Я тоже не совсем понимала. Хотя про клад, закопанный во время наступления войск Наполеона, знала. Однако тут получалось некоторое несовпадение по времени. Драгоценности зарыли до рождения прадеда Аркадия Зиновьевича. Следовательно, он никак не мог их делать. Хотя… Он мог исполнять заказы той графини, которая бежала от большевиков в начале двадцатого века. Может, француз Николя рассчитывал получить какую-то информацию об эмигрировавшей родственнице? Не знал года издания «Петербургских тайн»? Или считал, что книга претерпела несколько изданий? Хотя вполне возможно… Не наведаться ли мне завтра в Публичку? Может, там что-то найду про драгоценности Беловозовой-Шумской? Или лучше озадачить этим вопросом сестру убитой Ольги Александру? Чтобы знала, какую информацию следует вытаскивать из Николя?
Потом мне внезапно вспомнилась хозяйка художественной галереи Алла Николаевна. Вот кто, наверное, может проконсультировать. И каталоги в галерее должны иметься.
– Может, Глинских нашел драгоценности графини? – высказал предположение Андрюша.
Его коллега покрутил пальцем у виска.
– Драгоценности увидела Ольга, и он ее убил, – добавила я. – Ты это хочешь сказать?
– Или Ольга их нашла, и банкир ее убил за это, а Грише Петрову предложил долю за то, что тот отсидит за него в тюрьме, – добавил коллега Андрея. – Вы себя-то хоть слышите? Вспомните: когда банкир купил особняк, там ремонт шел полгода. Мы же узнавали. Если бы были какие-то тайники, они бы обнаружились тогда. И их бы рабочие нашли. И сколько он уже там живет? Лет семь. Где он там мог найти тайник? Или она? И вообще, забудьте вы про банкира.
– Как про него забудешь, если он чуть ли не ежедневно мелькает по ящику, – вздохнул Андрей. – Правда, жаль, не в Юлиной программе. Там ему самое место, а не в светской хронике.
– Андрей, на самом деле связь какая-то опосредованная, – заметила я. – Ну узнали мы, кто делал украшения давно умершей женщины. Так она ведь вполне могла вывезти их из России. И скорее всего, вывезла. Украшения ведь много места не занимают. Это же не картины, не мебель, не книги. В любом случае китайцы, если собрались убивать Аркадия Зиновьевича, то уж никак не за то, что его прадед делал украшения по заказу графини Беловозовой-Шумской. Им-то они на фига?
Коллега Андрея кивнул, полностью соглашаясь с моим мнением.
– Но группу на завтра все равно надо бы отправить, – добавила я. Посмотрела на Пашку. – Сегодня вечером больше не пей. Чтобы завтра быть как огурчик.
Пашка обещал.
С вечера поставила оператору два будильника в кастрюли, чтобы громче звонили, еще сама позвонила по телефону с утра, услышала обычные Пашкины утренние матюги, после чего поехала за ним. Андрей уже прогуливался неподалеку от интересующего нас въезда во двор. Увидев мою машину, загрузился и сообщил, что группа на месте. Даже местные алкаши проснулись раньше обычного, разбуженные бдительными бабками. Граждане были готовы оказывать посильное содействие сотрудникам органов.
Все с нетерпением ждали китайцев. Пашка уже выпил позволенную мной единственную бутылку пива и страдал, вертя головой во все стороны. Ларьки тут отсутствовали, правда, в поле видимости имелось несколько магазинчиков.
– Юль, отпусти на минутку, – заканючил оператор. – Снимать не смогу – так горло дерет.
– А если сейчас китайцы подъедут?
– Андрей! – тронул приятеля за плечо Пашка, сидевший сзади вместе с драгоценной камерой.
– Паш, не могу! И Юлька не может. И тебя нельзя отпускать.
– Вечная проблема: кто пойдет за «Клинским»? – заметила я.
– Ты прекрасно знаешь, что я – патриот «Балтики», – напомнил Пашка. – Юль, крикни кого-нибудь из местных алкашей. Они тебе принесут в лучшем виде. А ты меня напоишь. Юль…
Я высунула нос из машины и увидела дежурящих в ожидании сенсации трех личностей вполне определенного вида. Вышла из машины, прошла к ним (поскольку стояли они недалеко) и обратилась с просьбой спасти оператора от понятной им болезни.
Один из мужиков (с наименее спитой физиономией) вызвался сходить за пивом и тут же попросил у меня телефончик. Я попыталась уклониться, тогда мужик всучил мне свой и попросил позвонить как-нибудь после одиннадцати. Он мне расскажет кое-чего интересное.
– Валер, а ты по ночам куда уходишь-то? – спросил его приятель.
– Да дежурю я. Чего по телефону-то не поболтать? Юлия Владиславовна, позвоните, а? – И он мне подмигнул. После чего отправился за пивом.
Через три минуты он загрузился в мою машину на заднее сиденье (я подумала, что салон теперь придется обильно полить дезодорантом) и выпалил:
– Там в магазине один китаец стоит, витрины рассматривает и на улицу все время косит.
– Чего?! – сказали мы хором с Андрюшей.
Правда, больше ничего не успели: к интересующей нас арке, за которой мы наблюдали с некоторого расстояния, подъехал синий «Опель» не первой молодости, в котором, как мы увидели, сидели явно не русские граждане. В количестве четырех человек. «Опель» зарулил под арку. Андрюша судорожно схватился за рацию и передал информацию группе, поджидающей в третьем дворе.
– Вызывай-ка подкрепление, – сказала я. – Тут четверо, еще один в магазине, не исключено, что еще где-то поблизости дежурят.
Андрюша тут же связался с кем следует. Однако прибытия подкрепления еще предстояло дождаться, и сотрудникам пришлось бы действовать малыми силами. Если бы не помощь граждан, группа захвата не справилась бы с китайцами, появившимися в большем, чем ожидалось, количестве. Но граждане взяли их массой.
Я, к сожалению, при самом процессе захвата лазутчиков не присутствовала, только результат увидела. Пашка заснял его на пленку, я взяла интервью у особо отличившихся волонтеров.
Как сообщили граждане, трое китайцев выгрузились из машины в первом дворе. Один остался сидеть за рулем и развернул машину к арке, чтобы сразу же выехать. Трое пешком отправились в третий двор. Там опять стали рыскать по всем лестницам. Вернее, попытались. После чего оказались скручены группой захвата, которой оказали упорное сопротивление, и бдительными гражданами. Удалось захватить и водителя «Опеля». Дежуривший в магазине скрылся.
Задержанные желтокожие граждане, включая водителя «Опеля», у которого не было ни прав, ни техпаспорта на машину, оказались без каких-либо документов. Машина с питерскими номерами несколько раз перепродавалась по доверенности. Вероятнее всего, в случае остановки сотрудниками ГИБДД китайцы в качестве документов собирались предъявлять портреты известного в России американского президента Франклина. Кстати, указанные портреты имелись у них в большом количестве. Видимо, заменяли документы. У каждого наличествовало оружие.
Китайцы упорно молчали, хотя им быстро доставили переводчика – в Питере не проблема найти человека с китайским языком. Как, впрочем, и со многими редкими. Господа не отвечали на вопросы ни на китайском, ни на русском, ни на английском. Однако «пальчики» двоих рассказали свою собственную историю. «Пальчики»-то говорят одинаково – будь ты китаец, японец или швед.
Двое числились в розыске по линии Интерпола и входили в группировку известного торговца антиквариатом господина Франка Ли, гражданина США. Самому господину Ли ни в одной стране ни разу не смогли предъявить никакого обвинения. Хотя интерполовцы знали за ним немало грешков. Но… не было убедительных доказательств.
В группировку Франка Ли входили только китайцы. Там поддерживалась железная дисциплина. После первого года работы группировка не знала ни одного предателя. Главарь жестоко расправлялся с теми, кто пытался работать на два фронта или продать его, причем не только с теми, кто пошел против него, но и всеми членами их семей. В группировку не удалось заслать ни одного шпиона. Их всех сразу же раскрывали и жестоко убивали. Семьям погибших членов группировки Франк Ли выплачивал очень крупную компенсацию. Его власть держалась на двух китах: страхе и уверенности в будущем семьи.
– Это не наша епархия, – сказал Андрюша, после того как выяснилось, откуда дует ветер. И китайцев в самом деле вскоре забрало другое ведомство.
– Но какого лешего им понадобилось в том дворе? – спросил его коллега. – Да, предъявить им можно
