– Зачем нужны ему вы?
– Об этом в книге тоже сказано. В седьмой главе. Если ритуал совершается кем-то, имевшим близкие отношения с покойным, и если у него есть сильное желание воскресить покойника, то шансы на воскрешение значительно возрастают.
– Значит, это происходит не автоматически?
Я покачал головой:
– Здесь подстерегают серьезные опасности, как физические, так и духовные, в особенности духовные. Малейшая ошибка при проведении ритуалов – и трагедия неминуема. Бывали случаи, когда воскрешали не тех людей. В мир живых могут войти те, кого ни в коем случае нельзя сюда допускать. Я еще не могу в полной мере понять то, что он пишет, но опасность – на пороге. Если Милн принудит меня исполнить необходимые ритуальные действия, возвращение Катрионы произойдет наверняка.
– Но зачем она ему нужна?
– Да я и сам не знаю. Быть может, расспросить ее. Вероятно, она обладает знанием, которого он ищет.
– Разве она еще не вернулась? Вы говорили, что вчера утром почувствовали запах ее духов.
– Это еще не все, – сказал я и рассказал ей о происшествии в магазине.
– Это была Катриона. Только она так могла играть на скрипке. И я слышал ее голос. Но то, что я почувствовал позже... Это была не моя жена, это было нечто, имитирующее ее. Я не вполне понимаю это. Слишком уж все сложно. Думаю, частично Милну удалось вернуть ее. Однако ему нужно больше, гораздо больше. Но если он ошибется...
Мы поужинали и вымыли посуду. Я уступил Генриетте свою кровать, а сам устроился на кушетке.
Она попросила меня дать ей почитать «Matrix Aeternitatis». Я дал ей, предварительно заклеив гравюру.
– Я рада, что здесь нет моих свекра со свекровью, – сказала она. – У них был бы шок.
– Они, наверное, расстроились?
– Да. Они, правда, не знают, что происходит. Я сказала им, что вы друг Яна и что вы в опасности.
– А какого рода опасность – вы не сказали?
– А вы как думаете?
Я улыбнулся:
– Спасибо за то, что согласились приехать. Я не смог бы пережить здесь еще одну ночь.
– А пока я здесь, ничего не случится?
– Не знаю. Но думаю, нам нужно постараться уснуть.
Я чувствовал страшную усталость. Если бы я был один, то не уснул бы, но сознание того, что Генриетта в соседней комнате, придавало мне силы. Как только она пошла спать, я выключил свет и тотчас уснул.
Проснулся я от слабого света, падавшего мне на глаза. Я хотел прикрыть глаза рукой.
– Эндрю, – это был голос Генриетты, тихий, но настойчивый. Я тут же проснулся. – Эндрю, вставайте.
Я увидел ее, стоящую в проеме двери, ведущей в ванную. Одета она была в халат, доходивший до щиколоток. Волосы растрепаны.
Я приподнялся и свесил ноги на пол. Генриетта вошла в гостиную. Она казалась испуганной.
– Что такое? – спросил я.
– Начинается, Эндрю. Я слышу что-то наверху. Это началось две минуты назад.
Сначала я не услышал ничего, все та же тишина. Затем и до моего слуха донеслось это. Похлопывание и поскрипывание, похлопывание и поскрипывание. Потом глухие звуки, похожие на шаги.
Генриетта опустилась возле меня на кушетку. Мы сидели рядом, прислушиваясь. С чердака звуки постепенно перемещались к двери. Слышно было, как дверь открылась, затем нечто осторожно пошло по ступеням.
– Может
– Не знаю, – сказал я.
Так близко звуки еще не приближались. Мы слышали, как они одолели лестничный пролет, затем прошлепали по площадке и остановились напротив дверей моей квартиры.
Наступила продолжительная тишина, затем кто-то стал толкаться в дверь. Создавалось впечатление что в дверь ломится безглазое, слепое существо, которое находит путь по запаху. Генриетта прижалась ко мне. Я ничего больше не мог сделать для того, чтобы защитить нас. Если круги, которые я нарисовал, нас не спасут – мы беззащитны перед непрошеным гостем, кем бы он ни оказался.
Затем произошло нечто еще более ужасное. С другой стороны двери послышался голос:
– Эндрю, открой дверь. Пожалуйста, Эндрю, открой дверь.
Во мне все похолодело. Голос Катрионы. И не подобие – это был ее настоящий голос.
– Пожалуйста, Эндрю. Здесь холодно. Впусти меня.
– Что это? – спросила Генриетта. – Кто это?
