Глава 8
В пятницу я решила вначале заглянуть в больницу, а уже оттуда направиться в Общество потомков царской семьи. Как раз получу от Сони последние указания. Да и надо бы поговорить с ней без присутствия следователей.
Соня была рада меня видеть и явно пошла на поправку. Она уже не выглядела такой бледненькой, в глазах появились огоньки. Оказалось, что ее начальник из клуба привозил к ней пластического хирурга, который осмотрел бок и сказал, что все можно исправить. После пластики немного макияжа – и никто не заметит, что ей его прострелили, а потом зашивали.
«Неужели в ночных клубах так беспокоятся о сотрудницах?» – подумала я.
Соня словно прочитала мои мысли.
– У нас любовь была с Веней… – мечтательно сказала она. – Он меня очень поддержал после того, как Витю – Рябого – убили. Если бы не Веня… Он и на работу меня устроил. Чувствует ответственность за всех своих женщин.
– Такие мужики – редкость, – заметила я.
Соня кивнула, из левого глаза капнула одна слезинка. Соня быстро смахнула ее тыльной стороной руки.
– Знаешь, Веня мне – как подружка. Я ему все рассказать могу, посоветоваться. Разобраться с мужчинами он мне помогает. Ему, например, никогда не нравился Юра… И сейчас он мне сказал, что ожидал чего-то подобного…
– То есть Веня знаком с Юрой?
– А как же?! Юра же в наш клуб часто ходит. И отец Богдан ходит.
– Поп?! К вам?!
– А что такого? Он что, не человек? – воскликнула Соня. – И вообще он в зале обычно не сидит… – задумчиво добавила она. – Или редко… Он все больше в служебных помещениях. С людьми разговаривает. Он людям помогает, Наташа! Наши все говорили, что после разговора с ним на душе легче становится. Он знает практически всех посетителей. Он им машины и дома освящает.
Хотя чему удивляться, если теперь прозревшие чиновники (любого пола) во время службы в православном храме в алтарь залезают, где молятся перед телекамерами, и их оттуда попы не только не сгоняют, а еще и цветы вручают перед всей паствой в религиозный праздник, во время службы. При виде этого зрелища я, помнится, задумалась, что бы было, если бы какой-нибудь нормальный священник засадил кадилом по наглой чиновничьей морде вместо того, чтобы публично лизать чиновничий зад? Сомневаюсь я что-то, что была бы подставлена вторая щека…
«Может, отец Богдан все-таки благое дело делает? – подумала я. – Если с людьми разговаривает и помогает хотя бы словом?»
– И грехи отпускает? – спросила я вслух.
– Да, конечно, – как само собой разумеющееся, сказала Соня. – И благословения дает тем, кто попросит.
Против отца Богдана Вениамин Левкович, как выяснилось, не только не возражал, а, так сказать, передал ему Соню с рук на руки. «С ним тебе будет хорошо», – сказал он девушке.
Но меня на этот раз интересовала Людмила Борисова, с которой Соня вместе работала. Есть ли у Сони какие-то версии? Почему убили Людмилу? Потому что она заезжала к раненой и могла – пусть только теоретически – видеть убийцу?
– Она НЕ могла видеть убийцу, – сказала Романова. – Она же приехала самой последней – из всех, кто тогда у меня появлялся. Убийца давно ушел. Если его вообще кто-то и видел, то только Юрик. Больше некому. А Юрик на мужика внимания бы просто не обратил. И какое ему вообще дело до того, кто выходит из моего подъезда и кто в него входит?
– Но у тебя есть хоть какие-то версии, почему убили Людмилу?! Ты только подумай, что сделали с твоей подругой! Или, считаешь, все произошло случайно и дело в рекламе компании «Сфинкс»?
– Я не знаю, что и думать, – вздохнула Соня. – А Людку мне очень жаль…
Тут дверь в палату открылась и появился Ильич Юрьевич Человеков с потрепанным портфельчиком. Вид у следователя был очень усталый.
– Здравствуйте, девочки! Как хорошо, что я застал вас вместе! Как самочувствие, София Алексеевна?
Приехавший Ильич выдал информацию, от которой у нас обеих глаза полезли на лоб. Как выяснилось, он сегодня вел допросы в ночном клубе, где работает Соня, и там узнал, что покойная Людмила Борисова, как и Соня Романова, являлась любовницей бизнесмена Юрия Сергеевича Самохвалова.
– Что?! – Соня аж села на кровати. – Людка с Юрой?! Не может быть. Не верю!!!
Ильич посмотрел на нее грустными глазами, почему-то напомнившими мне оленьи. Именно так из клетки в зоопарке смотрел олень, когда меня туда еще девочкой водила мама.
– Мне очень жаль, София Алексеевна, – вздохнул он. – Но, как говорится, жена всегда узнает последней. И любовница про другую любовницу тоже… Вы уж меня извините…
– А тот, кто вам сказал… не мог ошибиться? – спросила я.
– Мне сказали трое, по отдельности. Я же беседовал с людьми за закрытыми дверями и вызывал по одному за раз. И какой смысл врать? Все сказали, что жалели вас, Соня, и поэтому старались, чтобы вы не узнали.
– И Веня мне все время говорил, что нужно остановиться на отце Богдане и бросать Юрика… – У Сони на глаза навернулись слезы. – Значит, он не хотел меня расстраивать… Но Людка-то! – У Сони сжались кулаки. – Нет, о мертвых надо только хорошо… Юрик – кобелина! Гад ползучий!
Ильич дал Соне выговориться, я налила ей стакан сока, она жадно выпила. По-моему, ей лучше подошла бы водка. Но водки не было, да и ей сейчас, наверное, нежелательно спиртное.
– Но это еще не все, – продолжал Ильич. – К вам, вероятно, вскоре опять наведается старший следователь Иванов из городской прокуратуры.
Я вставила, что прямо из больницы собираюсь в Общество потомков царской семьи – сегодня же пятница.
– Сходите, сходите, Наталья Петровна. Расскажете потом. Но я о другом говорю. Знаете, чья фирма перевозила сокровища царской семьи из Англии в Россию?
– Неужели Юрика? – прошептала Соня.
– Она самая – «Транспорт-Сервис». У них же есть лицензия на международные перевозки.
– Так коллекцию не самолетом везли? – воскликнула я. – Почему? Ведь самолетом, наверное, безопаснее.
– В смысле воровства – возможно, – хмыкнул Ильич. – Хотя не уверен, до сих пор неизвестно, на каком этапе одни ящики заменили другими. Но вообще такие коллекции, как правило, везут в опломбированных контейнерах. Ее вначале везли морем, потом на фурах «Транспорт-Сервиса». На всем пути ценности сопровождала охрана фирмы. Поэтому, в частности, «Транспорт-Сервис» и выбрали: они уже осуществляли много перевозок для различных английских компаний, и все пока были довольны. И сейчас господин Самохвалов утверждает, что его компания не причастна к краже – пломбы на контейнерах остались целыми, а вскрывали при независимых свидетелях, и все запротоколировано.
– Так к этому Юрику еще и претензий никто предъявить не сможет? – спросила я.
– Думаю, нет, – хмыкнул Ильич. – Иванов из горпрокуратуры смотрел бумаги. Комар носа не подточит. Господин Самохвалов, видимо, очень хорошо умеет прикрывать свою задницу.
Ильич помолчал мгновение, потом заявил, что Иванов и другие люди, занимающиеся расследованием, все-таки считают, что ящики подменили или в Англии, или уже здесь, на месте, после вскрытия контейнеров.
– Я бы в таком случае поставила на местных спецов, – заметила я. – А где вещи хранились? Или все
