сердце, ярче которого немногие сердца пылают в Эл-Лиа. С другой стороны, и Эл не деревенский колдун, чтобы по своей воле все, к чему прикоснется, в золото обращать!
– А разве есть такие деревенские колдуны? – восхитилась Райба.
– Таких нет, – успокоил девчонку Агнран. – Но мечтают о таком чародействе многие.
– Так что я должен делать этой ночью? – спросил Дан.
– Трудное дело нам завтра предстоит, – медленно проговорил Агнран. – Чувствую я, что вся Эл-Лиа на краю пропасти. На том берегу страшная сила клубится. Хозяин Урд-Ана по сравнению с той силой босоногим мальчишкой был. Но даже не это главное. Не все я могу рассмотреть, но кажется мне, за клубами этими, которые сами по себе ужас вызывают, скрывается что-то пострашнее. Завтра тяжело придется, но сегодня можно завтрашний день чуть-чуть облегчить. Великое дело сотворила хозяйка Вечного леса вместе с моей названой дочкой Лингой. Воскресили они дерево итурл, а это значит, что и дерево смараг в силу вошло! Только оно может прикрыть от магии демона этот берег, развеять покрывало мрака, не дать измене пробраться в сердца салмов и дерри.
– Так далеко же дерево смараг! – воскликнул Дан. – Неужели ты пересаживать его будешь?
– Ты будешь пересаживать, – мягко сказал Агнран, положил на колени узловатый посох, пошарил в темноте рукой и вытащил суковатую палку с зеленой корой. – Вот, – продолжал он, – это ветвь смарага, которую я отломил в тот день в Утонье. Ты ведь помнишь, Дан? Трактирщик теперь отбоя не знает от посетителей, только и сам не рад. Под кроной смарага торговля стала ему не в прошлую радость. Цены снизил вдвое, да и стряпня его стала много лучше. Впрочем, он не в убытке. Теперь твоя очередь, парень.
– Моя?! – растерялся Дан. – Ведь я не умею!
– А тут умение ни к чему. – Агнран поднялся на ноги. – Умение надо, чтобы ходить, а чтобы прыгать, характер нужен и желание. Ходить ты можешь, а прыгать сейчас и начнешь.
– А я? – Райба вскочила на ноги, поправила волосы, сморщила нос. – Меня не касалась длань. Я и делать-то ничего не умею, только мечом махать, да молотом стучать… немного. Могу я ему помочь?
– А ведьмой стать не боишься? – с усмешкой нахмурился Агнран. – Натура девичья как лепесток снежного цветка. На поляне раскроется – алым станет. В глухом лесу – белым. А если у речки какой – синим. А цветок-то один и тот же! Не боишься, что во тьме огни невидимые будешь видеть, в лесу голос деревьев слышать, а травы дурманные сами в твои руки проситься начнут?
– Разве этого нужно бояться? – спросила девчонка. – Я завтрашнего дня боюсь.
– Завтрашнего и я боюсь, – закряхтел Агнран. – Ладно, не в моих правилах ведьм плодить, но одну за всю жизнь вылепить можно. Держи-ка, Дан, мой прежний посох, да не вздрагивай, деревяшка это пока еще. Вот разбудишь ее, тогда бояться придется, да не тебе, а нечисти с того берега.
– Так что же мне делать? – растерянно спросил Дан, прижимая к груди посох.
– Будить, уговаривать, согревать, силу свою дарить, вместе с корешками в землю вгрызаться, хоть здесь она сырая да каменистая – трудно придется. Кору наращивать, шириться и крепнуть, к небу тянуться, ветви распрямлять, листья раскрывать!
– А я? – воскликнула в нетерпении Райба.
– А что можешь, то и делай, – вдруг грустно ответил старик. – Беритесь за посох с Даном в четыре руки и втыкайте его в землю. Там все и начнется. Смарагу что нужно? Огонек да желание, чтобы проснуться, а дальше – только помощь. Ты, девочка, отдавай то, что у тебя есть. Боль скопилась – боль отдавай. Слезы невыплаканные – и слезы пойдут. Счастье какое промелькнуло – им поделись. Тут закон простой. Сколько отдашь, столько силы и получишь. И чем чище сама, тем и сила твоя будет чище. Ну да поможет вам Эл!
Дан подождал, пока Райба сомкнет ладони на зеленой коре, поднял посох перед грудью и вонзил в землю.
Лидд разбудил Саша ранним утром. Заглянул в пустую палатку, усмехнулся, оглядев нетронутые лежаки, и сказал только два слова:
– Время пришло.
Саш быстро собрался и вышел наружу. Туман уже рассеивался, но невидимой пеленой наползал новый туман. Запах еще не пролитой, но уже намеченной к истечению крови, становился все гуще и гуще. Плевались за спиной Саша наемники, морщился Баюл, пытаясь почесать пикой себе спину. Серые воины стояли вокруг основания холма стеной. За ними застыли полдюжины колдунов ари в высоких шапках.
– Идете за мной, – глухо бросил Лидд. – Стоять будете там, где оставлю. Сражаться только в двух случаях: если я прикажу или если вас будут убивать. Впрочем, во втором случае кто как может. Слушать только меня! Я для вас и Бангорд, и демон, и самый страшный колдун, и палач! Понятно?
– Прозрачней хрусталя! – ответил дрожащим голосом Свач.
– Идемте, – скомандовал Лидд и двинулся в обход холма.
Он остановил «отребье» на каменистом языке породы, спускающейся с холма в сторону Ургаина. Притихший город, затянутый туманом противоположный берег были как на ладони. Саш нервно провел рукой над плечом, оглянулся на наемников. Три неполных дюжины воинов, уцелевших только потому, что кто-то должен был уцелеть. Те, кто оказались чуть-чуть быстрее, умнее, сильнее, везучей остальных. Впрочем, Саблу не хватило только ума.
– Чего уставился? – зло бросил Свач. – Вперед смотри, парень! Никак салмы колдовать начали? Они бы еще цветочками холм засадили!
Саш обернулся и заметил в расползающемся тумане крону величественного дерева. Оно стояло в низине в двух ли от «отребья», но даже отсюда казалось огромным. Куда там его сестрам в Утонье и Заводье, если даже на таком расстоянии пряный запах белых цветов заползал в ноздри!
– Только еще цветочной вони перед смертью не хватало! – недовольно пробурчал банги за спиной.
– Как воевать-то будем? – Свач шагнул к Сашу. – Что-то я не понял, кто на кого нападать должен. У нас вроде силы побольше будет, но я, кроме оборонных построений, ничего не вижу. Никакой подготовки к штурму с нашей стороны! Так и салмы за валом укрылись! Ты все с Лиддом шепчешься, может, и подскажешь что.
Саш оглянулся, прищурившись, посмотрел в серые глаза везучего анга. Вроде ни силы особенной, ни умения, как же он умудрялся выживать во всех передрягах? Секира в руке, меч за поясом, амулетов вроде бы еще больше стало. Кто научил долговязого, худого анга сражаться, как сражается лесной зверь?
– Одно тебе скажу, Свач, время пришло.
– Куда оно пришло? – плюнул тот. – Где переговорщики? Войну-то хоть кто-нибудь объявлял?
– На мост! На мост смотрите! – прошипел вдруг Баюл.
Трое всадников пересекли мост. Средний – в роскошных одеждах и двое латников в боевом облачении. Ни мечей, ни топоров, ни луков, ничего из оружия не удалось разглядеть Сашу. Вельможа что-то сжимал в поднятой над головой руке, остальные держались на полконя сзади. Поблескивали в первых лучах Алателя серые латы. Трепетало на ветру знамя с черным кругом. Вот уже послы достигли конца моста и, не останавливаясь у позиций салмских лучников, направили лошадей вдоль реки.
– О чем переговариваться с этими уродами? – прошипел кто-то из толпы наемников. – Кровь всем выпустить!
– Да и кому переговариваться? – добавил второй. – Ни один из князей Дарджи не выжил! Судя по цветам, за главного у послов советник Альмы? Сайрс его имя. Видели бы вы его вблизи, зубы как у тростникового кота! Говорят, лучший воин из раддов. Самого Эрдвиза в фехтовании и борьбе наставлял! Ерунда это, а не посольство. Бангорд еще своего слова не сказал!
«Бангорд еще своего слова не сказал», – отпечаталось в голове Саша. Злоба, которая струилась вокруг него как горячий воздух над раскаленными камнями в жаркий день, обожгла затылок, но ни к холму, ни к говорившим поворачивать голову он не стал. Вгляделся в три маленьких фигурки, напрягся, стараясь их рассмотреть, но понял только, что навстречу им выехали такие же три всадника. Только одеты они были иначе. Один нари в серых доспехах со знаменем с силуэтом голубого орла, средний – вельможа в королевских одеяниях, а третий – воин в салмских доспехах со знаменем с силуэтом оленя. «Кажется, нари – Мантисс, вельможа мне незнаком, если не Даргон, тогда только Луин, а третий – Инокс», – прошептал под нос Саш, отчего-то не удивляясь, что может рассмотреть лица на таком расстоянии.
– Сейчас Сайрс предъявит поганым салмам требование стать на колени! – язвил противный голосок за
