девятнадцатилетний юноша, предпочитающий сражениям органную музыку, проигнорировал вызов, да и вряд ли сам Генрих воспринимал этот вызов серьезно.
К 5 октябрю Генрих принял решение. На Совете, который прошел в тот день в Арфлере, как считают, он заявил, что, дескать, одержим большим желанием увидеть свои земли и решил пройти через всю Нормандию к своему другому безопасному владению в северной Франции, городу Кале. От Арфлера по направлению к этому городу по прямому пути было необходимо преодолеть двести пятьдесят семь километров и все по враждебной территории, поэтому такое решение было воспринято многими как явное безумие. Но как заметил один современный историк, французская армия – насколько это было известно Генриху – пребывала в Верноне, в двухста сорока километрах от Кале. Не ведая о его планах, французы выступят в поход лишь после того, как узнают о том, что англичане пустились в путь, поэтому у Генриха и его более дисциплинированной и менее обремененной обозами армии будет с самого начала преимущество в два-три дня. Реальную угрозу для него представлял французский авангард в Руане. Но с ними стоило рискнуть потягаться, что неимоверно бы подняло боевой дух армии, которую он бесстрашно повел через всю Францию, как раньше поступали его предки.
Итак, 8 октября Генрих вместе со своей армией, которая к этому моменту сократилась приблизительно на тысячу человек, покинул безопасный Арфлер. Многие из воинов ехали верхом, однако скорость передвижения армии определялась пешими воинами и обозами. Поэтому темп в двадцать семь километров за день по направлению к реке Сомма был совсем неплохим результатом. Но именно начиная с Соммы, которая была слишком хорошо знакома англичанам, высокодисциплинированный и хорошо организованный марш на Кале превратился в отчаянную борьбу за выживание. Генрих сделал ставку на возможность перейти реку в той ее приливной части возле устья, где крупный рогатый скот переходил реку вброд. Этим же местом для переправы воспользовался в свое время Эдуард III, который двигался на поле под Креси. Генрих направил гарнизону в Кале приказание ожидать его прибытия и обеспечить безопасный проход через брод. Своих воинов он обеспечил восьмидневным продовольственным пайком, чтобы сократить объем запасов, которые необходимо было нести с собой через всю область. До Соммы путь был довольно-таки легким, да и численность его армии была достаточной, чтобы угрозой или незначительными стычками помешать гарнизонам, удерживающим переправы на реках между Сеной и Соммой, чинить препятствия движению его армии. Но в десяти километрах от Соммы англичане захватили в плен одного гасконца, который рассказал, что укрепленную переправу защищает французский авангард во главе с опытным маршалом Бусико. Попытка переправиться через этот брод была бы равносильна самоубийству, и поэтому Генрих направился на юг вдоль западного берега реки, чтобы найти другое место для переправы.
Именно с этого момента у англичан и начались неприятности. Уменьшались продовольственные запасы, а ресурсов тех территорий, по которым они шли, было недостаточно, чтобы накормить армию из шести тысяч человек. Поэтому воинов перевели на очень скудный рацион. Многие из них, здоровье которых к тому времени было подорвано эпидемией дизентерии в Арфлере, сильно устали, и их истощение усиливалось ухудшающейся погодой, поскольку было начало октября, и общей безвыходностью их положения. Ведь по мере продвижения под дождем вдоль западного берега Соммы они обнаруживали, что все переправы были укреплены и охранялись, мосты разрушены или защищались крупными военными отрядами. На их пути то и дело попадались воины маршала Бусико, чья численность была, по меньшей мере, равной численности войска Генриха и двигались они по противоположному берегу реки.
Казалось, что английская армия, все сильней углублявшаяся в глубь враждебной страны, была обречена на гибель от голода и болезней. Но география Соммы и некомпетентность французов сыграли англичанам на руку. Дело в том, что между Амьеном и Амом русло реки, в нижнем течении относительно прямое, резко поворачивает на восток. Таким образом, англичанам удалось срезать путь мимо излучины и вновь подойти к реке на два дня раньше Бусико. Французы, которые не столь хорошо знали течение одной из своих главных рек, как Генрих, были крайне удивлены. Генрих обнаружил две практически незащищенных переправы – Бетенкур и Вуанн, хотя мощеные дороги, ведущие к ним через болото, были разрушены. На разбор домов для ремонта дорог у англичан ушел один день. Но к 19 октября английская армия целиком переправилась через реку.
Этот успех, по-видимому, изменил судьбу англичан. Теперь перед ними стояла перспектива не медленной смерти от голода и болезней, а быстрой гибели в сражении, поскольку между англичанами и их пунктом назначения в Кале находилась огромная французская армия. Ее главные силы, состоявшие из цвета французского рыцарства, но без короля и дофина, которых оставили позади, выступили из Вернона параллельно тыльным частям англичан по направлению к Амьену, где за день или два до англичан они переправились через реку и теперь находились неподалеку от Перонны, всего лишь около одиннадцати километров от позиции англичан. Несмотря на некоторые мудрые советы, французская знать была решительно настроена дать сражение. В воскресенье, 20 октября от герцогов Орлеанского и Бурбонского к Генриху прибыли трое герольдов и сообщили ему о решении герцогов сразиться с ним прежде, чем он доберется до Кале.
О месте будущего сражения ничего не говорилось, но было понятно, исходя из традиций топ эпохи, что битва начнется на поле, которое не дает преимуществ ни одной из сторон. Для Генриха не было иного выхода, как продолжать путь, что он и делал, двигаясь по относительно прямому маршруту в Кале, не отходя от Соммы. В это время французы приняли еще одно катастрофическое решение из множества аналогичных решений, которые им предстоит сделать в течение последующих нескольких дней. Вместо того чтобы оставаться возле Перонны, замечательной позиции с укрепленным городом, где справа протекала река Сомма, а слева находилась невысокая гряда холмов и было достаточно места для маневров, в то время как сама их армия располагалась посередине, французы продолжали двигаться по направлению к Кале почти рядом с англичанами, находясь немного впереди них. Обе армии находились довольно близко друг к другу, но не знали точного расположения своего врага, так как разделявшая их местность была неровной и холмистой.
Несомненно, какой-нибудь знаток во французской армии посоветовал ее командирам выбрать значительно лучшее место для сражения с англичанами, чем Перонна, поскольку 24 октября англичане, перейдя через реку Тернуаз у Бланжи и взобравшись на холм, расположенный напротив, по мере приближения к селению Мезонселль увидели впереди в двух километрах всю французскую армию, расположившуюся на равнине. Французы занимали позиции вдоль дороги на Кале и «словно стая саранчи» наводнили собой огромное поле. Смотря на французов, Генрих увидел воле, на котором ему с ними придется сражаться, и, рассматривая его, он, несомненно, строил определенные планы.
Выбранное французами поле было почти что идеальным с точки зрения установленных в эпоху Средневековья правил сражения. Оно представляло собой огромное открытое пространство чуть больше трех километров в длину, засеянное озимой пшеницей. С обеих сторон поля вокруг селений находился лес. Именно в этих двух селениях Мезонселль на юге и Руссовиль на севере английская и французская армии встали лагерем. Почти на уровне середины поля находились еще два леса, которые окружали селение Азенкур на западе и Трамкур на востоке. Эти леса искажали естественную прямоугольную форму поля, заставляя его к середине сужаться. И таким образом самое короткое расстояние между лесами не превышало одного километра. После того как Генрих занял позицию у Мезонселля, французская армия развернулась поперек дороги непосредственно к северу от этих двух лесных массивов по центру поля. Столкнувшись с таким многочисленным войском, Генрих в последний раз попытался пойти на переговоры. Он даже предложил отдать Арфлер и оплатить нанесенный ущерб. Но французы не хотели упускать такого шанса – ведь в их руках находилась небольшая английская армия. Им представилась возможность отомстить за Креси и Пуатье. Предложения англичан были отвергнуты, и теперь обе стороны знали, что на следующий день, в пятницу 25 октября 1415 г., на который приходится праздник св. Крипина и Крипиниана, им предстоит схватка.
Ощущения обеих сторон в холодный, дождливый вечер накануне сражения прекрасно описаны хронистами. Англичане, которые были хорошо дисциплинированными и под командованием Генриха вели себя тихо, если исключить музыку и удары молотов, которыми распрямляли копья и доспехи. Они, должно быть, пришли в ужас при одной мысли об огромном войске французов, превосходившем их числом по меньшей мере в три раза. Хвастовство Генриха в том, что Бог поддерживает его действия, было уместным, ибо оно поднимало боевой дух его воинов. «Вы – народ Божий; сегодня Господь доверил мне вас и он сможет умерить гордыню французов, которые кичатся своим количеством и силой». Однако воины Генриха, должно быть, полагали, что утром они, скорее всего, погибнут, и поэтому священники трудились с большим усердием, так как многие уставшие солдаты исповедовались, прежде чем немного отдохнуть на своих соломенных ложах под непрерывным дождем. На расстоянии всего нескольких сот метров французская знать и ее слуги, уверенные и шумные, разыгрывали в кости право захватить в плен короля
