Но тогда кто будет заниматься домашним хозяйством?
Паспортный контроль прошли быстро (виза для въезда в Замбару не требовалась), никакой санконтроль нас не ждал и прививочные сертификаты не спрашивал. Однако Нина с Таней и сибиряки, летевшие через Москву, сообщили нам, что там санконтроль был (уже после таможни и регистрации билетов, когда всем были выделены места) и проходил чисто по-русски. Нет сертификата о прививке от желтой лихорадки – даешь сто баксов санинспектору. Все – в самолете.
Таможню мы тоже прошли быстро, так как ни у кого из наших с собой не было охотничьего оружия (про другое молчу, но африканцев интересовало вполне определенное, которое везут охотники), потом я узрела табличку встречающей туристической фирмы.
Рядом с ней стояла русская баба лет сорока пяти, загорелая до черноты, и мулат лет двадцати пяти. Я представилась как директор питерской фирмы.
– А я – Оля, с которой вы переписывались по электронной почте, – сказала женщина. – Добро пожаловать в Замбару.
– А вы тут постоянно живете? – спросила Таня.
– Уже двадцать шесть лет. Вон сыну двадцать пять.
Мулат улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы. Нина с Таней осмотрели мулата так, словно покупали коня на базаре. Вроде бы остались довольны.
– Автобус ждет или тут такой же бардак, как в России? – встрял Афганец.
– Ждет, – сказала Оля. – Лана, ваши все вышли? По-моему, русские еще не все. – Оля быстро пересчитала наших, стоявших кучно. Тут были Афганец с компанией, наша семья (Костя распрощался с испанкой до вечера), Верка, Нина с Таней, шестеро сибиряков и Володя с приятелем.
– Те, кто через мою турфирму оформляли тур, все здесь.
– Джон, проводи Лану к автобусу, а я других подожду, – попросила Оля сына.
– Больше никого не будет, – твердо сказал Володя.
– Не хватает одного человека. – Оля сверилась со списком.
Я тут же вспомнила, что в нашем салоне летел кто-то еще из русскоговорящих, подававший реплики с заднего ряда. Но не успела ничего сказать: Володя подхватил Ольгу под руку, отвел в сторонку и что-то тихо ей объяснил. Она кивнула, и мы тронулись к автобусу.
Чернокожий шофер на пару с Джоном быстро закидали наши сумки в нижнее багажное отделение, расположенное под салоном автобуса, а мы загрузились в салон, где работали кондиционеры. Без них в автобусе нас всех хватил бы тепловой удар.
Я специально села впереди, рядом с Ольгой, чтобы обсудить детали нашего предстоящего отдыха. Конечно, это будет не последний наш разговор: ведь я собиралась и дальше гонять группы по этому маршруту. Наши сразу же начали отмечать успешное приземление – в исконно русских традициях.
– Лана, что случилось? – очень тихо спросила меня Ольга.
Я пожала плечами. Я сама пока ничего не понимала. Правда, особо не волновалась: мои туристы все были на месте.
– С русскими всегда какие-нибудь проблемы – или заморочки, как вы говорите, – вздохнула Ольга.
Она представляла крупнейшую в Замбаре турфирму «Замба-турс», фактически контролирующую туристический рынок страны. В ней работали люди, знающие английский, немецкий, французский, испанский. Теперь появился спрос и на русский. Таким образом Ольга и ее сыновья оказались в туризме. Ольга по профессии – маляр-штукатур. Родилась она в Перми, потом отправилась покорять Москву, в институт не поступила, закончила ПТУ. Ее общежитие находилось рядом с общежитием иностранных студентов. Так она и познакомилась с отцом Джона. Немало ее подружек связали свою судьбу с чернокожими парнями. Оля думала недолго: шансов выйти замуж за москвича практически не было – они женились на своих, на москвичках, возвращаться в Пермь не хотелось, в особенности после Москвы, где можно было свободно покупать вожделенную колбасу и прочие радости советского народа, которые в те годы в Перми в свободной торговле не появлялись.
Джон-старший обещал любимой девушке бананы в неограниченном количестве (а в годы банановых лишений советского народа это было серьезным аргументом) и вечное лето (а Оля практически каждую зиму подолгу болела, насморк же ее преследовал с октября по май). Ольга согласилась и поехала. Все пермские родственники, правда, были в шоке и контактов с блудной дочерью поддерживать в дальнейшем не пожелали. На Олины письма никто не отвечал.
Джон оказался третьим сыном крупного местного землевладельца. На богатое наследство рассчитывать не приходилось, но Олины запросы были достаточно ограниченными: не привыкла она шиковать в России шестидесятых и семидесятых. Было тепло (даже жарко), и Оля вначале дико сгорала, но потом кожа и весь организм приспособились к местному климату. Одежды требовалось немного, земля была плодородной. Муж, получивший диплом врача в Советском Союзе, помогавшем своим чернокожим друзьям, хорошо устроился на родине и быстро стал уважаемым человеком. Оля родила ему троих детей, какое-то время занималась только домашним хозяйством. Сейчас дети выросли, ей стало скучно, вот она и отправилась в туризм.
– Иногда, правда, хочется все бросить, – призналась она. – Когда русские что-нибудь отчебучат. Но у меня трое сыновей. Вот старшего, Джона, женили, а другим еще предстоит платить выкуп за невест…
Как пояснила Ольга, ее муж привез в свое время жену из России в первую очередь потому, что отец не стал бы тратиться на большой выкуп за невесту. Взяли бы, так сказать, самую дешевую. Или ходил бы в холостяках, пока сам не заработает на выкуп. Сейчас русские дают хорошие чаевые, это должно помочь. Если же ей удастся женить сыновей на русских – вообще будет здорово.
От Ольги я узнала интересную вещь: в последние годы переменчивая мода выкинула в Замбаре очередной фортель – по новым канонам красоты женщина должна быть светлокожей. Когда Ольга приехала в страну, ничего подобного не было. Джона, наоборот, осуждали за то, что он женился на белой. Но теперь, если бы у Ольги была дочь хотя бы такого цвета кожи, как Джон, они смогли бы получить за нее большой выкуп. Его хватило бы на выкуп за невест двум сыновьям – при условии, что те будут чернокожими. Но сыновья тоже хотят жениться на белокожих…
– Интересно тут у вас, – заметила я.
– У вас интереснее, – улыбнулась Ольга. – Мы ведь тоже телевизор смотрим.
– Наши каналы какие-нибудь ловите?
– Ловим, и с каждым годом все больше. Так что мы в курсе происходящего. Кстати, Лана, предупредите мужчин, чтобы они обязательно пользовались презервативами, хотя местные жрицы любви будут настаивать на обратном.
– Что?! По-моему, жрицы любви во всех странах как раз настаивают на предохранении.
– Наши тоже – с черными мужчинами. А от белых они хотят родить. Но у нас тут СПИД… Да что я вам объясняю? Много умирает людей, много больных. Однако желание иметь светлокожих детей у наших женщин перевешивает. Вы сами убедитесь: белокожим мужчинам готовы отдаться не только профессиональные жрицы любви. И сами мужья готовы предложить своих жен белым мужчинам. Я говорю вам об этом, потому что дорожу своей работой. Если туристы из России будут болеть после поездки к нам, поток приезжающих прекратится…
Я, признаться, в этом сомневалась.
– …и мы с моими мальчиками лишимся работы и хороших денег.
– А все ваши сыновья работают в турфирме?
– Да. Не зря я учила их русскому языку. Очень пригодилось.
Я заметила, что Джон говорит совсем без акцента. Ольга пояснила, что это типично для негров – строение речевого аппарата у нас похожее (подтверждалась информация Витька, спеца по маньякам), а в языке их отца нет так называемых напряженных звуков.
Обо всем этом Ольга узнала от англичанина, работающего в их турфирме. Он в свое время женился на чернокожей девушке и остался в стране, куда приехал работать по контракту.
– Шпион, что ли, бывший?
– Он не признается, – улыбнулась Ольга.
В это время мы подъехали к нашему отелю. Чернокожие юноши бросились к нашим сумкам и чемоданам, надеясь заработать по доллару. Правда, пьяные русские, «тепленькие» после самолета, случалось, давали и по сотне. Поэтому русских клиентов любили и старались угодить им. Если одновременно подъезжали
