наблюдала это зрелище в течение долгих лет! Я теперь понимаю, почему бедная женщина поторопилась умереть…
Тимолеоне с возмущенным видом скрестил руки на груди.
— Значит, вы пришли ко мне в этот ранний час, для того чтобы меня оскорблять? Вы всегда меня терпеть не могли!
— Это я-то? Как это могло прийти тебе в голову? Наоборот, я очень люблю тебя, мой славный толстяк, и ты это знаешь. Я считаю тебя одним из самых умных среди моих прихожан.
Рицотто с горечью подчеркнул:
— И поэтому, вероятно, вы обзываете меня дураком на каждом шагу?
— Это от любви, идиот! Если бы ты был действительно дураком, я не стал бы тебя будить, чтобы попросить твоей помощи для спасения Амедео Россатти.
— Этого убийцы? И это мне, начальнику карабинеров, вы предлагаете помочь убийце скрыться от правосудия? От правосудия, чьим представителем я здесь являюсь?
— Дашь ты мне говорить или нет? Амедео невиновен!
— Вот как? Невиновен! Но он сам признался, что избил Эузебио Таламани!
— Ну и что? Он избил его, это правда, потому что тот отнял у него Аньезе при содействии этого гордеца Агостини — еще один, от которого возмездие не уйдет! — но это вовсе не доказывает, что он зарезал его!
— А вы почем знаете?
— Амедео поклялся мне в этом!
— И вы ему поверили? Ведь все убийцы клянутся в своей невиновности!
— Ты очень меня раздражаешь, Тимолеоне, и если бы у тебя была хоть капля разума, ты бы это понял и перестал бы настаивать, потому что я могу рассердиться по-настоящему!
— Выслушайте меня сперва, дон Адальберто. Знаете ли вы, как они со мной поступили, Амедео и его мать?
И начальник карабинеров рассказал о бегстве Россатти, о поддержке, которую ему оказала его мать, и о том, как он сам чудом избежал смерти.
Священник смеялся от всей души.
— Эта Элоиза… Что за женщина! Я знал, что она сильна, но все же не до такой степени! Я буду ее ставить в пример другим!
— За то, что она хотела убить меня!
— Думай, о чем говоришь, Рицотто! Элоиза никогда не хотела тебя убить. Ты и сам признаешь, что это получилось случайно. Бог все равно бы этого не допустил.
— Гм, гм. Так можно говорить, когда все позади!
— Тимолеоне! Не стал ли ты безбожником в довершение всего? Это ведь ты только что говорил о чуде, не так ли? А кто, по-твоему, способен делать чудеса, кроме Бога?
— Возможно, падре… Но если Амедео невиновен, почему он убежал?
— Тимолеоне, сын мой, ты ведь знаешь, как я люблю Господа Бога, которому служу уже очень давно, и как велика моя вера? Но поверь мне, если бы Он раздвинул облака на Своем небе, нагнулся над Фолиньяцаро и сказал мне: «Беги сюда, Адальберто, чтобы я мог отправить тебя жариться в аду», я бы тут же убежал, куда глаза глядят… Амедео просто испугался, вот и все. Он сам мне это сказал.
— Значит, вы видели его?
— О, да! Амедео — верный сын церкви. Он помнит, что если дитя Божье попадает в беду, то помощь ему может прийти только от его Небесного Отца.
— Если я вас правильно понял, дон Адальберто, то вы прекрасно знаете, где он скрывается?
— Да, прекрасно.
— А если я вас попрошу открыть мне, где он находится, вы мне откажете?
— Почему же? Я тебе доверяю. Ты ведь не Иуда.
— Итак, падре, где Амедео?
— У меня.
Не ожидавший такого ответа, Рицотто помолчал с минуту, потом вспылил:
— И вы смеете мне заявлять об этом? Вы позволяете себе прятать убийцу от правосудия? Я сразу же отправляюсь за ним!
— Сперва оденься.
— Хорошо! Если вы воображаете, что можете сбить меня с толку, то вы ошибаетесь! Само собой, я ваш прихожанин, но в первую очередь я начальник карабинеров!
— Это неважно.
— Посмотрим!
Во время этого обмена мнениями Тимолеоне натянул брюки, потом китель, сунул ноги в туфли и надел на голову свою шапочку без перышка.
— Пошли?
— Куда?
— К вам.
— Я, кажется, тебя не приглашал?
— Прошу вас, падре, не будем играть словами. Сказали вы или нет, что Амедео Россатти, разыскиваемый полицией — в данном случае мной — находится у вас?
— Да.
— Так вот, я обязан отправиться к вам за ним!
— Я не могу тебе помешать ворваться в мое жилище, Тимолеоне, но я отлучу тебя от церкви!
— Что?
— Я вышвырну тебя из лона нашей матери церкви!
— За то, что я буду выполнять мой долг, защищая общество?
— За то, что ты поступишь, как кретин! Послушай, Тимолеоне, ты ведь на самом деле неплохой человек. Можешь ты поклясться на Евангелии, что уверен в виновности Амедео?
Рицотто поколебался мгновение, потом сказал:
— Нет.
— Вот видишь. Что касается меня, то я верю Россатти… Вспомни, ведь он всегда проявлял себя, как порядочный юноша с чистыми помыслами…
— Это верно… Но ведь здесь замешана любовь.
— Даже любовь не могла сделать из Амедео труса, который вернулся бы, чтобы заколоть лежащего на земле врага!
— В таком случае?..
— В таком случае, Рицотто, мой славный толстяк, убийца кто-то другой, и именно тебе надлежит его отыскать!
— А что я должен сделать с Амедео?
— Он снова, как ни в чем не бывало, займется своими обязанностями и будет помогать тебе вести расследование.
— Нет, падре, это невозможно. Все Фолиньяцаро уже в курсе, а кроме того, мэтр Агостини рассматривает смерть своего клерка как личное оскорбление. Он не допустит, чтобы Амедео оставался на свободе.
— В свое время я займусь доном Изидоро, но ты, пожалуй, прав. Предоставь кому-нибудь другому искать убийцу.
— Этот другой будет обязательно из Милана, падре.
— Вероятно.
— Ему не придется искать больше часа, чтобы арестовать Амедео.
— Есть такая возможность.
— И на этом он закончит расследование.
— Это менее вероятно.
— И прикажет мне переслать обвиняемого в Милан.
