У меня в голове щелкнуло. Про Маргариту говорил Святослав, документы и вещи которого мы с Ларисой обнаружили в кладовке. Маргарита была его любовницей и гражданской женой Олега Галушко, одного из совладельцев сети «Колобок». Маргарита пропала вскоре после смерти Олега, возможно, с большими деньгами. Но стоит ли мне рассказывать все этот тетке? Посвящать во все эти детали даму с пятого этажа и Зиновия Степановича точно не стоило. Никому не надо знать, что я в курсе.
От принятия решения по поводу моих дальнейших действий меня спасло появление знакомого следователя, прибывшего в сопровождении двух милиционеров в форме. Следователь сообщил, что его вызвали мои дети.
– Молодцы у вас детки, Марина Владиславовна! Если бы все дети были такими же, как ваши!.. А это, значит, гражданка, нарушающая общественный порядок… – он повернулся к тетке.
Она опять заорала своим зычным голосом, стала тыкать следователю в нос письмами, но он явно привык общаться с недовольными, шумными, крикливыми и неадекватными гражданами обоих полов и всех возрастов и быстро вытянул из тетки все, что она могла сказать по поводу своей дочери.
– Где моя дочь?! – Тетка закончила рассказ очередным воплем.
– Это многие хотели бы знать. У многих граждан имеются вопросы к вашей дочери, у меня в частности.
– А я ее помню, – вдруг сказал Зиновий Степанович. – Фифа такая тут жила, в квартире Мариночки. Никогда не поздоровается. Никакого уважения к старшим!
У Зиновия Степановича явно были к Маргарите претензии, но он не стал их сейчас произносить вслух. Сотрудников органов они явно не интересовали. А я его потом расспрошу.
– Я тоже ее помню, – сказала дама с пятого этажа, когда выяснилось, к кому все-таки приехала тетка. – Мужиков она часто водила в квартиру мужа, когда тот деньги зарабатывал на ее же содержание. Не работала и никого не стеснялась!
– Но где она сейчас?! – опять заорала тетка.
– Вам есть где остановиться? – спросил следователь, явно что-то задумавший. Или ему предложили премию, с которой не потребуется платить налогов, если он отыщет Маргариту?
– Конечно, нет! Я собиралась жить у дочери. Пусть и непутевая, но дочь!
– Но как вы ехали в гости, не созвонившись? – поразился Зиновий Степанович. – Вы же, как я понял, год не имели о дочери никаких сведений?
– Больше года, – поправила тетка. – Вот и приехала проверить, как дела.
Да если бы от кого-то из моих детей две недели не поступало сведений, я бы понеслась проверять, не случилось ли чего. А то и через неделю. Я бы нашла с кем связаться в чужом городе. А тут больше года прошло! Или тетка приехала не из-за дочери, а из-за того, что в родном Каменск-Уральском нет работы?
Следователь опять задумался, потом достал из кармана записную книжку, полистал странички, нашел какой-то номер и посмотрел на меня.
– Марина Владиславовна, позвонить разрешите?
Я кивнула, и мы вдвоем удалились в мою квартиру. Остальных не приглашали. На площадке опять начался крик.
Детки ждали в коридоре. Следователь их похвалил, сказал, чтобы и дальше поступали точно таким же образом. Сам уселся на пуфик, привезенный из старой квартиры, и стал набирать номер из записной книжки. Визитка самого следователя лежала у меня рядом с аппаратом. Хорошо, что коты ее никуда не затащили и даже не сбросили.
Звонил он на работу некоему Юрию Александровичу и, как я поняла, общался с секретаршей. Его все- таки соединили, и я вскоре поняла, что следователь общается с моим соседом снизу, которого уведомляет о прибытии родственницы его усопшего партнера.
– Она хочет, чтобы ее куда-то поселили, – говорил следователь. – Может, вы ее временно поселите с вашими гастарбайтерами? Она ведь и поработать не прочь. Так пусть в одном из ваших магазинов поработает. Она – русская, никого из покупателей раздражать не будет.
Тут я чуть не поперхнулась. По-моему, как раз эта русская из маленького городка могла раздражать гораздо больше, чем молчаливые восточные женщины, ни к кому не лезущие с советами и комментариями.
– Так когда вы ее заберете? – тем временем спрашивал следователь. – Мне что делать? Пока оставить ее сидеть на лестнице? На ваш этаж спустить? Нет, я у Марины Владиславовны, вашей соседки сверху. Эту она не пустила. Конечно, правильно сделала. Хорошо, ждем вашего приезда.
Следователь повесил трубку и выдохнул.
– Ваш сосед снизу возьмет на себя решение вопроса, – сообщил он мне. – Чайком не напоите, пока ждем? Сейчас я ребят отправлю обратно и вернусь.
Я пошла ставить чайник. Я поняла, что с органами надо дружить, в особенности проживая в этой квартире и в этом доме. Раньше у меня такой потребности не возникало. С лестницы тем временем опять слышались крики. Я подумала, не налить ли мне все-таки тетке чаю? Ведь фактически целый день на лестнице сидит. Правда, в квартиру мне ее приглашать не хотелось.
Когда вернулся раскрасневшийся следователь и плюхнулся на табуретку в кухне, то первым делом спросил, не найдется ли у меня водки. Но остававшуюся водку допил Зиновий Степанович. Я могла только предложить развести спирт. Он мне иногда требуется в работе, поэтому держу кое-какие запасы.
– Вы его в аптеке покупаете или…
– В аптеке.
– Давайте хоть спирт.
Следователь разводил спирт сам. Я же проявляла чудеса гостеприимства, так как хотела выжать из него побольше информации.
– А вообще куда делась эта Маргарита? – спросила я, разлив чай. Следователь пил чай со спиртом и сушками. Такое я видела впервые.
– Понятия не имею. И никто не знает.
– А что вы думаете?
– Думаю, что свалила с деньгами. Узнала про смерть Галушко – и быстро сделала ноги.
– Но, наверное, она могла претендовать на квартиру… – я играла роль ничего не знающей новой обитательницы апартаментов.
– Она не была законной женой. А квартира находилась в собственности Галушко. Даже при очень хорошем адвокате перспективы на квартиру были очень смутные.
– Она явно не знает, где дочь.
– Она может назвать места, куда та могла податься.
– Я бы лично в таком случае подалась за границу.
– С чемоданом наличности? Как бы вы ее вывезли? Тем более это были рубли.
Я вопросительно посмотрела на следователя.
– Галушко привез деньги для покупки торговых площадей под магазины их сети. Но потом его среди ночи еще куда-то понесло – и он погиб в автомобильной аварии. Денег при нем не было. В квартире их тоже не оказалось. И Маргариты не оказалось. Ну и какой напрашивается вывод?
Куда его понесло, я знала – от Святослава. И что он погиб по пути – знала. Могла Маргарита, на глазах которой только что убили любовника, сделать ноги? Конечно! Она-то знала Галушко лучше меня. То есть я его совсем не знала. Но Маргарита могла подозревать, что, вернувшись, Галушко не оставит на ней живого места – или сразу же попросит на выход с вещами. И она начала собираться сама.
И вдруг обнаружила сумку (чемодан, кейс, мешок) с деньгами. Навряд ли Галушко успел их куда-то спрятать. И стал бы? Он увидел на вешалке чужую мужскую куртку, под вешалкой – чужие мужские ботинки (ах, простите, лофферы), возможно, услышал доносящиеся из спальни вполне определенные звуки. Стал бы он тратить время на то, чтобы спрятать сумку (чемодан и так далее)? Не думаю. Похоже, он был человеком действия. Увидел, услышал – и рванул разбираться. Потом потащил убитого (как он считал) Святослава в лес. И опять, скорее всего, деньги прятать не стал. Сумка (чемодан и так далее) осталась стоять, где стояла, то есть, скорее всего, в холле. И Маргарита решила туда заглянуть.
