сырье. Коля видел такие же машины на заводе их с Володей нанимателя. У него там жена работает.
– Практически то же самое я слышала от Нины с Таней! – вспомнила я. – Вы их-то фирму знаете?
Но Коля был не в курсе, что две туристки из нашей группы работают в той же сфере. Хотя косметики во всем мире производится предостаточно… Но не слишком ли много совпадений?
Я посмотрела на маркизу, затем на Колю.
– Что вы хотите сказать? Не сомневаюсь: вы не ошиблись. Это оборудование из области косметической промышленности. Но нам-то до этого какое дело? Тем более что Кирилл вполне может на нем разливать какую-то очередную гадость – из кактусов, бананов, кокосов и всего, что тут растет. Ведь русский человек способен перенастроить любую машину.
Есть у меня одна клиентка, торгует медтехникой. Она мне рассказывала, что к ним регулярно поступают заказы на вполне определенное медицинское оборудование, которое затем наши отечественные умельцы переделывают в линию для розлива спиртных напитков. Ввозить-то из-за границы медицинское оборудование гораздо дешевле, чем линию для розлива чего-то горячительного. А процесс заводского розлива практически ничем не отличается. Какой-нибудь наш дядя Вася зальет в организм «для сугрева» – и переделает, причем поработает с душой. Ведь он же с этой самой линии потом регулярно будет получать свой стакан…
– Лана, – обратился ко мне Николай, – мне кажется, несколько смертей связаны с этим оборудованием. Может, нас посчитали за конкурентов? Ведь все наши, кто приезжал сюда, работали на моего нанимателя.
Я напомнила, что ребят из компании Сереги, по всей вероятности, убили из-за того, что они знали Кирилла в лицо – ведь он их хорошо кинул в Сибири. И Кирилла в их краях активно ищут официальные и неофициальные инстанции. Наследил он здорово. Может, лично Коля и Володя с ним никогда и не встречались. А вдруг их погибший товарищ встречался? И брат нанимателя мог знать «батюшку» и «паломников», раз те орудовали в Сибири.
А потом: какая конкуренция? Неужели наниматель Коли и Володи намерен сюда поставлять свои косметические средства? Или Нина с Таней? Да это просто невыгодно!
В цеху послышались возбужденные голоса. Я узнала голос Ольги.
– Давайте-ка пройдем туда, – предложила я компании. – Джон, похоже, вызвал мать. И вообще, нечего нам тут оставаться.
У входа в цех стояла рыдавшая Ольга, обнявшая Джона. Рядом с ними – чернокожий седой мужчина в очках.
– Надеюсь, ты полицию не вызывал? – спросила Верка, прерывая встречу Джона с родителями.
– Нет-нет, – сказала Ольга, глядя на нас заплаканными глазами. – Нам тут не нужна полиция. Мы сейчас поедем домой. Наш папа осмотрит Джона. Он ведь у нас врач. И ваших может осмотреть.
Упоминание о специальности Ольгиного мужа натолкнуло меня на интересную идею. Мысли пролетали в голове с космической скоростью.
– Простите, – обратилась я к нему, – а вы случайно не знаете, каким таким странным заболеванием страдают многие девушки в вашей стране? Его почему-то называют у вас «проклятием города». И я видела экзему лишь у светлокожих девушек, не белых, конечно, но и не чернокожих африканок…
– Я понял, о чем вы говорите, – сказал мужчина. – Это наша трагедия. И не только нашей страны, а большинства стран Черного континента.
Ольгин муж напомнил нам, что по нынешним канонам красоты жительница Замбары – да и вообще африканка – должна быть светлокожей. В тех местностях, где за невесту положен выкуп, за светлокожую можно получить в несколько раз больше, чем за чернокожую. От цвета кожи зависит не только удачное замужество, но и успешная карьера. Светлая кожа – это элита. Когда такую девушку видят соотечественники, они знают: она принадлежит к высшему обществу. По крайней мере, так принято считать.
Поэтому многие девушки используют высветляющие кожу кремы и мази. Конечно, они лучше действуют на тех, кто изначально не был абсолютно черным. Но! Есть одно очень большое «но»: эти кремы и мази очень вредны для здоровья.
В ЮАР, Кении, Танзании, Нигерии и, возможно, еще в нескольких странах торговля косметическими отбеливающими средствами уже запрещена. Как врач, Ольгин муж надеялся, что она будет запрещена и в Замбаре, и во всех других странах Черного континента. Правда, официальные запреты не всегда эффективны. Торговля высветляющими кожу препаратами идет из-под полы. К тому же на них растут цены. Несмотря ни на что, они пользуются большим спросом.
– Вы, наверное, не включали наше местное телевидение? – спросил у нас врач.
Мы покачали головами. Не до телевидения нам было.
Он пояснил, что по всем местным каналам регулярно крутится реклама: только светлокожим удается всего добиться в жизни, только светлокожим сопутствует успех. Это вдалбливается в головы, вбивается в подсознание. Вот только ни одна фирма не предупреждает о последствиях, а возмущающимся затыкают рты.
Эти средства содержат многие вредные химические вещества, в частности, различные соединения ртути («Да мы же видели колбы с ртутью у фальшивого батюшки!» – вспомнила я). Кремы и мази с этими веществами разрушают защитный слой кожи. В результате – экземы, причем экземы – это лучшее, что может случиться. После применения некоторых кремов кожа становится сверхчувствительной к солнцу и человек не может вообще появляться на открытом воздухе в дневное время или вынужден облачаться в балахон, закрывающий все тело от солнечных лучей. («Точно! Мы же видели девушек, скрывающихся от солнца!») Зуд, жжение, пятна – вот последствия применения кремов. У некоторых после кратковременного эффекта осветления кожа становится еще темнее, и с ней уже ничего нельзя сделать.
У многих начинаются нервные расстройства – вещества, включенные в состав мазей, влияют на нервную систему; у других возникают проблемы с почками (я тут же вспомнила больницу в Хабебе, где лежал Дима), но девушки все равно продолжают покупать эти средства…
Конечно, они более доступны городским – или тем, кто переехал в город. Деревни и города различаются во всех странах, а уж в африканских – в особенности. Для городских гораздо важнее быть светлокожими, тем более если они работают в каких-то офисах, чем для простых крестьянок, проводящих целые дни на открытом воздухе.
Врач не знал, что делать, чтобы остановить распространение этих косметических средств. И он не мог себе позволить открыто выступать против них, чтобы вообще не лишиться практики…
Мы переглянулись с Веркой, затем с Колей. Врач говорил по-английски, так что его понимала и испанка.
– Теперь мне все ясно… Они посчитали меня конкуренткой, – медленно произнесла она. – А я-то никак не могла догадаться, чего они хотят… Но кто им мог сообщить, что у меня есть такая фабрика?
«Наверное, у них хорошо работает разведка», – подумала я, но ничего не сказала вслух.
Вскоре все наши собрались в цеху, и Афганец, на удивление твердо стоявший на ногах, заявил: мы все должны еще разок наведаться к Кириллу. Джон и его родители отказались ехать с нами. Ольга только сказала, что нам всем лучше бы прямо завтра же перебраться в отель на побережье, где для нас забронированы номера. Надо ведь отдохнуть на берегу океана хоть пару дней? Зачем же мы сюда приехали?
– Завтра переберемся, – заявил Афганец. – А сегодня еще немного поговорим по душам с «батюшкой». Ох, старый жук! Значит, косметику тут решил производить, прикрываясь алкоголем? Ну никогда бы не мог подумать, что эти мази выгоднее, чем водка. Хотя – Африка…
Ни «батюшки», ни «паломников» в подвале не оказалось. Дом был пуст.
Мы в самом деле переехали на следующий день на побережье и прекрасно отдохнули – вволю накупались в океане, отлично загорели. Ни Нину с Таней, ни Вахтанга с Гоги больше ни разу не видели. Две кумушки, по словам Ольги, потребовали изменения программы. Они не хотели больше иметь с нами никаких дел и селиться в одной гостинице. По их словам, от нас было слишком много беспокойства. Но мы без них не страдали. Грузины же вообще не были туристами, они просто отдыхали несколько дней, празднуя Новый год. Их отсутствие не вызывало вопросов.
Испанка спешно засобиралась домой и не сообщила нам свои координаты, поэтому Костя остался ни с
