«Все я, мой сын, объявлю, ничего от тебя не скрывая; В доме теперь пятьдесят мы имеем служанок, работниц Разного возраста; заняты все рукодельем домашним; Дергают волну; и каждая в доме свою отправляет Службу. Двенадцать из них, поведеньем развратных, не только Против меня, но и против царицы невежливы были. Сын твой в хозяйство вступил; но разумно ему Пенелопа В дело служанок мешаться до сих пор еще запрещала. Я же наверх побегу объявить ей великую нашу Радость: она почивает; знать, боги ей сон ниспослали». Так, возражая, сказал Одиссей хитроумный старушке: «Нет, не буди, Евриклея, жены; прикажи, чтоб рабыни — Те, на которых ты мне донесла, — здесь немедля явились». Так говорил Одиссей, и поспешно пошла Евриклея Кликнуть рабынь и велеть им идти к своему господину. Он же, позвав Телемаха с Филойтием, с старым Евмеем, Бросил крылатое слово, свою изъявляя им волю: «Трупы теперь приберите; пускай вам помогут рабыни Вынести их, а потом все столы, все богатые стулья Дочиста здесь ноздреватою, мокрою вытрите губкой. После ж, когда приберете совсем пировую палату, Всех поведеньем развратных рабынь из нее уведите; Там на дворе, меж стеною и житною круглою башней, Смерти предайте беспутниц, мечом заколов длинноострым Каждую; пусть, осрамивши развратом мой дом, наказанье Примут они за союз непозволенный свой с женихами». Так говорил он. Тем временем все собралися рабыни, Жалобно воя; из глаз их катилися крупные слезы. Начали трупы они выносить и в сенях многозвучных Царского дома, стеной обведенного, клали их тесным Рядом, один прислоняя к другому, как сам Одиссей им Делать предписывал; дело ж не по сердцу было рабыням. Вынесши трупы, они и столы и богатые стулья Дочиста все ноздреватою мокрою вытерли губкой. Заступом тою порой Телемах, свинопас и Филойтий В зале просторной весь пол, обагренный пролитою кровью, Выскребли чисто; оскребки же вынесли за дверь рабыни. Залу очистив и все приведя там в обычный порядок, Выйти оттуда они осужденным рабыням велели, Собрали их на дворе меж стеною и житною башней Всех и в безвыходном заперли месте, откуда спасенья Быть не могло никакого. И сын Одиссеев сказал им: «Честною смертью, развратницы, вы умереть недостойны, Вы, столь меня и мою благородную мать Пенелопу Здесь осрамившие, в доме моем с женихами слюбившись». Кончив, канат корабля черноносого взял он и туго Так натянул, укрепивши его на колоннах под сводом Башни, что было ногой до земли им достать невозможно. Там, как дрозды длиннокрылые или как голуби, в сети Целою стаей летят на ночлег свой — попавшие (в тесных Петлях трепещут они, и ночлег им становится гробом), Все на канате они голова с головою повисли; Петлями шею стянули у каждой; и смерть их постигла Скоро: немного подергав ногами, все разом утихли. Силою вытащен после на двор козовод был Меланфий; Медью нещадною вырвали ноздри, обрезали уши, Руки и ноги отсекли ему; и потом, изрубивши В крохи, его на съедение бросили жадным собакам. Руки и ноги свои, обагренные кровью, омывши, В дом возвратились они к Одиссею. Все кончено было. Тут Одиссей, обратясь к Евриклее, сказал ей: «Немедля, Няня, огня принеси и подай очистительной серы; Залу нам должно скорей окурить. Ты потом Пенелопе Скажешь, чтоб сверху сошла и с собою рабынь приближенных Всех привела. Позови равномерно и прочих служанок». Так повелел Одиссей. Евриклея ему отвечала: «То, что, дитя, говоришь ты, и я нахожу справедливым. Прежде, однако, тебе принесу я опрятное платье; Этих нечистых отрепьев на крепких плечах ты не должен В доме своем многославном носить: то тебе неприлично». Ей возражая, ответствовал так Одиссей многоумный: «Прежде всего мне огня для куренья подай, Евриклея». Волю его исполняя, пошла Евриклея и скоро С серой к нему и с огнем возвратилась; окуривать начал Серой столовую он и широкий, стеной обнесенный Двор. Евриклея, прошед через светлые дома покои, Стала служанок сбирать и немедленно всем им велела В залу прийти; и немедленно, факелы взявши, рабыни В залу пришли; обступивши веселой толпой Одиссея, Голову, плечи и руки они у него целовали. Он же дал волю слезам; он рыдал от веселья и скорби, Всех при свидании милых домашних своих узнавая. Песнь двадцать третья
Вечер тридцать девятого и утро сорокового дня
Евриклея приносит радостную весть Пенелопе, которая идет вместе с нею в пировую палату. Пенелопа медлит узнать своего супруга. Одиссей, чтобы обмануть жителей города, учреждает шумную пляску; омывшись в купальне, он возвращается к Пенелопе и, сказав ей тайну, только им двум известную, уничтожает все ее сомнения. Все ложатся спать. Одиссей и Пенелопа рассказывают друг другу свои приключения. С наступлением утра Одиссей идет к отцу своему Лаэрту.
Сердцем ликуя и радуясь, вверх побежала старушка Весть принести госпоже, что желанный супруг возвратился.
