Мало любят чуть не все истину прикрасу. Епископом хощешь быть: уберися в рясу, Сверх той тело с гордостью риза полосата Пусть прикроет, повесь цепь на шею от злата, Клобуком покрой главу, брюхо бородою, Клюку пышно повели вести перед тобою; В карете раздувшися, когда сердце с гневу Трещит, всех благословлять нудь праву и леву. Должен архипастырем всяк тя в сих познати Знаках, благоговейно отцом называти. Что в науке, что с нее пользы церкви будет? Иной, пиша проповедь, выпись позабудет? Отчего доходам вред; а в них церкви права Лучшие основаны и вся ее слава. Хочешь ли судьею стать: вздень парик с узлами, Брани того, кто просит с пустыми руками; Твердо сердце бедных пусть слезы презирает; Спи на стуле, когда дьяк выписку читает. Если ж кто вспомнит тебе граждански уставы, Иль естественный закон, иль народны правы, Плюнь ему в рожу, скажи, что врет околёсну, Налагая на судей ту тягость несносну, Что подьячим должно лезть на бумажны горы, А судье довольно знать крепить приговоры. К нам не дошло время то, в коем председала Над всем мудрость и венцы одна разделяла, Будучи способ одна к вышнему восходу. Златый век то нашего не достигнул роду. Гордость, леность, богатство мудрость одолело; Науку невежество местом уж посело; Под митрой гордится то, в шитом платье ходит, Судит за красным столом, смело полки водит. Наука ободрана, в лоскутах обшита, Изо всех почти домов с ругательством сбита; Знаться с нею не хотят, бегут ее дружбы, Как в море страдавшие корабельной службы. Все кричат: никакой плод не виден с науки; Ученых хоть голова полна, пусты руки. Коли кто карты мешать, разных вин вкус знает, Танцует, на дудочке песни три играет, Смыслит искусно прибрать в своем платье цветы, Тому уж и в самые молодые леты Всякая высша степень мзда уж не велика, Седьми мудрецов себя достойным мнит лика. Нет правды в людях, кричит безмозглый церковник; Еще не епископом я, а знаю Часовник, Псалтырь и Послания бегло честь умею, В Златоусте не запнусь, хоть не разумею. Воин ропщет, что своим полком не владеет, Когда уж имя свое подписать умеет. Писец тужит, за сукном что не сидит красным, Смысля дело набело списать письмом ясным. Обидно себе быть мнит в незнати старети, Кому в роде сем бояр случилось имети, И дне тысячи дворов за собой считает, Хотя, впрочем, ни читать, ни писать не знает. Таковы слыша слова и примеры видя, Молчи, уме, не скучай, в незнатности сидя: Бесстрашно того шитье, хоть и тяжко мнится, Кто в тихом своем углу молчалив таится. Коли что дала ти знать мудрость всеблагая, Весели тайно себя, в себе рассуждая Пользу наук; не ищи, изъясняя тую, Вместо похвал, что ты ждешь, достать хулу злую. Эта сатира написана была противу тех, которые своею привязанностию к старинным предрассудкам противились распространению наук, введенных в пределы России Петром Великим. Сатирик, имея в предмете осмеять безрассудных хулителей просвещения, вместо того чтоб доказывать нам логически пользу его, притворно берет сторону глупцов и невежд, объявивших ему войну, выводит их на сцену и каждого заставляет говорить языком, приличным его характеру. Таким искусным расположением стихотворец избавил себя от сухости и однообразия. Мы видим несколько забавных чудаков, которые нелепыми рассуждениями своими еще более привязывают нас к тому предмету, который хотят унизить и обезобразить в глазах наших.
Приходит в безбожие, кто над книгой тает. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дети наши, что пред тем, тихи и покорны, Праотческим шли следом, к божией проворны Службе, с страхом слушая, что сами не знали, Теперь, к церкви соблазну, библию честв стали. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Потеряли добрый нрав, забыли пить квасу, и проч. говорит ханжа Критон, для которого читать библию или хотеть понимать то, что слушаешь в церкви, значит быть безбожным; а не пить квасу по примеру прадедов, значит быть развратным. Кто ж не поверит Критону? И как не согласишься с корыстолюбивым богачом Сильваном, который уверяет нас, что:
С ума сошел, кто души силу и пределы Испытует, кто в поту томится дни целы, Чтоб строй мира и вещей выведать премену Иль причину: глупо он лепит горох в стену. Прирастет ли мне с того день в жизни иль в ящик Хотя грош? Могу ль чрез то узнать, что приказчик,
