Также дети в свое время получали полотенце, косметичку, какие-то ручки, блокнотики и еще множество мелочей. Я никогда не получала ничего.
После чаепития гость изъявил желание начать осмотр квартиры.
– Только детей не разбуди, пожалуйста, – попросила я и сама отправилась в мастерскую, подумав по ходу дела, что мужчина с таким же графиком жизни, как у меня, подходит мне гораздо больше, чем работающий традиционную пятидневку. Мужчина с традиционным графиком жизни не будет терпеть творческую личность типа меня, работающую по ночам и встающую в середине дня. А Святослав, насколько я понимала, редко встает рано утром – раз ему не требуется ни в какой офис.
Дверь в мастерскую я оставила открытой, Святослав работал в коридоре, осматривая каждую половицу. Решил, что тайник в полу? Если бы тут плитки были, то да, это было бы возможно, но так… Пол везде был паркетный, в коридоре – не лакированный. Стал бы Олег Галушко поднимать несколько прилегающих друг к другу планок, чтобы убрать деньги? Это сколько ж планок надо было поднять, чтобы убрать кейс или мешок? Они должны были подниматься легко и быстро – и легко и быстро устанавливаться на место. И пол-то, наверное, тут клали до Олега… Я считала, что Святослав зря тратит время. Хотя если под полом спрятана такая же маленькая коробочка, как была в камине…
Я посмотрела себе под ноги, на пол мастерской. Здесь тоже был паркет, но лакированный. Такая коробочка, как найденная моим сыном в камине, легко поместилась бы под любую планку. Так что ищет Святослав?
Он заранее подготовился к поискам – привез в своем кейсе какие-то инструменты и непонятный мне приборчик, которым водил над половицами. Компактный металлоискатель? Но он же деньги ищет! Или нет?
Я опять вспомнила маму. Мама всегда говорила, что нужно быть благодарной судьбе за все маленькие радости, которые она тебе подкидывает. Сегодня у меня был восхитительный секс, какого не было никогда в жизни. Я должна радоваться. И приложить усилия к тому, чтобы этот секс повторялся снова и снова. Так что пусть ищет что хочет.
Внезапно в дверь позвонили долгим звонком – как уже звонили раньше. Я чуть не выронила лягушку, которую расписывала.
– Бери фотоаппарат! – приказал Святослав, мгновенно сгребая в кейс свои орудия труда.
Я вылетела из мастерской, схватила фотоаппарат с тумбочки, Святослав приготовил телефон, подошел к двери, выглянул в глазок и, ничего не спрашивая, распахнул дверь.
Мне опять «дарили» голого мертвого мужика. По-моему, того же, что и в предыдущий раз – в смысле того, который исчез к приезду следственной бригады.
Мы со Святославом сделали по паре снимков, и я отправилась звонить в милицию, а он остался дежурить у раскрытой двери. Котов я закрыла в мастерской. Дверь в квартиру Зиновия Степановича была закрыта. На площадке вообще никого не было, нигде на лестнице не слышался звук шагов.
А ведь Зиновий Степанович не может знать, что о нем рассказал мой сосед Николай Соколов! Он же не присутствовал! Хотя ему могла это передать сующая нос во все щели и дырки Варвара Емельяновна. А если не успела? Он же работает и не все время дома сидит. И он еще не знает, что его будут проверять органы!
Очередной дежурный тоже был в курсе происходящего в нашем доме и в моей квартире в частности. Я сразу же сказала, что труп сфотографировали, дверь на лестничную площадку открыта и у нее дежурит мой знакомый, чтобы труп никто не украл. В ответ я услышала смешок и обещание в ближайшее время прислать бригаду.
Потом началась уже знакомая мне процедура. Судмедэксперт объявил, что мужчина мертв уже дня четыре.
– Вам в предыдущий раз его подбрасывали? – спросил следователь, которого я еще не видела (скоро всех буду знать в нашем районе), но который в общих чертах знал о происходящем. Возможно, его по пути ввели в курс дела. Или дежурный перед выездом объяснил?
Я пожала плечами и призналась, что лицо не рассматривала. Тоже был голый мужик, лежал вроде так же или почти так же. И рост, и комплекция совпадают. Но я того не рассматривала, я сразу же пошла звонить в милицию. Да и этого, признаться, у меня желания рассматривать не было.
Судмедэксперт продолжал заниматься телом, заявив, что никаких следов пулевых или ножевых ранений нет, то есть велика вероятность, что мужик умер своей смертью, но точно не у меня под дверью. Следователь с еще одним парнем из бригады отправился к двери Зиновия Степановича, предварительно попросив меня повторить все, что я помнила из дневного рассказа Николая Соколова. Святослав тоже слушал очень внимательно.
– Теперь-то мы его точно будем проверять, – сказали члены следственной бригады.
Зиновий Степанович долго не открывал. Сотрудники настойчиво звонили. Наконец из-за двери послышался хриплый голос: «Кто?» Следователь представился и выставил перед глазком удостоверение. Зиновий Степанович открыл и с порога начал орать на тему, что сейчас не тридцать седьмой год, когда за честными людьми по доносам соседей среди ночи приезжали, увозили их и они потом никогда не возвращались. Заметив меня в дверном проеме, высказался и в мой адрес. Он был обо мне лучшего мнения. При виде Святослава, который, хотя бы судя по одежде, явно не относился к следственной бригаде, Зиновий Степанович заявил, что считал меня приличной одинокой женщиной, а наличие молодого хахаля ему все объясняет. Однако сам не объяснил, что имел в виду под «все».
Следователю, как, впрочем, и всем остальным членам бригады, скоро надоело слушать сольное выступление Зиновия Степановича, который как-то быстро проснулся и стал возмущаться с пол– оборота. Следователь попросил разрешения осмотреть квартиру Зиновия Степановича, но получил категорический отказ и предложение приходить с ордером и с понятыми. Если удастся получить ордер (при этом заявлении мой сосед усмехнулся). А так – нет оснований. Зиновий Степанович свои права хорошо знал.
– Спокойной ночи, господа. Прошу меня больше не беспокоить, – заявил Зиновий Степанович и закрыл дверь перед представителями органов.
– Навряд ли у него в квартире хранится еще один труп, – заметила я.
Мне хотелось хоть как-то успокоить членов бригады, хотя они наверняка не нуждались ни в каком успокоении. Это была их обычная работа. Но я все равно чувствовала себя в некоторой степени виноватой. Хотя никакой моей вины во всем происходящем не было! Меня саму все это достало!
– Труп явно хранился в холодильнике, – сказал судмедэксперт, обращаясь непосредственно ко мне. – А прямо сейчас ваш сосед начнет его драить с какой-нибудь химией. Никаких следов не останется. Я бы на его месте поступил именно так.
– Вообще никаких следов? – уточнил Святослав.
– Ну, может, что-то и останется, но… – эксперт развел руками в перчатках и принялся упаковывать труп в черный пакет на «молнии».
– Тертый калач, – заметил следователь, кивая на дверь Зиновия Степановича. – Интересно, где он трупы берет.
Я напомнила, что до отсидки Зиновий Степанович работал то ли в морге, то ли в Бюро судмедэкспертизы.
– И что из того? – усмехнулись мужики из следственной бригады. – Даже если там до сих пор работает кто-то из его приятелей.
Мне объяснили, что сейчас учет ведется не так, как в те годы, когда в подобных заведениях работал Зиновий Степанович. Исчезновение трупа заметят. И ведь труп от моей двери повезут именно в Бюро судмедэкспертизы! Теперь есть компьютеры. А если во второй раз вводить одни и те же параметры, машина должна на это как-то отреагировать! Если труп все-таки крали, то он, скорее всего, значился среди неопознанных. И вот еще один неопознанный – с такими же параметрами. Ведь они не изменились! Это повод для служебного расследования (как минимум). Если бы собирались подкинуть, а потом увезти назад, еще могло бы пройти, но тут трупы увозят в специальных мешках! Те, кому положено это делать!
– И как он его сюда вез? – продолжал следователь. – На своей машине? Или кто-то из приятелей на труповозке? Вносили труп, а не выносили? Никто не обратил внимания? Это очень рискованно.
– Значит, эти люди умерли где-то рядом с нашим домом? – спросила я.
– Я бы поставил на это, – кивнул следователь. – С моргом гораздо сложнее связываться, даже при
