Они умирали в обратном порядке, но я не стала этого уточнять. Аллу мне было жаль. Она настроила воздушных замков, и они все рушились.
– Я сейчас уеду, – сказала я Креницкой. – И попрошу Татьяну посидеть с тобой. Или иди в ее квартиру.
– Нет. Я хочу побыть одна.
– Думаю, тебе лучше не оставаться одной.
– Да не возьму я у тебя ничего! – взвизгнула Алла. – Ты видела нашу квартиру? Зачем мне твое убожество?
Я сглотнула обиду (хотя по сравнению с хоромами Креницких у меня в самом деле убожество) и пояснила, что боюсь не этого: мне труп в квартире не нужен, а Алла, по-моему, находится в том состоянии, в котором вполне может наложить на себя руки. В общем, я позвонила Татьяне с Ольгой Петровной, и соседки забрали Аллу к себе.
Я же поехала в управление к Андрюше, предварительно предупредив о своем желании его увидеть. У Андрюши, как выяснилось, было такое же желание.
– Где ты болталась всю ночь?! – завопил старый знакомый, едва меня увидел. – Я звонил раз сто, и твоя Ольга Петровна твердила, как попугай, что ты будешь утром. А мобильный у тебя был выключен!
– Во-первых, не сто, а только шесть, – невозмутимо поправила я, вчера ночью посчитавшая количество раз, которые на АОНе был записан Андрюхин номер. Правда, сколько раз он звонил в квартиру Татьяны, где находилась Ольга Петровна, и мне на мобильный, я сказать не могла, но все равно была уверена: до ста Андрей не дотянул. – Во-вторых…
– Но почему у тебя был отключен мобильный?!
Я отключала его в деревне, чтобы не выдать себя звонком. Но сообщать Андрею о вчерашнем месте приложения своих талантов я не собиралась. Вместо этого я многозначительными намеками заставила его думать, что провела все это время в постели у любовника. Мне не хотелось говорить об этом прямо: не стоит это делать, разговаривая с мужиком, который имеет на тебя виды, а у Андрея они на меня время от времени появляются. Но намекнуть стоило. Хотя бы для того, чтобы больше ценил. Тонька из нашей редакции в одной своей статье (или сборнике советов) заявляла, что больше всего женщину ценят мужики, которым покой только снится. Тонька рекомендовала читательницам держать мужей и любовников в постоянном напряжении. И подобное поведение очень подходит для имиджа прожженной стервы, активно мною создаваемого.
Андрюха сник, буркнул, что просто очень за меня волновался и мне следовало бы подумать о том, что он будет волноваться, и предупредить. Я изобразила на лице раскаяние и перешла к делу, ради которого, собственно говоря, и прибыла в управление.
Я сообщила, где, по всей вероятности, следует искать труп девушки Лены. Андрюха напрягся, потом спросил, откуда у меня эта информация.
– Не могу разглашать свои источники.
– Юля! Ты помнишь, где находишься?!
– Прекрасно. У меня нет проблем с памятью. А вот у тебя, как я вижу, они имеются. Я вообще могла просто опубликовать информацию о примерном местонахождении трупа в газете, но, руководствуясь личной симпатией и…
– На хрена мне лишний «глухарь»? – уныло спросил Андрей. – И вообще ты не по адресу.
Я вопросительно посмотрела на приятеля. Он пояснил, что примерное место нахождения трупа находится не на его территории. И посмотрел на меня с подленькой ухмылочкой.
– Андрей, ты же в органах работаешь! – попыталась я его пристыдить, потом заткнулась, подумав о себе.
– Вот так-то оно лучше, – Андрей словно прочитал мои мысли. – Нам этот труп не нужен. И отношения к делу он не имеет. К тому, что на мне висит. Проституток убивают пачками. И какого рожна мне заниматься убийством выборгской проститутки? Думаешь, мне делать нечего? Хотя… Опубликуй-ка в газете, что хотела. Пусть выборжане подсуетятся, займутся выполнением прямых обязанностей. Кстати, такой публикации будет достаточно для возбуждения уголовного дела. Я специально прокурору подсуну. Правда, тебе потом придется отвечать на вопросы.
– А я пошлю спрашивающих. Я не обязана раскрывать источники информации.
– Уж не по известному ли русскому адресу посылать собираешься? – прищурился Андрей. – Ох как это прокурору понравится! И вообще в органах, знаешь ли, не все такие, как я.
– Зачем по известному русскому? Есть «Закон о печати». Тебя к нему никогда не посылали? Выборжане потом всем рассказывать станут, куда были посланы питерской журналисткой. Знаешь, когда что-то впервые ешь, следует загадывать желание. Насчет посыла не знаю, но можно ввести новую русскую традицию. Я через газету предложу. И по телевидению.
– Например, выпить вместе с журналисткой, – подсказал Андрей. – Третьим взять оператора. Пашка, насколько я знаю, никогда не отказывается.
Ну кто о чем, а русский мужик всегда о бутылке.
Андрей помолчал немного, потом вздохнул, признал, что он, конечно, не прав, но я должна его понимать. Я понимала, потому что знала, сколько ему за его труды платят.
– Юлька, не печатай ничего, а? – просяще посмотрел на меня Андрей. – И в лес с Пашкой не таскайся. Нечего вам там снимать.
– Но девчонка, Андрюша… Я понимаю, вы ее убийство никогда не раскроете, но ведь у нее же родители есть…
– А ты уверена, что убийство?
– Ну не просто же так она в лесу валяется?!
Андрей грустно кивнул, потом заметил, что родственникам-то как раз спокойнее считать, что дочь их жива и просто решила исчезнуть из города. Пусть лучше верят, что она вернется.
– Знаешь, наши тут недавно тело пацана нашли, – рассказал Андрей. – Через четыре месяца после того, как он ушел из дома. Так вот мать сказала: лучше бы не находили. Она верила, что он гуляет где-то по стране. Много же мальчишек отправляются в путешествие. Я сам отправлялся в двенадцать лет на пару с одноклассником. – Андрей мечтательно улыбнулся, вспоминая. – Милиция нас тогда прихватила в Зеленогорске и вернула домой. Хорошо с нами поговорили. Пояснили, как родители переживают, по полочкам разложили… Я тех мужиков на всю жизнь запомнил. Поэтому и пошел сюда. Вот так-то.
Андрей вспомнил рыдающую мать пацана. Увидев тело сына, она лишилась надежды. Но люди бывают разные. Одни хотят точно знать, другие хотят надеяться, что сын, дочь, муж, брат, сестра вернутся. И последних, как показывал личный опыт Андрея, большинство. Пусть дорогой тебе человек исчез из твоей жизни, но надежда, что он жив, остается…
– И вообще мы даже примерно не можем предположить, кто отвез тело девушки или саму девушку в тот лесок, не так ли? – посмотрел на меня Андрей. – Или ты и это знаешь?
– Без комментариев, – ответила я.
– Значит, знаешь.
– Я не могу обвинять человека, не имея доказательств. А доказательств нет. Свидетель, присутствовавший при сем процессе, мертв.
– Что, еще кого-то?..
Я покачала головой.
– Значит, информация непроверенная? Через третьи руки? И девушки в том лесочке может просто не оказаться? Да и вообще как там ее искать?.. Ты ведь только примерное место называешь… Тебе о нем сказали. Тот, кто сказал тебе, тоже получил информацию от кого-то… Это сколько ж людей надо гнать прочесывать лес? Ладно, оставили тему. Ты можешь сегодня встретиться со своим милым, – сделал резкий переход от темы к теме Андрей.
– Встретиться? В смысле?..
Мне будет предоставлено обычное свидание, как пояснил приятель. Разрешение у него на руках. Говорить будем по телефону и смотреть друг на друга через стекло. «И нас будут слушать», – добавила я про себя. А слушать нас будут обязательно. Как я предполагала, именно поэтому Андрей и подсуетился. Но почему это вдруг следователь, ведущий Серегино дело, так расщедрился? Или тут не обошлось без
