отодвинул занавески.
Небо очистилось, ярко светили звезды, и луна была полностью открыта. На земле лежал снег. Серебристый ландшафт, расстилавшийся перед моими глазами, заканчивался темной полосой деревьев, почти упирающихся в луну. Никогда еще я не видел такой яркой белизны, не ощущал такой полной тишины. Открыв шпингалет, я потянул вверх раму. Окно открылось беззвучно, и я высунулся наружу, хватая ртом холодный воздух.
Зачарованный, я сидел, не в силах пошевелиться. Фонарик погас, а я все не отходил от окна и не
