– Далеко вы живете?
– Нет, не очень... А вы иностранец?
– Да.
– Вы очень хорошо говорите по-итальянски.
– Я изучил ваш язык в Гарварде.
Он заметил, что название знаменитого университета явно ничего не говорит его спутнице, и уточнил:
– Я американец.
– Правда? Вот смешно!
Слегка уязвленный, Лекок спросил:
– Позвольте узнать, почему?
– Вам не понять.
– Представьте, я и сам начинаю так думать?
Некоторое время они шли молча, затем Сайрус А. Вильям снова заговорил:
– Вы замужем, синьорита... или синьора?
– Нет.
Лекок не мог бы сказать, почему, но ответ его обрадовал. На пьяцца Бра Молинари девушка остановилась.
– Здесь нам надо расстаться, синьор. Я вам очень признательна...
– Это невозможно!
– Что невозможно?
– Чтобы мы уже расстались!
– Но, синьор, я задержалась, и мои родители ждут и волнуются. Мама, конечно, не отходит от окна, и если она увидит, что меня провожают, будет скандал!
– Послушайте, синьорина... Не знаю, как бы это получше сказать, но если то, что я американец, само по себе вам не противно... я бы очень хотел снова увидеться с вами.
– Не знаю, синьор...
– Прошу вас!
Она колебалась, но он казался таким славным...
– Я работаю у Маджина и Хольпса на виколо Сорте... Может быть, встретимся завтра у Гробницы?
– Вы назначаете свидание на кладбище?
Она залилась звонким и свежим смехом, совершенно очаровавшим Сайруса А. Вильяма.
– Да нет же! У гробницы Джульетты!
– А! Хорошо.
– До свиданья!
– Доброй ночи, синьорина!
Она легко пустилась бежать, но Лекок окликнул ее:
– Синьорина!
Она обернулась.
– Скажите хотя бы ваше имя!
– Джульетта!
Ну конечно...
Сайрус А. Вильям, окончательно побежденный, больше не боролся с обаянием Вероны, которое с самого его приезда в город подтачивало его упорство, как ни был он уверен в себе. Он не мог не признать, что счастлив сейчас, как никогда в жизни. Он не задавался вопросом ни о своем отношении к Джульетте, ни о том, как увязать свое восхищение этой девушкой с официальной преданностью Валерии Пирсон, только жалел, что не с кем поделиться переполнявшей его радостью. Но редкие прохожие, которые ему попадались, так спешили домой, что Легко было угадать, как мало улыбается им роль наперсников, даже предложенная с величайшей учтивостью.
Однако ангел, хранивший его (ангел, несомненно, веронский) привел его в маленькую улочку недалеко от пьяцца Эрбе, где синьор Атилло Чирандо, проводив последнего клиента, закрывал окна ставнями. Сайрус А. Вильям, поклонившись, обратился к нему:
– Синьор, неужели вы откажете в стакане граппы человеку, нуждающемся в друге, с которым он мог бы чокнуться?
У Атилло было доброе сердце, и он признал, что, несмотря на время и закон, нельзя отклонить подобную мольбу, не подвергнув серьезной опасности спасение своей души. Он впустил симпатичного клиента в пустое кафе, прошел за стойку и, налив два стакана граппы, чокнулся с неожиданным гостем.
