высадки, а для этого единственным средством является достичь владения морем, т. е. либо уничтожить неприятельский флот, либо запереть его в его гаванях. Другими словами, рискнуть на десантную операцию может только тот, кто уже владеет морем».[100]
Определенный вклад в развитие военно-теоретических взглядов на морские десантные операции внес А. П. Александров. В монографии «Критика теории владения морем»[101] он подчеркнул, что из истории известны примеры осуществления десантных операций и без предварительного достижения владения морем, при непосредственном обеспечении перевозки и высадки десанта.[102] Он также совершенно неверным считает утверждение П. В. Гельмерсена о том, что «„рискнуть на десантную операцию может только тот, кто уже владеет морем“, так как в этом случае пришлось бы признать полную невозможность осуществления десантных операций в современных условиях войны на море, поскольку владение морем уже не может быть достигнуто».[103]
В работах «Предварительные статьи к курсу стратегии»[104] и «Десантная операция» Б. Б. Жерве отмечал, что существовали два подхода в классификации десантов: по масштабу (размерам) и по целям (задачам). Классификацию десантов по масштабу Б. Б. Жерве считал «совершенно неправильной». Он утверждал, что такая классификация не имела бы практического смысла и требовала бы «произвольного разграничения между размерами войск, участвующих в стратегическом и тактическом десантах».[105]
Б. Б. Жерве различал оба вида десанта по их задачам и понимал под стратегическим такой десант, успех операции которого на неприятельском берегу непосредственно и существенно влиял на стратегическое положение на приморском театре военных действий. Тактическим десантом он считал десант, высаживаемый во фланг или в тыл неприятельских войск, ведущих в это время на берегу бой с нашими войсками, и непосредственно влиявший на тактическое положение на приморском фланге сражения. Отсюда ясно, подчеркивал Б. Б. Жерве, что небольшая подрывная партия, высаженная с крейсера на неприятельский берег и взорвавшая там тоннель, являющийся необходимым звеном железной дороги важного стратегического значения, будет стратегическим десантом так же, как и высадка целой армии на Галлиполийском полуострове в 1915 г.[106] являлась стратегическим десантом. Совершенно так же и тактический десант мог быть различного масштаба – от взвода до дивизии и больше.
Следовательно, различие между стратегическим и тактическим десантами он видел не в их масштабе, а в решаемых задачах. Такая классификация морских десантных операций, по мнению Б. Б. Жерве, имела существенное практическое значение, так как определяла рамки возможности осуществления, а следовательно, и границы целесообразности решения применения того и другого вида десанта.[107]
Завершающей работой в 20-х гг., исследовавшей морские десантные операции, была монография профессора Б. Б. Жерве «Десантная операция», разработанная в 1929–1930 гг.[108] В ней он стремился «охватить и рассмотреть по возможности все стороны этой сложнейшей из всех военно-морских операций».[109] Б. Б. Жерве справедливо считал, что проблемы десантной операции и отдельных ее частных вопросов недостаточно проработаны в военно-научной литературе.[110]
Б. Б. Жерве внес определенный вклад в разработку теории десантных операций стратегического масштаба. Он выделил существенные признаки операции: непосредственная стратегическая цель операции на берегу; самостоятельное (от других сухопутных сил) выполнение этой операции и собственный, опирающийся на море тыл. В тактических десантах высаживающимся войскам ставится не самостоятельная стратегическая задача, но более или менее узкая тактическая задача: ударом во фланг или в тыл противнику, сражающемуся с нашими войсками в прибрежном районе, облегчить последним достижение тактического успеха.[111]
В отличие от зарубежных военно-морских специалистов Б. Б. Жерве считал, что «нет данных для вывода об упадке в настоящее время значения десантных операций».[112] Наоборот, по маневрам последних лет, производимым морскими силами держав, он сделал вывод о том, какое большое значение они придают тренировке своих вооруженных сил к выполнению десантных операций.[113]
В целом в работах В. К. Лукина, А. А. Саковича, М. А. Петрова, П. В. Гельмерсена и Б. Б. Жерве наиболее полно отражено состояние военно-теоретических взглядов на морские десантные операции. А. А. Сакович впервые осуществил проблемный подход к рассмотрению подготовки и ведения морских десантных операций. Следовательно, в годы военного строительства РККА и РККФ формирование военно- теоретических взглядов на морские десантные операции в основном завершилось.
Исследование показало, что основные проблемы морской тактики (особенности ведения боя, основы принципов сосредоточения сил и внезапности, тактическое использование боевых средств флота) до командиров кораблей не доводились. Отсутствие руководящих тактических документов отрицательно сказывалось на боевой подготовке сил. Разработанный в 1924 г. проект Боевого устава Морских сил не отражал достигнутого уровня и не соответствовал задачам, которые ставило высшее военное руководство перед флотом. В соответствии с поставленными задачами командование РККФ разрабатывало планы кампаний и операций.
Уже в директиве главкома № 11073 от 12 декабря 1921 г. Балтийскому флоту ставилась задача: способствовать продвижению Красной армии вдоль побережья Рижского залива и Балтийского моря.[114] В примечании к «Плану кампании № 2 для Балтийского флота» подчеркивалось, что под содействием Красной армии при продвижении ее вдоль побережья моря следует понимать помощь артиллерийским огнем, установление и поддержание коммуникаций и производство десантных операций.[115]
Следует подчеркнуть, что почти все планы предусматривали десантные действия. Так, в соответствии с директивой главнокомандующего Вооруженными силами республики С. С. Каменева от 12 декабря 1921 г. был составлен «План кампании Балтийского флота», утвержденный главкомом в 1922 г.[116] Директива требовала в случае войны с Финляндией и Эстонией без поддержки флота Большой Антанты в ходе развития Красной армией удачного наступления вдоль северного и южного берегов Финского залива «производства десантных операций».[117] Разработанный в соответствии с директивой план операций Балтийского флота от 22 ноября 1923 г., утвержденный начальником Морских сил Балтийского моря М. В. Викторовым, предусматривал: «Пользуясь представленными для этой цели сухопутными войсками, после соответствующей подготовки выполнить десантную операцию по высадке до 10 тысяч штыков при двух батареях и с обозом, причем флот возьмет на себя, при наличии благоприятной обстановки: уничтожение препятствующих батарей противника, артиллерийскую подготовку района высадки, техническое оборудование высадки, обеспечение операции со стороны моря, поддержку высадившихся войск до их закрепления, обеспечение морской коммуникации десанта, обратную посадку десанта».[118] План также учитывал возможность выполнения десантной операции в Ладожском озере (высадка «до трех тысяч штыков при одной батарее с обозом»).[119] Это давало возможность планировать подготовку к десантным операциям.
С целью повышения боевой готовности Балтийского флота было разработано «Особое положение»,[120] которое удовлетворяло следующим требованиям: быть готовым отразить внезапное нападение противника без объявления им военных действий и к нанесению такового противнику; быть готовым к обеспечению скорейшего проведения мобилизации, если таковая последует.[121] «Особое положение» вводилось во флоте распоряжением высшего командования в случае «натянутого политического положения, когда необходимо принять меры к отражению совершенно неожиданного нападения со стороны противника и в то же время самим быть готовым к нанесению такого же удара».[122] «Особое положение» способствовало реализации военно-теоретических взглядов в военной практике флота.
Подготовка войск и сил флота к морским десантным операциям осуществлялась в соответствии с разработками оперативных управлений штабов РККА и РККФ, в основе которых лежали планы армейского командования по обороне ключевых в экономико-политическом отношении участков побережья
