– Подарю. Подпишу, – кивнул Артур.
Девушки снова завизжали, и мы всей толпой двинулись в подъезд. Консьерж встретил нас стоя. Видимо, ему в душу закралось беспокойство. Артур, как я поняла, поклонниц в квартиру никогда не приглашал.
– Будем снимать встречу с поклонницами дома, – сказала я консьержу.
– Да-да, – кивнул Артур. – Для имиджа.
Консьерж явно привык к разным штучкам проживающих в этом доме для богатеев, тем более что мое лицо и лицо Димона Петроградского он вполне мог узнать, да и Пашка проходил с телекамерой…
Всей толпой мы двинулись в квартиру. При виде дрыхнувших Пашки и Димона поклонницы несколько прибалдели и вопросительно посмотрели на меня. Они вообще смотрели на меня как на гуру, указывающего им путь к великой цели, каковой являлся Небосклонов. За впервые в жизни реально замаячившее достижение цели они были готовы в точности выполнять мои указания.
– Где у тебя выпивка? – спросила я у Артура.
Он вяло махнул рукой.
– Так, девочки, ты и ты, – я указала на двоих. – Выставляйте на стол бутылки, бокалы. На ваше усмотрение. На ваш вкус. Эти не трогать! На этом столе ничего не трогать! Все поняли? Ты, ты и ты – перенесите другой стол в эту комнату. Чтобы все поместились за одним. Закуску сами отыщете. Давайте, все остальные – за закуской. Вперед!
Небосклонов грохнулся в кресло. Я отодвинула столик с остатками вина и нашими бокалами в угол, чтобы он никому не мешал, и уселась напротив Небосклонова. Девушки сновали туда-сюда, накрывая на стол, перенесенный в гостиную. Запасов певца они не жалели. Возможно, некоторые вообще впервые в жизни видели такую еду и выпивку.
– Быстро! Что от тебя требовали? – спросила я тихо, разворачивая телекамеру.
– Усыпить вас троих, – проблеял Небосклонов. – Отослать прислугу. Дали бутылку вина… Две бутылки. Вторая стоит в кухне. А, нет. Вон она, – он указал пальцем.
– Девушка! – крикнула я. – Принесите сюда, пожалуйста, вон ту бутылку.
– Вам открыть? – услужливо спросила девушка.
– Нет, закрытая сойдет.
Бутылку я убрала в свою сумку. Мне самой такой напиток еще может пригодиться – для встречи разных нежелательных гостей. Ну или как вещдок сойдет. Там видно будет.
– Зачем нас потребовалось усыпить? – продолжила я допрос.
– Не знаю!!! – прорыдал Небосклонов. – Честное слово, не знаю!
– Кто тебе велел это сделать?
– Он, – сказал певец шепотом. Можно подумать, я поняла!
– Константин Георгиевич?
Артур покачал головой.
– Не сам.
Как выяснилось, приезжал человек от Константина Георгиевича, которого Артур Небосклонов тоже знал и боялся, как огня. Привез бутылки, велел созвониться с Димоном и со мной. Когда мы все заснем – позвонить ему.
– Номер телефона?
Артур извлек из кармана бумажку с номером сотового, я убрала ее в сумку.
– Чем тебя держат? – спросила я устало.
Артур аж затрясся.
– Я тебе хочу помочь, идиот, – сказала тихо. – И могу помочь. Ты это понимаешь? Органы не помогут. Органы тебя посадят в общую камеру. Ты уже в курсе, что с тобой там сделают?
У Небосклонова стучали зубы. Девушки бегали из кухни в комнату, накрывая на стол, периодически кидали на нас с Артуром и на моих спящих коллег заинтересованные взгляды, но ничего не спрашивали. Все они пребывали в состоянии эйфории от самого нахождения в квартире кумира и возможности посидеть с ним за одним столом.
– Ю-ю-юлия…
– Я представляю конкурирующую с Константином Георгиевичем и Вячеславом Николаевичем организацию, – сказала я с самым невозмутимым видом. – У нас свои счеты с Константином Георгиевичем. Ну?!
– Я… я… кокаин.
– Употребляешь?
Артур кивнул. «С другой стороны, ну и что? – прикидывала я. – В нашей эстрадной тусовке кто только не колется и не нюхает… Чего тут удивительного? Им это вроде как положено по рангу».
– У них есть пленка, – прошептал Артур.
Как он нюхает кокаин? Ну и что?
– Ну… я… когда у меня не было денег… Я… перевозил товар. Когда еще не был известен. Нужны были деньги на раскрутку. Мне предложили. Как гастроли случатся – я везу товар. В гостиничный номер приходил человек. Его фотографию мне показывали заранее. Я отдавал товар. Меня не обыскивали в аэропортах. Я… прятал в багаже, в музыкальных инструментах. Ну… это несложно. Они все просчитали. Я… не мог отказаться. Я… хотел вырваться из нищеты. Я… хотел стать известным!
– И продолжаешь возить до сих пор?
По щеке Артура скатилась слеза. Теперь мне было его жаль, хотя чувство брезгливости не проходило.
– Иногда, – признался он. – Но у них записи. Несколько записей. Они грозят передать все в органы. Если я откажусь. И они… велели мне… тогда, в «Крестах». Чтобы я передал записку. Они сказали: все будет нормально. Там поймут. Просто сунь бумажку… Ну и… Сегодня… Я не хотел! Честное слово! Но они напомнили про органы…
– Я поговорю с органами, – обещала я, хотя еще не решила, буду это делать или нет. Скорее, я поговорю с Иваном Захаровичем.
Но почему засветился сам Костя? Или он вообще ничего не боится? Уверен, что трусливый Артур, да еще напуганный общей камерой, его не сдаст? Хотя, немного зная Артура, он должен был предположить обратное…
– Когда они приедут? – я посмотрела на часы.
– Н-н-не знаю. Когда он позвонил, был очень зол. Что я сам ему не позвонил.
В это мгновение сработала система связи с консьержем. Девушки вопросительно посмотрели на меня.
– Все, кроме одной – за стол! Одна отвечает консьержу, приглашает гостей и открывает им дверь. Проводит в комнату. Ни на какие вопросы не отвечать!
Сорвались две. Ну, две так две. Я взяла в руки телекамеру.
