похитителей перевести меня в другое помещение. Я предпочту одиночное заключение.
– Полезешь – пожалеешь, – сказала я Олегу твердым голосом.
– А что ты со мной сделаешь? – прищурился он.
– Что-нибудь да сделаю.
– Есть чем? – подал голос Анатолий.
– Без комментариев, – ответила я.
Олег секунду разглядывал меня самым внимательным образом, потом хмыкнул, Анатолий подался вперед.
– Думаю, наши разговоры не подслушивают, – заявил Олег.
– Прекрасно, – ответила я, но предложила все-таки поговорить на другую тему. Например, мне хотелось бы узнать, что требуют от Олега с Толиком тюремщики и когда обещают выпустить.
Ответов на мои вопросы ребята не знали. Их дважды допрашивал Костя – правая рука Ящера. Таким образом, они поняли, у кого находятся. Костя желал выяснить у Олега с Анатолием планы Ивана Захаровича. Можно подумать, Иван Захарович когда-нибудь делился с ними своими планами. Им пришлось сказать про полученное ими задание: следить, когда из клуба вынесут труп и куда его повезут.
– Про меня сказали? Про то, что я была в клубе?
– Сказали, – парни повесили головы. – Ты уж прости, Юля.
– Да ладно, – отмахнулась я. – Они и без вас это выяснили.
– Но мы сказали, что депутата прирезала дочь коммуниста, – сообщил Анатолий. – И что ты это видела. Но мы не знали, за кем тебя посылал следить Иван Захарович. Тебя, наверное, поэтому взяли.
«Надо каким-то образом отсюда вырваться», – подумала я и продолжила свои расспросы. Про планировку дома ребята ничего сказать не могли, как и про место его нахождения. Их как поместили в этой комнате, так они ее и не покидали.
– Даже прогулок нет, – подал голос Толик. – А ведь положено.
– Здесь ничего не положено, – рявкнул Олег. – Ты сейчас не в государственной тюрьме сидишь.
– Не издеваются, – продолжал Толик. – Охрана по-человечески относится. Да, в общем, это такие же пацаны, как мы. Кормят до отвала.
Но перед тем, как предпринимать усилия по собственному освобождению, следовало поподробнее выяснить про условия содержания. Все, что ребята здесь видели и слышали.
– После «Крестов» – просто идеальные условия, – ответил Толя. – Кормят по-домашнему, три раза в день. Много дают, добавку можно попросить.
«Опять про кормежку», – подумала я. Хотя ведь не зря же говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок…
– Пиво дают, – продолжал Олег. – Другого спиртного, правда, не было. Но мы и не просили. Я пиво люблю. Может, если попросить, дали бы. Еду приносят двое. Один столик вкатывает, другой с автоматом, это, наверное, на случай, если мы дернемся. А мы что? Мы не дергаемся. Правда, Толян?
Анатолий заметил, что, пожалуй, самое неприятное – это дружная мышиная семья, по всей вероятности, многодетная, проживающая аккурат под нашей комнатой: уж больно шумные мыши попались.
– Вы не пытались ни о чем спрашивать тех, кто приносит вам еду?
– Не-а, зачем? Придет время – сами скажут, – пожал могучими плечами Олег. – Я нелюбопытный. И зачем людей раздражать? Я же понимаю: пацаны – народ подневольный. Они ничего не решают. Им, как и нам, ничего не говорят. Когда Костя приедет в следующий раз, у него надо спрашивать. К тебе, наверное, сегодня приедет. И спроси у него. Мы вообще не дергаемся – чего изображать из себя ослов по имени Рембо? Нет, тут неплохо. Отдыхаем. Вот жаль, только девочек не приводили. От девочки я бы не отказался.
Я спросила у ребят, как вызвать охранников. Он предложил постучать в дверь.
– Кстати, если душ принять хочешь – тоже надо стучать.
– ?!
Отмечу сразу же, что параша, плотно закрытая крышкой, стояла в углу у двери, мне, правда, не хотелось ею пользоваться в присутствии двух мужчин, причем мужчин, которым в жизни уже доводилось пользоваться аналогичной за счет государства.
Олег пояснил, что их раз в день водят принимать душ – по желанию, конечно. Толян через день ходит, он вообще больше на кровати лежит, в потолок смотрит. А Олег наслаждается: под душем каждый день постоять – кайф. Подумаешь: мужик с автоматом под дверью дежурит? Он же к нему в душ не лезет? А в «Крестах» в душ водили раз в неделю…
Я решила постучаться. Дверь вскоре отворилась, и на пороге возникло двое верзил. Автомат был только у одного.
– В туалет хочу, – объявила я.
Верзила без автомата ткнул пальцем в парашу. Я в ответ произнесла длинную речь о собственной скромности и стеснительности (целомудренность, правда, решила не упоминать, чтобы не переборщить), меня поддержали Толя с Олегом – видимо, желая дать мне возможность осмотреться на местности. Они вообще заявили, что негоже держать девушку с двумя мужчинами в одной крохотной комнатке. Мужчины они, конечно, глубоко порядочные, но охранники же должны понимать: мужские инстинкты не всегда возможно сдержать, в особенности с такой симпатичной девушкой, как Юля, да и сама Юля чувствует себя некомфортно.
– Юля чувствует себя некомфортно? – взревел один из охранников, кидая на меня взгляды-молнии. – Разве есть такое место, где Юля чувствует себя некомфортно? Юля везде на работе. Она ведь сейчас рада-радешенька, что тут оказалась: потом такую статью выдаст про свой очередной плен. Небось жалеет только, что оператора мы не прихватили.
Упоминание моих будущих статей порадовало. Значит, не навсегда взяли? Я как раз попросила раздобыть диктофонные кассеты: я же не могу терять время даром, а то заранее не подготовилась к длительному заточению. Хочу интервью взять у ребят, расскажут мне в подробностях, как в других местах чалились. Я потом сравнительную характеристику в газете дам: частная тюрьма и государственная. Как раз похвалила охранников за улучшенные условия содержания. Ребятам, как они мне сказали, нравится. Сама пока не определилась. В предыдущий раз меня держали прикованной к шесту, но в одиночестве, без угрозы группового изнасилования. Когда накормят – сравню пищу, а пока, господа, проводите девушку пописать.
– Пошли, – процедил тот, что без автомата, – а то ты заговоришь кого угодно.
Мы сделали два заворота (значит, дом большой), потом мне стволом автомата показали на нужную дверь. Унитаз оказался с двумя сливами – фирменный, придуманный мудрыми европейцами для экономии воды. Увидев унитаз, я пришла к выводу: находимся в доме богатого человека, а не на простой совковой даче на шести сотках. Значит, дом самого Ящера? Или Кости?
По выходе из туалета попросила разрешения вымыть руки. Ванна тоже была отделана под евростандарт. Судя по тому, что я уже увидела, нас держали в одном из помещений для челяди. Или для пленников? Пленники-то тоже могут быть важными птицами. Это в «Крестах» для них специальных камер нет, а Ивану Захаровичу власти не разрешили построить элитный следственный изолятор…
Попросила поесть. «Обед недавно был, ужин еще не готовили», – ответили мне. Я заметила, что сегодня не успела даже позавтракать – в связи с тем, что хозяева данного дома пожелали доставить меня к себе. А гостя по русской традиции кормить положено. Сразу.
– Только бутерброды, – сказал мужик без автомата.
– И чаю покрепче.
– Хорошо, сейчас распоряжусь.
Меня доставили назад в комнату, и вскоре там появился третий тип со столиком на колесиках, за спиной которого опять маячил автоматчик. На столике находился ненарезанный батон, стояло масло в пластиковой коробочке, был здоровый кусок сервелата, небольшой кусок сыра и лежали четыре помидорины. Из питья были предоставлены три бутылки пива, чай в пакетиках и чайник с кипятком.
– Давайте за встречу, – предложил Олег, когда дверь за тюремщиками закрылась.
Мы выпили пивка, закусили, правда, закусывали в основном мы с Толей. Олег был сыт, он взял только пиво. Толя же, как я поняла, от еды никогда не отказывается (да и поговорить про нее любит), как,
