Время обеда давно миновало. Мы с Анькой по пути наелись бананов, которые заменили нам обед. Есть что-то более существенное на жаре не хотелось, а вот вечером, когда она немного спадет, и солнце скроется за горизонтом, поесть захочется. Тем более нужно будет подкрепиться перед ночной вылазкой.
Ужин назначили на девять, и китаец обещал нас чем-то порадовать.
– Кто пойдет в пещеру сегодня ночью? – спросила я.
– А почему нельзя осмотреть ее днем? – уточнил Семен Семенович.
– Американец отказывается показывать ее днем, – пояснила Анька. – Говорит, что туда можно ходить только ночью.
– Поэтому сейчас идем узнавать дорогу. В следующий раз сходим днем, – сказала я. – И хорошо бы взять с собой оператора.
Желание наведаться в пещеру Островной Девы высказали все, за исключением балерины Софьи, бабки Варвары Ивановны и китайца.
Вася предложил искупаться перед сном. Все мужчины запачкались в земле, осматривая кусок самолетного крыла, и вообще вспотели на жаре. Я подумала и решила составить им компанию. Послушаю, что интересного скажут, если захотят, конечно. Все дамы от купания отказались.
По пути к морю Вася спросил у меня, почему американский кретин отреагировал на Клавдию Степановну, а не на меня и не на Аньку.
– Да потому что кретин, – захохотал Семен Семенович.
– Как я понял, она больше подходит ему по возрасту, – высказал свое мнение Кирилл, у которого за этот день сильно покраснели плечи и спина. Мне показалось странным, что у него на теле не осталось никаких следов летнего загара. Я ожидала увидеть у бомжа загорелый торс. Или я не разбираюсь в русских бездомных?
– Вася, это ты можешь противостоять напору Клавдии, а американец, мало общавшийся с женщинами за свою жизнь, от русской бабы не уйдет, если она не захочет его отпустить, – заметил Роман Разночинный.
– Лучше Клавдия Степановна, чем борона, – высказала я свое мнение.
– Не уверен, – покачал головой Вася. – Если бы мне предоставили такой выбор, я, признаться, выбрал бы борону.
– Но он же сюда лечиться приехал, как я понял, – подал голос Семен Семенович. – Вот и вылечится.
– С Клавдией Степановной и ее дочерью да с подругами в придачу ему станет только хуже, и он будет вспоминать любовь к бороне как легкий насморк, – заметил Вася.
За этими разговорами мы подошли к берегу.
– Видеокамера. В чехле. Вон там! – показал рукой дальнозоркий Семен Семенович.
На берегу в противоположной стороне от сегодняшнего нашего с Анькой и Клавдией Степановной путешествия на самом деле что-то чернело и привлекало внимание птиц. Обезьян не было видно. Я не могла с такого расстояния определить, что это камера, но, по-моему, ее там не было, когда мы с Анькой купались неподалеку.
Хотя мы могли ее просто не заметить.
– А оператор-то где? – удивленно спросил Вася, оглядывая морскую гладь.
– Акулы здесь есть? – посмотрел на меня Кирилл. – Или еще какие-нибудь твари, которые могли его слопать?
Я пожала плечами. Кто знает эти необитаемые тропические острова…
– Пошли посмотрим, – предложил Роман Разночинный и первым направился в сторону камеры (если это, конечно, была она).
– Народ, а тут случайно опытов с атомной бомбой не проводили? – вдруг спросил Кирилл.
– Друг, ты карту мира себе представляешь? – спросил Роман Разночинный. – Ты хотя бы примерно знаешь, где расположена Япония и соответственно Хиросима и Нагасаки? То, что на острове оказалось крыло старого японского самолета, еще не говорит о том, что сюда сбрасывали атомную бомбу. И бомбу сбрасывали американцы, а самолет, наверное, сбили Королевские ВВС. Соотечественники Бонни.
– Скорее уже австралийские или новозеландские ВВС, – заметила я. – Или американские. Если не ошибаюсь, то американцев здесь во Вторую мировую было больше всех остальных.
– Я где-то читал, что на каких-то тропических островах проводились опыты с атомным оружием, – настаивал Кирилл.
– Когда читал? – посмотрел на него Семен Семенович. – В прошлой жизни? До бомжевания?
Кирилл кивнул и сообщил, что после опытов с атомным оружием на островах появилась буйная растительность, и на них кто-то хотел переселиться с соседних, но им не позволили из-за радиации.
– Ну, наших бы это не остановило, – заметил Роман Разночинный. – Чернобыльская зона тому пример.
– Может, поэтому нашему олигарху этот остров и продали? – высказал предположение Кирилл. – Но я сейчас не об этом. Если растительность стала так буйно расти, то и звери могли не обычно развиваться, и рыбы, и птицы. Появились какие-нибудь мутанты. Оператор пошел купаться, а из воды вылезло нечто крупное, ну и…
Кирилл замолчал, обводя нас всех взглядом. Мы как раз подошли к видеокамере, лежавшей на песке в чехле. Это на самом деле оказалась она. С другой стороны лежала аккуратно сложенная одежда и стояли шлепанцы. С места нашего выхода на пляж одежду и обувь было не рассмотреть.
– Так… – медленно произнес Вася и снова уставился на бескрайний океан. Не было видно ни земли, ни каких-либо судов, ни пловцов.
Я очень надеялась, что исчезновение оператора – умелая инсценировка, но не высказывала своих надежд вслух. Вместо этого я предложила просмотреть последние записи.
За камеру взялся Вася и уставился в маленький экранчик. Последняя съемка посвящалась мертвой Алене.
– Какие будут предложения? – спросил Семен Семенович и почему-то посмотрел на меня.
Я предложила все-таки искупаться, а потом отправиться спать перед ночной вылазкой.
– Здесь купаться?! – в ужасе посмотрел на меня Разночинный. – А если этот тут плавает? Если его не сожрали, и он просто утонул? Знаете, я не хочу увидеть на дне утопленника… – певца передернуло. – Я от такого зрелища сам захлебнуться могу. Вода-то тут потрясающе прозрачная.
– Меня лично живые акулы беспокоят гораздо больше, чем утопленники, – признался Семен Семенович.
– А меня мутанты, – заявил Кирилл.
– Ты еще скажи: радиация и последующая импотенция, – заржал Вася и объявил, что идет купаться.
Я предложила немного отклониться в сторону – к месту, где пляж. Тогда я с большим удовольствием составлю Васе компанию.
В результате купались все, правда, далеко не заплывали. Ни трупов, ни акул, ни мутантов никто не видел. В воде только быстро проплывали стайки маленьких рыбешек, которые нас совершенно не боялись.
Очередной сюрприз ждал нас по возвращении к дому.
Перед ним прогуливалась балерина с бутылкой рома, из которой периодически отхлебывала.
– Я видела привидение, – объявила Софья.
Вася заржал и заметил, что пить надо меньше, в особенности днем на жаре.
– Английское? Которое осталось тут с позапрошлого века? – с самым серьезным видом спросил Кирилл и сообщил, что в период своего бомжевания в старой части Петербурга ему тоже доводилось видеть привидения в старинных одеждах. А двое его приятелей рассказывали, что наблюдали, как Медный всадник спускался со своего гранитного постамента и скакал по набережным и по Исаакиевской площади.
– Это сколько ж надо выпить, чтобы померещилось, что он скакал? – задумчиво спросил Роман Разночинный.
Семен Семенович заявил, что где-то читал, как Пушкин лицезрел скачущего Медного всадника и потом
