На столе стояли найденные нами с Пашкой чарки (для водки), кубки отсутствовали. Вскоре я поняла, что Алевтина Ильинична с Герасимом не знают, откуда чарки, и воспринимают их как само собой разумеющееся на столе такого уважаемого человека. Больше всего меня заинтересовала частично затертая надпись: «Пити во здравие Ивана». Что там еще было раньше, я не помнила – в свое время я даже не успела толком все рассмотреть. А теперь я пригубила водочку во здравие Ивана, а некоторые «пити» очень даже много.
Иван Захарович заявил нам с Пашкой, что мы должны снять рассказ Алевтины Ильиничны и Герасима, но не весь. Часть в эфир давать нельзя. А часть следует дать обязательно. Когда нам будут задавать вопросы о том, где мы встречались с этой парой, следует отвечать, что не знаем – нас везли с завязанными глазами, кто вез – не знаем.
– Тогда в этой комнате снимать нельзя, – заметила я.
– Сейчас мы просто покушаем. Ты же знаешь, Юля, что я вначале гостей кормлю, а потом вопросы задаю. Или разрешаю задавать. Место съемки подготовлено. А пока Алевтина Ильинична с Герасимом Петровичем все расскажут, – чтобы ты была в курсе.
Вскоре я была не только в курсе, я была в шоке.
И не от того, что сделал прапорщик Гена, и не от того, что сделали Алевтина с Герасимом.
Я была в шоке от того, чем занимался теперь снятый с должности начальник колонии и его московские покровители, выбравшие знакомый мне район для своих преступных дел.
Герасим оказался в некотором роде родственником прапорщика Гены. Отец Герасима в свое время женился на матери Гены. Герасим и Гена были знакомы много лет, дружили, и Герасим даже приезжал в гости к Гене с Алевтиной на известный нам всем остров. При желании на это можно было получить разрешение. Там они вместе с Алевтиной охотились, ловили рыбу. Герасим во всех этих занятиях был большим мастером.
Но дело в том, что целью приезда Герасима на место расположения части ПВО было не только посещение родственников. В семье Герасима из поколения в поколение передавалась легенда о сокрытом кладе. В свое время отец, свято веривший в нее, даже назвал сына в честь далекого предка. И в свое время отчим посоветовал Гене проситься служить на дальний остров на Севере, куда народ ехать не очень хотел. Следовало мотивировать это приспособленностью и его самого, и деревенской жены к трудным условиям, любовью к охоте, рыбалке, лесу. Отчим говорил, что в прошлые века там прятали клады лихие люди, и на досуге Гена сможет их поискать и разбогатеть. Гена не очень верил в клады, но служба в спокойной части, куда мало ездят всякие проверяющие, где на самом деле можно спокойно заниматься любимыми занятиями, его устраивала. В той части не приходилось перенапрягаться, и денежки капали, поскольку на острове было не на что тратиться.
Отчим умер, остался Герасим, которому отец рассказал все в подробностях. Побывав на острове, Герасим поделился информацией с родственниками. Три могилы сохранились, и, похоже, их никто никогда не вскрывал. Герасим понимал, что сам он это сделать не может и вывезти сам с острова ничего не сможет. Втроем у них был шанс. Следовало хорошо подумать, как добраться до сокровищ.
Но пока на острове стояла часть, они все равно этого сделать не могли. Даже ночью не могли отправиться на оконечность острова и начать раскопки, так как это привлекло бы чье-то внимание. Гена сказал, что будет ждать своего шанса, правда, похоже, все равно не очень верил в существование клада. Поверила Алевтина – и регулярно капала мужу на мозги.
А потом поступил приказ быстро сниматься с места. Алевтина рвала на себе волосы, однако сразу же стала говорить мужу, что при такой спешке обязательно забудут что-то ценное, и ему следует проситься снова слетать на остров. Можно сказать, что и они в доме что-то забыли.
И шанс представился.
Но на острове оказалось двое зэков. Гена с солдатиком пошли размещаться в доме, а зэки тем временем подобрались к вертолетчику, временно остававшемуся у машины. Вероятно, они хотели захватить вертолет. Вертолетчик выстрелил, убил одного из нападавших, на выстрелы тут же прибежали Гена с солдатиком. В результате перестрелки остался жив один Гена, получивший легкое ранение. Более того, было повреждено оборудование вертолета, и Гена даже не мог ни с кем связаться по рации. А вертолетчик только что сообщил, что они прибыли на место и все нормально. Если бы этот сигнал не успел поступить, возможно, помощь пришла бы раньше.
Гена остался на острове один. Конечно, он для начала все осмотрел, понял, что двух забытых солдат и сержанта там нет, зэков тоже больше нет, и ему предстоит продержаться до прибытия кого-то из военных. Должны же когда-то забеспокоиться?
Поскольку делать было нечего, и многократные наставления жены сыграли свою роль, Гена отправился посмотреть на три старые могилы. Гена увидел, что там кто-то недавно проводил раскопки. Гена схватил оставленную лопату и занялся делом.
Найдя клад, он испытал шок. Он не верил в его существование, пока не обнаружил его. Он также не смог понять, почему солдат и сержант, похоронившие там своего товарища, не взяли клад. Только потом они с Алевтиной и Герасимом пришли к выводу, что те двое взяли часть, не в силах унести все. Ведь добра было много, а они отправлялись в долгий поход.
– Кто утопил мертвого солдата? – спросила я.
– Вероятно, те, кто прибыл за зэками, – ответил Герасим. – Так Гена считал. Им лишний труп был не нужен, а этот они объяснить не могли. Вероятно, решили просто сбросить в воду.
– А что Гена сделал с кладом?
Оказалось, что Гена разделил клад на несколько частей и запрятал их в разных местах – на нескольких островах, на материковой части, а также под домом старлея, где в свое время сам оборудовал погреб – изначально Гена с Алевтиной жили в том доме. Ключ у Гены оставался. Банки там держала Алевтина. Но потом Гена где-то потерял ключ. Вероятно, наклонился во время закапывания одной из частей клада.
Я посмотрела на Ивана Захаровича и уточнила, не знает ли он, что точно говорил старлей во время допросов в этом году. Я о допросах знала только со слов Андрея из Управления, который, в свою очередь, передавал чужие слова. Оказалось, что старлей погребом никогда не пользовался, как и другие обитатели дома последних лет. О том, что туда иногда спускалась Алевтина, они или не знали, или не помнили. Ведь ходила она туда редко, имея новый погреб под новым домом, да и не привлекала к себе внимания. И вообще старлей с двумя товарищами редко сидел в доме – то дежурство, то баня, то, так сказать, «офицерский клуб». Вопрос с тайником в результате замяли.
Но Гена заболел. То ли сильно вспотел, и его продуло, то ли еще что-то, но он слег. Может, если бы кто-то находился рядом, он бы поправился за один день. Но никого рядом не было, и когда ему на следующий день стало лучше, он отправился порыбачить – ухи захотелось. Потом заболел сильнее. И вроде бы пустяковая рана воспалилась.
Выздоровел уже в медсанчасти колонии, потом на него повесили всех собак и отправили в отставку. Гена, Герасим и Алевтина решили отправиться за кладом сами, по земле. Координаты были известны, выживать в лесу все трое умели. Они разработали кратчайший маршрут, естественно, даже не думая обращаться к вертолетчикам. Во-первых, нельзя было привлекать внимание, во-вторых, не хотелось делиться. У самих вертолета не было, и им никто из троицы управлять не умел, так что и вопрос угона отпадал.
– Вы не все забрали? – удивилась я.
– Нет, – сказал Герасим. – Решили оставить часть там. Мы считали, что там клады никто не найдет. А вон оно как обернулось…
– Сейчас там еще что-то остается? – уточнила я.
– Нет, – ответил Иван Захарович.
– Нас устроили предложенные Иваном Захаровичем условия, – заявил Герасим. Алевтина Ильинична кивнула.
Мне объяснили, что теперь эта пара будет работать на одной из охотничьих баз Ивана Захаровича. Я даже не стала спрашивать, на какой. Я знаю про одну – в Выборгском направлении, где нам с Татьяной доводилось бывать. Но, вероятно, есть еще. Или он построит новые. Более того, самим Герасиму, Алевтине и Гене было бы сложно продать эти ценности. И сами по себе они им не нужны. Им нужны деньги. А теперь денег хватит на самый черный день. И они надежно лежат в банке Ивана Захаровича.
