Там ни в какие дни года не сеют, не пашут; людей там Нет; без боязни там ходят одни тонконогие козы, Ибо циклопы еще кораблей красногрудых не знают; Нет между ними искусников, опытных в хитром строенье Крепких судов, из которых бы каждый, моря обтекая, Разных народов страны посещал, как бывает, что ходят По морю люди, с другими людьми дружелюбно знакомясь. Дикий тот остров могли обратить бы в цветущий циклопы; Он не бесплоден; там все бы роскошно рождалося к сроку; Сходят широкой отлогостью к морю луга там густые, Влажные, мягкие; много б везде разрослось винограда; Плугу легко покоряся, поля бы покрылись высокой Рожью, и жатва была бы на тучной земле изобильна. Есть там надежная пристань, в которой не нужно ни тяжкий Якорь бросать, ни канатом привязывать шаткое судно; Может оно простоять безопасно там, сколько захочет Плаватель сам иль пока не подымется ветер попутный. В самой вершине залива прозрачно ввергается в море Ключ, из пещеры бегущий под сению тополей черных. В эту мы пристань вошли с кораблями; в ночной темноте нам Путь указал благодетельный демон: был остров невидим; Влажный туман окружал корабли; не светила Селена С неба высокого; тучи его покрывали густые; Острова было нельзя различить нам глазами во мраке; Видеть и длинных, широко на берег отлогий бегущих Волн не могли мы, пока корабли не коснулися брега. Но лишь коснулися брега они, паруса мы свернули; Сами же, вышед на брег, поражаемый шумно волнами, Сну предались в ожиданье восхода на небо денницы. Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос; Весь обошли с удивленьем великим мы остров пустынный; Нимфы же, дочери Зевса-эгидодержавца, пригнали Коз с обвеваемых ветрами гор, для богатой нам пищи; Гибкие луки, охотничьи легкие копья немедля Взяли с своих кораблей мы и, на три толпы разделяся, Начали битву; и бог благосклонный великой добычей Нас наградил: все двенадцать моих кораблей запасли мы, Девять на каждый досталось по жеребью коз; для себя же Выбрал я десять. И целый мы день до вечернего мрака Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались, Ибо еще на моих кораблях золотого довольно Было вина: мы наполнили много скудельных сосудов Сладким напитком, разрушивши город священный киконов. С острова ж в области близкой циклопов нам ясно был виден Дым; голоса их, блеянье их коз и баранов могли мы Слышать. Тем временем солнце померкло, и тьма наступила. Все мы заснули под говором волн, ударяющих в берег. Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос; Верных товарищей я на совет пригласил и сказал им: «Все вы, товарищи верные, здесь без меня оставайтесь; Я же, с моим кораблем и моими людьми удаляся, Сведать о том попытаюсь, какой там народ обитает. Дикий ли, нравом свирепый, не знающий правды, Или приветливый, богобоязненный, гостеприимный?» Так я сказал и, вступив на корабль, повелел, чтоб за мною Люди мои на него все взошли и канат отвязали; Люди взошли на корабль и, севши на лавках у весел, Разом могучими веслами вспенили темные воды. К берегу близкому скоро пристав с кораблем, мы открыли В крайнем, у самого моря стоявшем утесе пещеру, Густо одетую лавром, пространную, где собирался Мелкий во множестве скот; там высокой стеной из огромных, Грубо набросанных камней был двор обведен, и стояли Частым забором вокруг черноглавые дубы и сосны. Муж великанского роста в пещере той жил; одиноко Пас он баранов и коз и ни с кем из других не водился; Был нелюдим он, свиреп, никакого не ведал закона; Видом и ростом чудовищным в страх приводя, он несходен Был с человеком, вкушающим хлеб, и казался лесистой, Дикой вершиной горы, над другими воздвигшейся грозно. Спутникам верным моим повелел я остаться на бреге Близ корабля и его сторожить неусыпно; с собой же Взявши двенадцать надежных и самых отважных, пошел я С ними; и мы запаслися вина драгоценного полным Мехом: Марон, Аполлона великого жрец, Еванфеев Сын, обитавший в разрушенном Исмаре, им наделил нас В дар благодарный за то, что его мы с женою и с сыном — Сан уважая жреца — пощадили во граде, где жил он В роще густой Аполлона; меня ж одарил он особо: Золота лучшей доброты он дал мне семь полных талантов; Дал сребролитную дивной работы кратеру и налил Целых двенадцать больших мне скуделей вином, драгоценным, Крепким, божественно-сладким напитком; о нем же не ведал В доме никто из рабов и рабынь и никто из домашних, Кроме хозяина, умной хозяйки и ключницы верной. Если когда тем пурпурно-медвяным вином насладиться В ком пробуждалось желанье, то, в чашу его нацедивши, В двадцать раз боле воды подбавляли, и запах из чаши Был несказанный: не мог тут никто от питья воздержаться. Взял я с собой тем напитком наполненный мех и съестного Полный кошель: говорило мне вещее сердце, что встречу Страшного мужа чудовищной силы, свирепого нравом, Чуждого добрым обычаям, чуждого вере и правде. Шагом поспешным к пещере приблизились мы, но его в ней Не было; коз и баранов он пас на лугу недалеком. Начали всё мы в пещере пространной осматривать; много Было сыров в тростниковых корзинах; в отдельных закутах Заперты были козлята, барашки, по возрастам разным в порядке Там размещенные: старшие с старшими, средние подле
